Хозяйка Северных гор 2 (СИ) - Хайд Адель - Страница 80

«Вот же интриган, – подумала я, представив холодные рыбьи глаза архиепископа. – И как вовремя пришло послание!»

Ровно к тому моменту, как граф Вермандуа приехал в Кардиф. Значит ли это, что между Кентерберийскими и Элеонорой Аквитанской произошёл какой-то раздор и, что же тут поделать, в центре этого раздора опять оказалась я?

А тут ещё и этот граф Вермандуа, «человек с богатым опытом», вместо того чтобы прислушаться к совету умных людей и спокойно за пару дней дойти через перевалы, решил сократить путь и отправился по морю. И если сейчас волны разобьют его корабль, и нам не удастся его спасти, то как это будет воспринято той, кому он «верно служит» совершенно неизвестно.

Шторм всё-таки разыгрался. Волны были в высоту метра по три, и я с ужасом смотрела, как на горизонте появляется небольшой корабль, обычная шнека.

– Если у них хватит ума остаться там, где они сейчас, и не подходить к берегу, то у них будет гораздо больше шансов выжить, – сказал Надд, стоявший рядом.

А я представляла себе, каково им там: волны захлёстывают через борт, холодный ветер сбивает с ног, судно болтается на воде, каждый раз грозя перевернуться. И как постепенно душу охватывает леденящий ужас. Когда смотришь на берег, ты не думаешь о том, что там скалы и рифы, опасные камни. Ты думаешь только о том, что там, вдалеке, тёплым светом светятся окна замка, в котором тепло, уютно и безопасно.

– Боюсь, Надд, – сказала я, – что им может не хватить смелости остаться на ночь в открытом море. Но вполне может хватить авантюризма, чтобы рискнуть приблизиться к нашему берегу.

– Так что, – спросил Надд, – нам готовить спасательные шлюпы?

– Нет, – ответила я. – Мы не будем рисковать нашими людьми.

И подумала о том, что было бы неплохо ввести язык сигналов, тогда можно было бы передать знак на борт шнеки. Но, к сожалению, я не знала морского языка.

Когда-то, давным-давно, ещё когда я была маленькой девочкой и жила в стране, которой больше нет, я попыталась изучить язык, который моряки передавали друг другу, размахивая флажками*. Но запомнила только один «Внимание».

А как было бы удобно передать им сигнал, сказать: «Оставайтесь на месте. Всё будет хорошо. Завтра вас заберём».

(*Семафорная азбука – это система связи, где каждый символ (буква, цифра или служебный знак) соответствует определенному положению двух флажков, которые держит в руках сигнальщик. Русская семафорная азбука, разработанная в 1895 году Степаном Осиповичем Макаровым, включает 29 буквенных и 3 служебных знака.)

Примерно через несколько часов наблюдатель с башни доложил, что корабль движется в сторону пристани. Все посмотрели на меня. Я вздохнула и дала указание приготовить спасательные шлюпы. Когда мужчины пошли по направлению к двери, чтобы начать выполнять приказ, я добавила:

– Давайте всё-таки помолимся за то, чтобы они прошли сквозь рифы и их судно не разбилось. Потому что как только оно войдёт в нашу бухту, здесь мы уже сможем их спасти.

***

Граф Рауль Вермандуа

«Чёртово Северное море…» – думал граф, держась за поручни и обвязав себя верёвкой.

Он был мокрый, ему было холодно, и каждый раз, когда шнека взмывала на очередной волне вверх, внутри что-то замирало. Граф испытывал какой-то странный злой восторг, когда страх и наслаждение сливаются в один будоражащий коктейль, и он проходит горячей и одновременно обжигающей холодом волной вдоль всего тела, зарождаясь где-то рядом с сердцем и прокатываясь по животу, позвоночнику, горлу, заставляя мышцы, шею, зубы, пальцы сжиматься. И кажется, что каждый следующий вздох станет последним. В такие мгновения ты чувствуешь силу Бога, одновременно им являясь.

Когда они выходили из Карнарвона в сторону Кардифа, ничто не предвещало такого сильного шторма. Они успешно прошли половину пути, как вдруг небо на горизонте начало чернеть. Граф гнал гребцов, но силы человеческие имели ограничения, и быстрее, чем они могли идти, судно не двигалось.

