Защитник для чужой невесты - Караюз Алина - Страница 6

– Ничего, – усмехнулась я, освобождая руки. – Вы сможете утешиться деньгами.

Ну вот, опять. В ее глазах мелькнула вина.

– Деньги? – вмешался голос Фелиции.

Услышав волшебное слово, сестра бросила бархотку, которой натирала блюдо, и подошла ближе.

– Как скоро у нас появятся деньги? А много?

Она перевела жадный взгляд с матери на меня.

– Много, – хмыкнула я. – Тебе на приданое хватит.

– А на новое платье? На выезд?

– Фелиция! – одернула Эмма.

– А что “Фелиция”? – та раздраженно топнула. – Мне уже семнадцать! А в мою сторону никто из приличных женихов даже не смотрит. Маменька, вы же не хотите, чтобы я, как Хлоя, осталась в девках? Скоро в столице сезон балов. Я должна попасть туда и найти хорошего мужа!

Мачеха бросила на меня извиняющийся взгляд. Потом подхватила старшую дочь под руку и увлекла за собой. Но недостаточно быстро. Я услышала обрывок разговора:

– Сначала заплатим долги, отремонтируем дом, наймём прислугу, которая будет и убирать, и готовить. А потом уже станем про наряды думать.

– Но у меня уже несколько лет не было нового платья! Матушка, мне надоело перешивать старье!

– Потерпи еще чуть-чуть. Скоро наступит новая жизнь.

Да, дукаты герцога откроют им двери в новую жизнь. Если, конечно, у Эммы хватит ума утаить от мужа хотя бы часть денег. Он мой отец, но я не могу лгать самой себе. Гарольд Бурджес уже давно не тот мужчина, за которого когда-то вышла моя мать. Он утратил весь человеческий облик. Эль стал его богом.

Хлопнула дверь. Я оглянулась.

На пороге стоял Авенар.

Дракон был в дублете, застегнутом до самого верха. Высокий воротник-стойка и длинные рукава не давали понять, надел ли он рубашку, которую я ему принесла.

Гость окинул взглядом неуютное помещение. Я проследила за ним.

Несмотря на попытки мачехи придать столовой обжитый вид, здесь было сыро и сумрачно. Мокрый снег за окном давно перешел в косой дождь, еще и ветер усилился. Крупные капли били по мутному стеклу как барабанная дробь.

– Ужин скоро подадут, – я ответила на молчаливый вопрос. – Вы можете подождать в гостиной.

– Я здесь подожду.

Он даже не глянул на меня. Прошел мимо и уселся в кресло, которое жалобно скрипнуло.

После того что я увидела и узнала, оставаться с ним в одном помещении было невыносимо. Но и уйти без причины тоже было нельзя. Я бросила взгляд на стол. Там не горело ни единой свечи.

Точно, свечи! Их очень мало, но это не тот случай, когда нужно экономить.

– Что-то тут темновато, – я с вежливой улыбкой отступила к дверям. – Принесу свечи.

Авенар только хмыкнул.

Казалось, мой манёвр не стал для него секретом. Это лишь подхлестнуло меня. Сдерживая желание сорваться на бег, я степенно вышла из столовой. Затылок так и жег взгляд льдистых глаз.

***

Авенар

Дверь захлопнулась с грохотом взрыва. Я вздрогнул, и резкий звук отозвался ноющей болью в спине – там, где когда-то были крылья. Теперь лишь рваные язвы, стянутые грубыми швами засохшей крови и магии.

Запрет на исцеление.

Проклятый Минрах знал, что делал. Пока его клеймо жжет мою шею, я не просто раб. Я – калека. И каждое движение напоминает об этом.

Тишина в столовой стала густой. Я прислушался. За дверью – учащенное дыхание, стук сердца, похожий на трепет пойманной птицы. И голос мачехи, шипящий о «женщинах помоложе». Я слышал каждое слово их жалкого торга.

«Сундук золота… новый выезд… долги…»

Пальцы сжались в кулак, ногти впились в ладони. Боль была тупой, приземленной, отвлекая от той, что пожирала меня изнутри.

Они говорят о деньгах. О тряпках. О своем прогнившем гнезде, которое вот-вот рухнет. А она, бледная блондинка с ночными глазами, – их главный товар. Их спасение.

Жалость? Да, на мгновение шевельнулась. Бедняжка не догадывается, что ждет ее в замке жениха. Не задается вопросом, почему предыдущие жены прожили так недолго. Видит лишь титул и дукаты, ради которых готова терпеть мое присутствие.

