Когда сбываются мечты (СИ) - Цой Юрий - Страница 7

— А если самим найти нужную глину, поселимся на свободной земле и будем работать на себя? — Выдал я идею сулящую множество проблем и перспективу ежедневного тяжелого труда в начальный период.

— Свободные земли есть только на границе с Пустошью. Но там опасно. Звери, лихие люди… — Задумался глава семейства. Разве что прибиться к какому-нибудь свободному поселению. — Дальше его мысль принялась развиваться постепенно обрастая деталями и всего через пять дней, которые выторговал отец на «подумать», мы уже ехали в большом крытом фургоне, битком забитым всякой всячиной, начиная с большого количества разнообразного инструмента, заканчивая клетками с подросшими цыплятами, подвешенными за каркас снаружи. Деньги были потрачены почти полностью, но с таким запасом продуктов и средств для автономного существования можно было без проблем выживать где-нибудь в глуши, не говоря уже и о людском поселении. Душа пела в предвкушении приключений, новых ландшафтов и встречи с магическими артефактами, которые, по словам обывателей, валяются в тех местах просто под ногами.

Дорога, дорога… Неспешная езда по раскисшим дорогам в трясучем фургоне — не скажу, что особо сильно напрягала, но своей монотонностью и кочевыми реалиями прилично утомляла. Однако младшие были совсем другого мнения и принимали наше путешествие, как одно большое приключение, не видевшие до этого ничего дальше своей слободы. Виды с высокого борта крытого тентом фургона радовали глаз просыпающейся весенней зеленью, а внутри дома на колесах можно было и поспать, и пошалить, прячась среди навалов многочисленных вещей. А еще были семейные посиделки вокруг костра и ночевки под звездным небом. В общем, романтика большой дороги отлично зашла младшим и в какой-то степени даже мне. Я немного напрягался на предмет безопасности нашего путешествия, но довольно густо расположенные крестьянские поселения и небольшие городки давали ощущение мира и спокойствия в этом только начавшим выбираться из средневековой стагнации мире. Гаишников и ППСников похоже еще не изобрели, а разбойники если и были, то точно не на оживленном тракте. Вот дальше, ближе к пустоши ситуация точно изменится, но мы подготовились к возможным попыткам гоп-стопа и прикупили не пожалев денег монструозное ружье и пару самострелов, спрятав их под двойное дно в глубине фургона. Как и в мое время, здесь не принято владеть оружием мирным крестьянам и прочим мастеровым, если тебя не призвали на оборону рубежей. Внутренние споры обычно разрешались с помощью постоянной дружины владетелей своих территорий, но редко с применением оружия. Нет, нагнуть менее милитаризованного соседа не считалось сильно зазорным, но тот легко мог обратиться к царю и тогда уже летели головы, надолго отбивая подобные мысли в воинственных головах. Хочешь повоевать? Добро пожаловать на южные границы с басурманами! Или ступай защищать поселения от агрессивных обитателей пустоши.

Дни, счет которых я перестал вести после первого десятка, становились теплее дрога суше, поля все чаще сменялись густыми лесами, а деревни могли так и не встретиться на протяжении всего дневного пути.

— Ой, боюсь далеко мы забрались, — в очередной раз высказала свое опасение маменька, когда мы расположились на ночевку у небольшой речки. — И чего было не поселиться в том чудесном городке, который мы проехали пять дней назад. Видно же, что люди хорошо живут. Дома справные, детишки здоровые.

— Там нет нужной глины. Мы же спрашивали, — ответствовал папаня. — Не переживай мать. Осталось не так много. Еще верст сто и начнутся свободные земли. Там и будем искать себе пристанище, ну и глину, понятно.

К концу следующего дня мы доехали до первого поселения огороженного деревянной стеной и решили переночевать под защитой его стен, поставив свой фургон за деньгу малую на постоялом дворе. Поужинали в кои то веки в трактире за деревянными столами и, сходив всем кагалом в баню, где я с некоторым внутренним стыдом изучил взглядом не сильно пострадавшую от родов фигуру маменьки. Ничего так… Есть перспективы встретить девушку не хуже! Этим летом мне стукнет десять лет, затем три или четыре года и — здравствуйте мои мохнатые яички! Ха-ха!

