Сказки под ивами - Хорвуд Уильям - Страница 33
- Предыдущая
- 33/53
- Следующая
Видел их в тот день и Тоуд, сидевший на террасе в шезлонге и размышлявший о том, что если никто вокруг не соберется прокричать во всеуслышание: «Весна пришла!» — то ему скорее всего придется сделать это самому. Заметив проплывавших мимо Тоуд-Холла Крота и Рэта Водяную Крысу, он понял, что в услугах глашатая никто уже не нуждается: друзья объявили об этом доходчивее и громче, чем мог бы сделать он, даже сорвав себе голос.
Сбежав по лужайке к берегу, Тоуд поздоровался с проплывавшими мимо усадьбы друзьями и пригласил их зайти в гости. Однако те вежливо, но твердо отказались, и Тоуд не стал настаивать, поняв, что они хотят побыть вдвоем, по крайней мере до ланча на воздухе.
— Возьмите хотя бы шампанского! — крикнул с пристани Тоуд.
Крот решительно проигнорировал это соблазнительное предложение, так как знал, что шампанское сильно ударяет ему в голову, а он, в конце концов именно он, отвечал за лодку в этот день.
— Ладно, ребята, не хотите — как хотите, — улыбнулся им Тоуд. — Рад опять видеть вас вместе, а тебя, Рэт, снова на реке. Плывите, куда задумали, но учтите, что в следующий раз вы обязаны — слышите, обязаны! — пришвартовать свою скорлупку у моей пристани и прокатиться со мной на паровом катере.
Рэт с улыбкой согласился с этой идеей, предложив предпринять такую прогулку, когда станет чуть теплее, и посоветовал Тоуду поставить за штурвал Сына Морехода.
— Как скажешь, Рэтти! — крикнул вслед удаляющейся лодке Тоуд и добавил: — Счастливого плавания! А меня, между прочим, тоже ждет ланч — пусть и береговой, но не менее вкусный.
Так они расстались в первый весенний день: один направился в столовую, где его уже ждал дворецкий, а двое поплыли к чуть позеленевшей лужайке на берегу реки — с корзиной, полной всего того, чего только можно пожелать во время первой в новом сезоне прогулки на лодке.
Кстати, место для пикника было выбрано совсем неподалеку — на расстоянии видимости и даже слышимости от усадьбы Тоуда.
Хорошенько поев, Крот достал из корзины бутылочку черничной наливки, которая — несомненно, излишне сладкая для основных блюд — отлично подходила к десертному пудингу, и изо всех сил крикнул:
— За здоровье Тоуда!
— За здоровье Рэтти и Крота! За вас, ребята! — крикнул в ответ Тоуд из окна столовой и добавил: — За весну! За первый весенний день!
После ланча Крот напомнил Рэту о письме, которое передал ему Сын Морехода.
— Спасибо, старина, — поблагодарил его Рэт. — Тогда уж будь другом: налей мне еще глоток-другой, — сказал он, распечатывая конверт.
Не успел Крот наполнить черничной наливкой рюмку друга, как, обернувшись, увидел, что Рэт помрачнел и нахмурился.
— Плохие новости? — спросил Крот.
— Прочти сам, — буркнул Рэт, протягивая ему письмо.
«Дорогой друг
и мой верный собрат по Водной Жизни!
Пришла весна, и мне нужно уезжать. Побывав здесь, я увидел то, что хотел, то, что должен был увидеть. Мой сын отлично устроился у вас благодаря тебе и нашему другу Кроту. Кочевая жизнь мореплавателя будет привлекать его, и, может быть, когда-нибудь он сорвется и, бросив все, отправится в дальнее плавание, но до поры до времени пусть побудет с тобой и научится жить на земле, чтобы когда-нибудь, когда моря и чужие страны утомят его, смог бы вернуться и хорошо обосноваться в родных краях. Я знаю, что оставляю его в самых надежных руках, куда более надежных, чем руки его непутевого отца-непоседы.
Я никогда не забуду наши долгие разговоры о кораблях и о навигации. Навсегда сохранятся в моей памяти прекрасные дни, проведенные с такими друзьями, каких я не встречал никогда в жизни. Мысленно я всегда с тобой, а со мной останутся воспоминания о Реке и аромат ее свежей воды.
