Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб - Ларина Елена - Страница 20

• Предыдущая
• 20/48
• Следующая

Я озиралась по сторонам, когда в комнату вошла средних лет женщина с приветливой улыбкой на устах. Она шла прямо ко мне и уже от двери протягивала мне пухлую ручку, унизанную фамильными драгоценностями.

– Очень, очень рада познакомиться! – уверила она меня так искренне, что я тут же растаяла.

Удерживая мою руку в своей и прикрыв ее для надежности другой, она беспомощно обернулась к Антону.

– Это Ангелина Звездинская! – торжественно представил меня Антон, и я так явно вздрогнула, что Тамара Генриховна Шелест с беспокойством на меня посмотрела. (Он что, рехнулся?!) – Именно о ней я вам, любезная Тамара Генриховна, и рассказывал. Ангелина – уникальный специалист в своей области. Ну а в подробности я вас уже посвящал. Ангелина – человек скромный, сама вам такого про себя не расскажет. Но это, как вы понимаете, очень ценное качество – не говорить ничего лишнего. Поэтому уверяю вас, можете ей доверять, как самой себе.

Тамара Генриховна с восторгом на меня посмотрела, как будто бы я на самом деле могла разрешить все ее проблемы разом. В этот момент мне стало активно не по себе. Но легенду, блистательно созданную на моих глазах Антоном, следовало поддержать. Он же предусмотрительно уносил ноги.

– А я, с вашего разрешения, откланяюсь. Привет Сергею Петровичу и персональный от меня – гению! Все, все. Целую ручки. – Тут Антон Дисс подошел и склонился к руке госпожи Шелест, а потом поцеловал мою. И быстро вышел из гостиной. Вот же великий комбинатор!

– Как мне вас называть, деточка? – ласково поинтересовалась Тамара Генриховна. – Ангелина, а уменьшительно?

– Гелла, – порекомендовала я ей наиболее подходящее к случаю имя.

– Очень мило, – опять с восторгом сказала она. – Хотите кофе? Чаю? Наталья приготовит.

– Я бы с удовольствием, – честно призналась я. – Ваш приятель Антон, видимо, так старался быть оперативным, что привез меня к вам сразу после поезда.

– Да-да-да… Антон говорил мне, что вы отдыхали в Финляндии. Тогда давайте – завтрак. – И она так уютно наморщила нос, соблазняя меня съесть завтрак, что я тут же согласилась.

– Знаете, многие дети не любят ходить в музыкальную школу. Это же труд. Адский труд! – интимно делилась она со мной за истинно европейским завтраком: кофе и свежайшие рогалики с маслом и джемом. – И Эдька тоже. Представляете, вот такой вот был, – она показала ладонью, в каком месте от стола заканчивался в то время ее Эдик, – так стрелки на часах придумал переставлять, чтобы время на музыку поскорее прошло. Глупый был… Маленький. Но я его не ругала. Просто я ему объяснила тогда: если что-то делаешь, то должен быть лучшим! И он это усвоил.

Тамара Генриховна была аристократкой до мозга костей. Наверняка ей было уже за пятьдесят, но выглядела она прекрасно. Подтянутая. Стройная. Никаких тебе домашних тапок – туфли на каблуках. Кремовая блузка с изысканным бантом. Изящно мелированные волосы были собраны во внушительный валик на затылке. Я равнодушна к драгоценностям, но круглые серьги со вставкой из зеленой бирюзы, окруженной кольцом мелких и ярких бриллиантов, так и притягивали взгляд. Бирюза совпадала по цвету с глазами Тамары Генриховны. И к этому совпадению привыкнуть было не так-то просто.

– Понимаете, Геллочка, – обрабатывала меня Тамара Генриховна, – мой сын – мальчик очень одаренный. Антон шутит и называет его гением, – она одобрительно засмеялась, потом посмотрела на меня очень серьезно, -но он не так уж далек от истины. Почему я решила прибегнуть к вашей помощи? Потому что искусство – это прежде всего вдохновение. Мастерство – это труд. И с трудом у Эдика все в порядке. Он мастер. Это понятно. Он прекрасно играет на концертах. Ему ничего не стоит это сделать. Играет с удовольствием. Но конкурс – для нас проблема!

