Из глубины веков и вод - Линде_ Бреттшнейдер Г. - Страница 4

Водолазный аппарат Биба и Бартона представлял собой стальной шар, который подвешивался на стальном тросе к специальному судну. Они назвали свой аппарат «батисферой», что означает «глубоководный шар». Позднее он был усовершенствован и получил название «бентоскоп».

15 августа 1934 года Биб и Бартон достигли на своей батисфере рекордной глубины в 923 метра, а в 1949 году Бартон погрузился даже на глубину в 1360 метров. Но при этом они подвергали себя смертельной опасности. При появлении даже самой легкой зыби плавучая база начинает колыхаться на волнах. Движение передается кабелю, а через него – погруженному в воду шару. Из-за качки судна в тросе возникают опасные продольные и поперечные изгибания; пересекаясь друг с другом, они приводят к чрезмерному напряжению троса, так что в любой момент может произойти разрыв. Эта опасность возрастает с каждым метром по мере разматывания троса.

Достигнутые глубины. 1) Биб; 2) Бартон; 3) температура в С; 4) Уо; 5) О. Пикар; 6) Уо; 7) подводные лодки; 8) максимальная глубина погружения якоря; 9) лов донных рыб; 10) максимальная глубина погружения донного трала; 11) Ж. Пикар и Д. Уолш.

Эксперимент Биба и Бартона удался. Они первыми проникли на большие глубины. Они оставались единственными в течение многих лет. Лишь с появлением батискафа, сконструированного швейцарским ученым – профессором Огюстом Пикаром, удалось с успехом продолжить опыты глубоководного погружения. Водолазная камера Пикара «Триест» – это свободно передвигающийся подводный корабль, который никакой непосредственной связи с судном-базой не имеет. Он состоит из двух частей: шарообразной кабины наблюдателей и поплавка. Устойчивым против давления воды должен быть только шар, в котором помещаются два человека и необходимая научная аппаратура. Сигарообразный поплавок, напротив, имеет сравнительно тонкие стенки. Его камеры наполняются бензином, сообщающим кораблю плавучесть во время его подъема на поверхность.

При погружении батискафа внутреннее помещение поплавка сообщается через отверстия с окружающей водой. Балласт тянет «Триест» вниз. Чем глубже уходит корабль, тем больше воды проникает внутрь поплавка и тем больше сжимается бензин. Таким образом, на любой глубине давление внутри поплавка соответствует наружному давлению воды.

Через двадцать лет после своего отважного проникновения в стратосферу – полета на аэростате на высоту более 16 000 метров – профессор Пикар устремляется в противоположном направлении и в сентябре 1953 года совершает на «Триесте» погружение в океан на глубину 3150 метров.

В 1960 году профессор Жак Пикар, сын швейцарского первооткрывателя океанских глубин, предпринял попытку достичь дна Тихого океана в районе Марианской впадины.

Море было бурным в день 23 января 1960 года. Жаку Пикару и его спутнику Дону Уолшу, лейтенанту американского военно-морского флота, немало труда стоило перебраться с эскадренного миноносца «Льюис» на батискаф «Триест». Через входную шахту они спустились в шар, иллюминаторы которого были сделаны из бронестекла и обеспечивали широкий угол обозрения. Последние приготовления к погружению «Триеста» были поручены находящимся на его борту специалисту по батискафам Буоно и ассистенту Пикара лейтенанту Шумакеру. Когда тяжелый стальной люк шара закрылся, Буоно и Шумакер затопили шахту.

В 16 часов 22 минуты по среднеевропейскому времени батискаф начал погружение. Опускаясь вглубь океана, исследователи видели вокруг себя мириады светящихся рыб. Рыбы с любопытством подплывали к молочно-белому столбу света, излучаемого прожектором, и вечный мрак морской пучины превращался в усыпанное звездами ночное небо. Рыбы отливали всеми цветами радуги. Даже на самом дне океана исследователи обнаружили жизнь.

«Мы то и дело включали прожектор», – рассказывал Пикар, – и оба, Уолш и я, могли наблюдать за движущимися предметами, которые, несомненно, представляют собой формы органической жизни; только нам не удалось установить, какие именно. Лично я твердо уверен, что там, внизу, на самой большой глубине Мирового океана, существуют живые организмы».

«При спуске, – продолжил Дон Уолш, – нас внезапно поразило странное ощущение: на какой-то миг нам почудилось, будто океан совсем не имеет дна. На такой глубине, в таинственном, неизведанном мире человек может оказаться во власти любого фантастического представления».