После бани отец остался в трактире получать нужные сведения от знающих постояльцев, а я с Лешкой принялся собирать в рабочее состояние самострелы, закрепляя снятые дуги и натягивая тетиву. Пищаль пока не стали заряжать, оставив это дело на долю отца. Бедный наш родитель набрался изрядного количества нужных «сведений» и на утро напоминал безнадежно больного. Поэтому наш выезд задержался. Зато мы с удовольствием позавтракали молочной кашей и снарядив нашу ручную артиллерию свинцовым дробом, покатили дальше, пользуясь сведениями в больной после возлияния голове нашего главы семейства.

— Здесь налево, — после паузы принял решение родитель, когда после нескольких часов пути мы встали перед развилкой. Следы деревянных колес вели в оба направления, а вот куда вели мысли папаши, пытавшегося вспомнить с таким трудом добытые сведения, были понятны одному лешему. На лево — так на лево! Нам разницы нет.

— Тять. Надо ночью нам сторожиться, — высказал понятную обоим необходимость обеспокоенному родителю. — Ты не бойся. Я смогу. Вот увидишь!

— И стрельнуть сможешь? — Отец вполне проникся доверием к своему старшему отпрыску за прошедшие почти два года со дня появления моего шестидесяти трехлетнего сознания в этом мире. Что-то я стал в последнее время о нем забывать, хе-хе…

— Я же уже показывал тебе. Посыплю пороха на полку и стрельну. Только боюсь — отдача сильная будет. Ничего, подложу подушку и будет норм.

— Норм? Не понял.

Я дал себе мысленно подзатыльника и объяснил:

— Ну, норм — значит нормально, то есть все будет хорошо.

— А отдача — где будет?

— Так пищаль стрельнет, свинец полетит в одну сторону, а оружье в другую. Я же говорил!

— Говорил. И откуда ты это знаешь⁈ А, сынок! Больно много ты знаешь, чего не знаю я.

— Тять, ты чего⁈ — Я даже не стал делать паузу, давно научившись бороться с такими подозрениями. Мы же когда его покупали подробно обо всем расспрашивали продавца. Да и с охотником ты вроде беседовал в трактире.

— Ага, беседовал…

Мой железный аргумент сразу оборвал неправильные мысли родителя, и мы решили поделить сторожевые вахты поровну. Мне, как слабому звену, отводилась первая часть ночи. Отцу вторая. Механических часов в этом мире пока не изобрели, во вращениях звезд мы пока были не сильны, так что решили положиться на внутреннее чутье и на благоволение парочки богов, оставив им угощение под стволом могучего дерева.

Нашу единственную лошадиную силу мы привязали с одной стороны фургона, а с другой стороны ее должен был защитить костер. Я залез на купол нашего шатра на колесах, где в процессе путешествия мы соорудили площадку из нескольких досок, на которых любили восседать все младшие во время движения по бесконечным дрогам. Для этого правда пришлось поставить внутри пару подпорок, но на тесноте забитого вещами нутра это мало сказалось, зато дало нам дополнительное пространство с отличным обзором и открытым небом над головой. Закинул на сторожевую площадку один из деревянных коробов, чтобы было удобно сидеть и связал из толстых веток устойчивую треногу для тяжелого огнестрела. Два десятка сантиметрового диаметра свинцовых шариков должны были обеспечить хороший поражающий эффект любой агрессивной живности, а более разумным наверняка вернет интерес в противоположную от меня сторону. Широкая воронка на конце литого ствола облегчала засыпку пороха и картечи, одновременно убирая необходимость тщательно целиться при выстреле. Поворачиваешь артиллерию в сторону шума и — пли!

Я устроился на сундуке своей поджарой попкой и сориентировал фузему в пространство за костром. Повернуть ее влево или вправо не составляло трудности, что я проверил первым делом, и таким образом объект нападения для хищников, спокойно прилегший у широких колес, был защищен со всех сторон. Отец, увидев как я устроился, немного успокоился и залез внутрь фургона, куда, несмотря на тесноту, уже набилось все остальное семейство. Видимо внутри ему все же было не очень комфортно, и он вылезал несколько раз в течение пары часов, пока не заснул окончательно, чему я был очень рад.