С того момента, как я вошел в этот дом, она глядела на меня с отвращением. С высокомерием обедневшей аристократки, цепляющейся за крохи величия. Ее взгляд скользил по мне, как по грязи. А потом она увидела раны на спине. И в ее глазах появился не просто ужас, а дурацкая, ненужная жалость. От которой захотелось вывернуться наизнанку…

Я резко дернул плечом, сбрасывая мысли.

Боль ответила огненным спазмом, заставив сглотнуть стон. Влажная ткань налипла на свежую кровь. Опять. Магия герцога не дает ранам затянуться. Это чтобы я помнил.

«Доставь невесту, и я сниму клеймо».

Его слова, холодные и плоские, как пропитанный ядом металл. Единственная нить, за которую я цепляюсь. Единственный шанс снова стать тем, кем был рожден. Драконом. Главой клана.

А пока… я должен терпеть. Унизительные взгляды. Страх, приправленный презрением. Ее – эту жертву, что сама спешит на алтарь, мечтая о золотой цепи…

Не желая думать, я поднялся с кресла. Деревянные суставы жалобно скрипнули. Вставать всегда больно – будто мышцы спины срослись в один сплошной рубец.

Я замер посреди столовой. Каждая пылинка, каждый облупившийся завиток на потолке кричали об одном – о позоре. Тяжелые балки, почерневшие от времени, давили на плечи.

Это не дом. Это склеп. Воздух густой, пропитанный запахом пыли, влажной штукатурки и сладковатым перегаром, доносящимся сверху. Мой слух улавливал тяжелое, хриплое дыхание за стеной. Пьяный стон.

Вот он, лорд Гарольд Бурджес. Тот, чья воля была законом. Тот, кто довел род до погибели. Теперь его дочь продают, как корову, лишь бы заткнуть рты кредиторам.

Я обвел взглядом выцветшие обои, истертый паркет, пустые подсвечники на камине – явно последнее, что не смогли сдать. Ни порядка, ни воли. Одна агония.

И на фоне этого разложения – они. Суетливая мачеха, натягивающая фасад благополучия на руину. Пустоголовые дочки, думающие о платьях. И она. Хлоя Бурджес. Будущая герцогиня Минрах.

За грязным окном у колодца толпились мои воины. Двадцать человек, выделенных герцогом – для охраны невесты и присмотра за мной. Они мылись в ледяной воде, их позы были напряжены.

Никто из них мне не ровня. Даже сейчас я сильнее. Но герцог напитал их клинки своей магией. Темной магией. А она для драконов смертельна.

Мне нельзя умирать. Я должен вернуться к клану…

Скрип шагов на лестнице оборвал мои мысли.

Она шла назад. Несла свечи, чтобы разогнать мрак. Как будто это скроет трещины на стенах.

Я не стал оборачиваться.

Пусть видит лишь мою спину. Пусть думает, что я надменный и жестокий раб. Так проще.

Скоро мы уедем. Она получит свой титул и золото. А я… право снова стать драконом.

А до тех пор пусть ее черные глаза горят ненавистью. Это лучше, чем та жалость, с которой она смотрела на меня в купальне.

Ненависть я понимаю. Ненависть – это честно.

Хлоя

Оказавшись в коридоре, я опрометью бросилась в кладовую. Выбрала пару свечей потолще, вставила в медный подсвечник и вручила Адриане, выходившей из кухни.

– Зажги и поставь на стол, – велела сестре.

А сама глубоко задышала, стараясь унять сердцебиение.

– Маменька заругается, – вздохнула сестренка, но подсвечник все же взяла.

Следом из кухни показалась и Эмма. Адриана замерла, глядя на мать. Та заметила подсвечник в ее руке, поморщилась, но потом махнула рукой:

– Неси. Я возьму еще свечей. Все забываю, что их теперь можно не экономить.

Подбодренная Адриана умчалась.

– А ты иди в кухню. Табита там уже не справляется, – велела мне Эмма. – И близняшки совсем от рук отбились, не слушаются. Вот уедет этот опасный чужак, устрою им выволочку.

Вздыхая себе под нос, она направилась к лестнице. Я же вошла в кухню. Там и правда нужны были лишние руки. Юлиана и Юстина больше болтали, чем делали. Фелиция только мешалась, а старая няня не успевала метаться между кастрюль. Там пену с бульона снять, тут за бобами смотреть, чтобы не пригорели, в печь дров подбросить, пирог проверить, а чугунок с репой сдвинуть на край, пусть потихоньку преет.