«Ну, конечно, мы понимали, – вмешался Пикар, – что дно не могло исчезнуть, и продолжали наш спуск, только уменьшили скорость, сбросив часть балласта. Мы заметили дно, когда до него оставалось не больше восьми метров. Мы еще раз замедлили спуск и мягко приземлились. Но, несмотря на мягкую посадку, при нашем соприкосновении с грунтом сразу же поднялось густое облако донных отложений».

Пикар и Уолш пробыли на дне океана около получаса. Они дрожали от холода. Температура воды на такой глубине равна всего лишь двум градусам Цельсия. Немного больше, чем через восемь часов, «Триест» всплыл на поверхность, побывав на глубине 11 521 метра. Когда исследователи выбрались из батискафа, по ним струилась влага. Конденсационная вода, накопившаяся внутри кабины, осела на их одежде.

Жак Пикар и Дон Уолш достигли, быть может, самой глубокой точки Мирового океана.

Программа “Преконтинент II”

Летом 1963 года вблизи Порт-Судана ныряльщики могли заметить два удивительных предмета, неподвижно застывших над коралловым рифом Шаб-Руми. Солнечные лучи, беспрепятственно проникающие сквозь прозрачные воды Красного моря, с волшебной силой воссоздают сказочно прекрасный подводный мир, отражаются, ослепительно сверкая, в этих серебристых предметах – двух домиках из стали. Один из них, по форме напоминающий звезду, висит на глубине 11 метров, на 14 метров ниже так же неподвижно застыл маленький цилиндрический домик. На первый взгляд он кажется невесомым, но, подплыв ближе, можно различить, что он держится на якорном канате. Из обоих металлических домиков непрерывно выходят пузырьки воздуха, через стеклянные иллюминаторы на подводный ландшафт падает искусственный свет.

Непосвященный ныряльщик может подумать, что это мираж, не поверить, что здесь, в мире молчания, живут люди, что они проводят в лабораториях опыты, обрабатывают научные данные, слушают радио. И, тем не менее, это реальная действительность. Группа, состоящая из семи спортсменов-подводников, под руководством Жака-Ива Кусто поселилась среди рыб и кораллов.

Для выполнения программы «Преконтинент II» они опустились в июне 1963 года с борта французского научно-исследовательского судна «Калипсо» на дно Красного моря. Незадолго до окончания этого необыкновенного эксперимента советский исследователь Соловьев – по приглашению капитана Кусто – посетил «подводных жителей» в их «домиках» над коралловыми рифами. Некоторое время спустя Соловьев рассказал об этом событии в советском издании «Неделя»:

«Направляясь к домику, я слишком резко пошел на глубину, и у меня заложило уши, продуть их я не смог и поднялся несколько выше. Только после вторичного погружения я благополучно подплыл к домику и ухватился за оттяжку, которой укреплен домик к грунту. Несколько освоившись, я увидел, что дом имеет центральное возвышение, от которого отходят четыре камеры. От одной камеры вниз опускается железный трап, по которому поднимаются в дом. На стене другой камеры я увидел иллюминатор, подплыв к которому увидел людей внутри дома, делавших нам знаки руками, чтобы мы входили.

Подводная научно-исследовательская станция Жака-Ива Кусто в Красном море.

Я представлял себе, что для того, чтобы попасть в подводный домик, необходимо войти в специальную камеру с водой, лишь после откачки, которой можно будет войти в помещение. Каково же было мое удивление, когда, сделав два шага по трапу, я свободно глотнул свежий воздух, и в следующее мгновение меня ухватили за руки и втянули в прихожую. Мне помогли снять подводную амуницию и предложили вымыться пресной водой. Мое знакомство началось с салона, где находилось восемь человек, среди которых были супруги Кусто. Показали помещения лабораторий, столовой и спальни. В салоне стоит телевизор, который имеет три экрана, причем один экран показывает подводный мир, другой – жизнь, внутри домика, который расположен на глубине 25 метров, и третий связан с судном-базой. Изображение прекрасное на всех трех экранах. Капитан Кусто мне сказал, что работы в домике на 25-метровой глубине подходят к концу, и люди из него будут выходить наверх. Он показал на двух парней, которые лежали с масками, готовясь к выходу на поверхность после месячного пребывания под водой. Причем интересно отметить, что из домика на глубине 25 метров они выходили на глубину 110 метров и возвращались обратно без всякой декомпрессии. После этого меня позвали к иллюминатору, и я увидел, что в руках аквалангиста была стеклянная банка, а вокруг него плавает масса рыб. Пловец вынимает из банки корм, а рыбы берут его прямо из рук, нисколько не боясь присутствия человека. Оказывается, они производят подкормку ежедневно в одном месте и в определенное время. Кусто сказал, что рыбы очень привыкают к подкормке и приходят на «обед» довольно точно». («Неделя», № 35, 1963. (Прим. перев.))