– Тамара Генриховна, я думаю, надо посмотреть космограмму вашего сына. Все проанализировать. В натальной карте заложены все противоречия и тайные страхи. Я знаю несколько способов, как эти страхи можно погасить. И в каких ситуациях они наиболее остро мешают. Для этого мне нужно знать место и максимально точное время рождения вашего сына.

– Геллочка, тут есть один нюанс. У Эдика появился соперник. Владимир Туманский. Я понимаю, что молодым музыкантам необходимо имя. И имя это они получают на конкурсах. Но первая премия, как вы понимаете – это одно. А быть вторым – это совсем другое. Страх быть вторым стал пожирать Эдика. Можете вы мне сказать, Гелла, кто из них будет первым? У кого из них больше шансов? Кто из них сильнее? Все, что сможете выяснить. А за ценой мы не постоим. Эта информация для нас очень важна. Что скажете?

– Мне нужны время и место рождения вашего конкурента.

– Да-да, конечно. Я в курсе. У меня уже все это есть. Вот. – Она протянула мне сложенный пополам листик из блокнота.

– Насчет времени рождения вы уверены?

– Туманского-то? – Тамара Генриховна смотрела не на меня, а на фотографии, в большом количестве развешанные по стенам на стене. На них было множество разных людей. И все эти лица, наверное, ей было приятно видеть. Она задумалась, потом кивнула. – Да, думаю, уверена. Он идет в гору и перед конкурсом внимание к его персоне журналистов, естественно, возросло. Он из Новосибирска. У него мать там так и живет. Я попросила своего помощника позвонить и узнать, когда он точно родился.

– Вашего помощника? – я вежливо переспросила, чтобы понять, о ком идет речь.

– Ну да. С кафедры, – неохотно ответила она. – Я читаю историю права у юристов. Антон разве вам не говорил?

– Ах да, конечно, – заверила я. – Я просто сразу не поняла, о каком помощнике речь. Но не в этом дело. Просто я хотела, чтобы вы, Тамара Генриховна, понимали, что время рождения для меня принципиально важно. Если данные приблизительны, то результаты моей работы полностью теряют смысл.

– Да-да, – кивала головой Тамара Генриховна, слушая меня, как больной врача. – Я все понимаю.

– Вы ведь, наверное, слышали, что даже у близнецов разные характеры и разные судьбы? А разница во времени рождения минут пятнадцать-двадцать. Но она сразу видна по натальной карте. Даже по рисунку линий. Вы когда-нибудь видели гороскоп рождения?

– Нет, Геллочка, не приходилось, – извиняющимся тоном сказала Тамара Генриховна.

– Это удивительное зрелище. Это круг, который перечеркивают разные линии. Узоры у всех разные. Но у многих знаменитых личностей линии складываются, например, в звезду Давида. Представляете? Это значит, что всю жизнь они под космической защитой!

– У вас так глаза горят, Геллочка, когда вы об этом говорите, – умильно сложив ручки на груди, проговорила Тамара Генриховна, – что я теперь абсолютно спокойна. Вы обязательно все выясните.

– И еще. Когда у вас конкурс?

– Ближайший – в Москве через месяц. Но прослушивания начнутся уже через неделю. – Тамара Генриховна посуровела и постучала наманикюренными пальчиками по полированному столу.

– На осмысление натальной карты у меня уйдет несколько дней. Так что давайте я вам сама позвоню, когда буду готова.

– Так долго? – ужаснулась она, на мой взгляд, несколько преувеличенно, хотя ход этот был психологически верным.

Мне и самой неловко стало, что я говорю о неделе, а не о паре часов. Некоторые так же здорово умеют ужасаться ценам у поставщиков. Что ж, историю права она читает не зря.

– Мне надо просчитать очень много положений и вероятностей. Это сплошная математика. А потом понять, где выход из сложившейся ситуации. В астрологии все очень непросто. Просто только для тех, кто купил в магазине тоненькую брошюрку. Это – наука. Наверное, не менее запутанная, чем право, которое вы читаете.

– Ну вы, Геллочка, постарайтесь все-таки поскорее, – надув по-детски губки, плаксиво протянула Тамара Генриховна. – Дорогая, мы будем очень, очень ждать! Да… Что касается гонорара… – она как будто вдруг протрезвела и снова стала серьезной. – Антон сказал, что все разговоры об оплате вы просили вести через него?

– Он так сказал? – светски улыбаясь, спросила я. – Значит, так оно и есть.

• Предыдущая
• 20/48
• Следующая