Шторм налетел, когда они уже видели башни Кардифа. Граф с удивлением смотрел на отдельно стоящую башню, которая светила ярким светом. Этот свет обещал всем, что какой бы ни была непогода, они не потеряются.

– Какая интересная конструкция! Что это? – прокричал он, стараясь перекричать ветер и бурю, и докричаться до капитана.

– Я слышал про это! – крикнул капитан судна, и граф скорее понял по губам, чем услышал. – Я слышал, что в Кардифе сделали маяк, но не такой, как обычно, где просто разжигают масло, и горит огонь, который всё равно плохо видно сквозь туман. Хозяйка Кардифа сделала маяк, свет которого виден невзирая на погоду и время суток. Это может нам помочь!

– Что думаешь, пройдём? – спросил, в перерыве между громом, граф Вермандуа.

– Здесь сложный проход, – ответил капитан. – Но наш лоцман знает, как обойти эти рифы. А благодаря свету, который идёт с башни маяка, уверен, что мы сможем войти в безопасную бухту.

– Есть ли ещё вариант? – крикнул граф, еле удерживаясь на ногах, потому что шнека в очередной раз взлетела на большой волне.

– Нет! Мы не выживем! – крикнул капитан. – Здесь слишком сильная боковая волна! И даже если мы не перевернёмся, я не могу гарантировать, что корабль останется целым.

Граф подумал, что если их смоет за борт или шнека развалится, то выплыть им вряд ли удастся, в это время года море уже очень холодное.

– Ну что ж, – сказал граф. – Человек может умереть лишь один раз. *

(*A man can die but once. Русский аналог: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать».)

А вслух добавил: – Идём в Кардиф!

Гребцы дружно налегли на вёсла.

«Элеоноре бы понравилось, теперь Северная леди меня точно запомнит… если выживем», – подумал граф.

Леди Маргарет

Тьма, опустившаяся на море, стала такой плотной, что, кроме вздымающихся и бурлящих волн, ничего не было видно. Я приказала поддерживать огонь на маяке, надеясь на то, что свет, проходящий через линзу, пробьёт этот густой туман, который скрывает и берега от тех, кто находится на корабле, и сам корабль от нас.

Я стояла возле окна в верхней анфиладе, отсюда вообще ничего не было видно. Снаружи разыгралась ужасная непогода, было холодно, шёл сильный дождь, и поэтому я пряталась в замке.

Мы действительно от души молились за тех, кто находился в море. Мы не желали им зла, мы хотели, чтобы они дошли. И это было связано не столько с тем, что мы боялись кого-то… Мне казалось, что мы отвыкли бояться здесь. В нашем захолустье мы чувствовали себя защищёнными.

Я подождала ещё пару часов, но никаких известий о корабле графа Вермандуа не приходило. Я переживала и о своих людях, которые в такую погоду дежурили на пристани, и радовалась, что пристань теперь была оборудована зданиями, в которых можно было укрыться от непогоды. Но было понятно, что даже если нам удастся с берега увидеть, что происходит со шнекой, выдвинуться на шлюпах, чтобы каким-то образом помочь им в такую погоду, возможности не было. Максимум, куда мы могли дойти, – это до края нашей бухты.

Естественное расположение скал защищало бухту от штормов. Внутри бухты никогда не было больших волн. Именно поэтому находившиеся у пристани наши корабли были в полной безопасности.

Так и не дождавшись вестей от Надда, который руководил операцией по встрече несчастного графа Вермандуа, я, покорившись усталости, легла спать. Проснулась рано и поняла, что первая мысль, которая меня посетила, была о наших гостях: удалось ли им выжить, спаслись ли они?

Я позвонила в колокольчик. Вошла служанка, принесла мне свежей воды и, в ответ на мой вопросительный взгляд, улыбнувшись сказала:

– Мы так и знали, леди, что первое, о чём вы спросите, будет о том, удалось ли спастись тем, кого вчера ждал весь замок.

– И? – спросила я, вопросительно глядя на загадочно улыбающуюся девушку.