Я не мастер на прощальные речи и пышные проводы, но знаешь, я был бы тебе очень признателен, если бы ты смог завтра утром прийти к плотине — один ли, с Кротом (попрощаться с которым тоже было бы для меня большой честью) или с кем-нибудь из друзей, кто, быть может, захочет пожелать мне удачи перед долгой дорогой.
Там мы и попрощаемся, мой дорогой друг, но даже сейчас я готов сказать тебе, что, прощаясь, остаюсь уверен в том, что у тебя все будет хорошо — вплоть до того дня, когда ты станешь на якорь у своего последнего причала, и даже после… А пока что, зная твою страсть к Дальним Странам, я обещаю прислать тебе пару открыток, чтобы ты мог вложить их в свой атлас.
До завтра.
Искренне твой
— Попрощаться мы, конечно, сходим, — помрачнев, сказал Рэт. — Но мне будет больно и грустно, очень больно и очень грустно.
Крот с опаской наблюдал за тем, как быстро гаснет в глазах Рэта так трудно разгоравшийся огонек. Они молча сидели на берегу, хмуро глядя в воду. Настроение было испорчено, и не было смысла притворяться, что это не так.
— Рэтти, я подумал… знаешь… — Крот еще пытался что-то спасти, но вскоре сдался и сказал: — Я прогуляюсь немного по берегу — так просто, чтобы размять лапы. Хорошо, Рэтти?
Оторвав на миг взгляд от помрачневшей Реки, Рэт кивнул и сказал едва слышно:
— Иди, старина, иди. Не обращай на меня внимания.
Крот стал пробираться вдоль кромки воды вверх по течению. Глаза его, почти не отрываясь, смотрели в речную гладь, пронзали ее в глубину… Вскоре Крот нашел удобное место и сел на самом краю берега, все так же пристально всматриваясь и вслушиваясь в Реку. Вода журчала и плескалась, и вдруг… Крот не поверил сам себе.
Неужели? А почему бы и нет? Почему он не может расслышать за мелодичным журчанием что-то еще — что-то скрытое, едва уловимое?
По примеру Рэта он сел поудобнее, свесив лапы над водой. Ветер шелестел в ивовых ветвях, осока осторожно гладила его по спине и бокам.
— Я понял, понял! — осенило Крота. — Я могу слышать Ее, могу понять, что Она говорит — если буду слушать очень внимательно. Только бы услышать, только бы понять! Ведь я так хочу помочь Рэтти!
Деревья ли расступились, чтобы пропустить кого-то, или то был всего лишь порыв ветра? Облака ли нагнали на эту заводь легкую тень? И не рука ли Того, Кто выше самого высокого дерева и старше самого старого камня, легко и ласково легла на плечо Крота, так же легко, как текла в этот первый весенний день Река.
— Слушай, Крот, слушай внимательно, и ты услышишь Ее. Слушай же!
Крот повиновался Его голосу и стал слушать, как, казалось, и не умел. Наконец он услышал. Услышал печальную песню, полную тоски и грусти, песню, в которой звучали слова прощания и вместе с тем пожелание удачи и призыв стойко противостоять всем бедам.
— Помоги ему, Крот. Помоги своему лучшему другу, — звучали для него одного эти слова. — Настала твоя очередь. Я слабею, и у него теперь едва хватает сил, чтобы расслышать меня. Скажи ему ты, что он должен сделать, как поступить. Помоги ему.
— Я помогу, я обязательно помогу ему! — закричал Крот и вскочил на ноги, словно сбрасывая сковавшие его чары какого-то заклинания.
— Крот! Крот, где ты? Крот! Да что с тобой случилось?
Последний вопрос Рэт не мог не задать при виде Крота, сбегавшего к Реке с вытаращенными глазами и почти безумной физиономией.
— Рэтти, Рэтти, это ты! Как хорошо. А теперь слушай…
— Да ты успокойся, старина, переведи дух.
— Нет, нет, я не успокоюсь, Рэтти, и не будет мне покоя до тех пор, пока я не скажу то, что должен тебе сказать. Скажи, ты меня давно знаешь?
— Да уж давненько. Сразу и не сосчитаешь, сколько лет мы знакомы.
— И хоть раз я дал повод усомниться в моей честности? Хоть раз я не оправдал твоего доверия?
— Не было такого — никогда. Пожалуй, в честности и верности в дружбе с тобой может сравниться только Барсук да еще Выдра. Но и среди них ты — мой самый близкий друг. Хотя что об этом говорить: ты ведь и сам все знаешь…
- Предыдущая
- 33/53
- Следующая
