Сновидения и фантазии. Анализ и использование - Джонсон Роберт Алекс - Страница 30

Теперь, когда мы начали обращать внимание на наши сны и наш внутренний мир, самое время вновь открыть в себе эту удивительную человеческую способность к ритуалу. Не существует никакого обязательного набора ритуалов, не существует также формул и традиций, в соответствии с которыми отправляются ритуалы. Нет, каждый из нас должен обратиться к своему воображению и, в буквальном смысле этого слова, «выдумать» ритуал в честь данного конкретного сна.

Каждый ритуал должен быть "индивидуально изготовлен" из сырья вашего собственного внутреннего «я» и родиться в том же потаенном месте, в котором рождаются ваши сны, ваши ассоциации и ваши ритуалы. Вся внутренняя работа становится гораздо менее страшной, когда мы начинаем понимать, что каждое выражение бессознательного — будь то сон, воображение, видение или ритуал — рождается в этом самом потаенном месте. И все эти проявления взаимодействуют друг с другом.

Для того чтобы проиллюстрировать, как разные люди придумывают свои индивидуальные ритуалы в честь своих снов, я приведу несколько примеров.

Первый пример возвращает нас ко сну, который мы уже обсуждали выше: сну «Монастырь». Вы, должно быть, помните мои слова о том, что мы будем возвращаться к этому сну, чтобы узнать, что произошло со сном и сновидящей, когда она подошла к четвертой фазе работы со снами.

Опыт этой сновидящей иллюстрирует факт, хорошо известный людям, которые регулярно работают со снами: если мы выполняем внутреннюю работу и отправляем скромные ритуалы, чтобы выразить нашу внутреннюю ситуацию, то, зачастую, мы излучаем в окружающий нас внешний мир сильный заряд конструктивной энергии и совершенно неожиданно для самих себя формируем внешние обстоятельства своей жизни. Это явление является одним из доказательств существования коллективного бессознательного: мы обнаруживаем, что бессознательное связывает нас с другими людьми и со всей окружающей средой. Стало быть, когда в нашем внутреннем мире мы сосредоточиваем большое количество энергии, то такое же количество энергии накапливается в окружающих нас людях и обстоятельствах. Например, посредством внутренней работы мы можем исцелять людей от таких недугов, которые не излечимы никакими внешними средствами.

Итак, возвращаемся к сну "Монастырь"

В монастыре.

Я нахожусь в монастыре, в пристроенной к часовне комнате или келье. От часовни и от находящихся в ней людей меня отделяет железная решетка. Месса начинается. Я одна в своей келье. Я сижу, скрестив ноги в стиле дзэн, но в руках у меня — четки. Из-за решетки доносятся спокойные голоса людей. Я закрываю глаза и тоже получаю причастие, хотя и без какого бы то ни было физического контакта. Месса заканчивается. Я начинаю осознавать, что за стенами моей кельи распускаются цветы. Я пребываю в состоянии глубокого покоя.

После того, как эта женщина поработала над своим сном, она поняла, что он имеет отношение к ее религиозной жизни. Но она никак не могла придумать, какие физические действия ей следует предпринять. Ей казалось, что сон говорит только о внутреннем понимании его значения. В нем не содержалось никаких намеков на внешние действия; более того, если бы она отправилась на поиски какой-либо религиозной группы с целью стать ее членом, она поступила бы абсолютно вопреки посланию сна, которое гласило, что она должна вести спокойную духовную жизнь.

В конце концов, женщине пришло в голову простое символическое действие, которым она могла выразить свое отношение к этому сну и его смыслу: в сне, во время мессы, когда она получала причастие, она увидела, как у стен ее кельи внезапно распускаются цветы. Женщина пошла и нарвала цветов похожих на те, что расцвели в ее сне. Затем она поехала на берег океана и, проникшись возвышенными чувствами, церемониально бросила цветы в воду.

Это было одновременно и физическое, и символическое действие возвращения подарка дарителю — Матери-Земле, женскому морю бессознательного. Тогда этот поступок показался ей слишком скромным, она подумала, что в честь такого чудесного сна она должна совершить нечто более величественное. Но ей пришло в голову именно это действие, вот она его и совершила. Она ощущала безмерную благодарность за этот сон, и этот ее акт был актом благодарности по отношению к Богу и ее внутреннему женскому "я".

Покинув океанский берег, она спокойно поехала домой и там обнаружила, что в то время, когда она была у океана, к ней в гости зашла подруга, с которой они встречались не очень часто. Они решили вместе съездить на небольшую прогулку по окрестностям. А затем стала разворачиваться целая цепочка событий, которые были похожи на случайные совпадения, но быть таковыми не могли.

Во-первых, в ходе прогулки она обнаружила, что всего в нескольких кварталах от ее дома находится монастырь. Она была потрясена, поскольку в течение ночи и утром она внутренне пребывала в монастыре. Ее подруга была одной из немногих светских особ, которым разрешалось входить в монастырь, и у нее даже был ключ от ворот! Подруга предложила остановиться, зайти в часовню и поприветствовать монахинь.

Как только наша героиня вошла в монастырскую часовню, ей показалось, что она вернулась в свой сон. Часовня, которой она раньше никогда не видела, была до мельчайших подробностей идентична часовне из ее сна. Она тут же уселась в позу дзэн, чтобы помедитировать, и все испытанные ею во сне ощущения и глубокое спокойствие вновь охватили ее.

Впоследствии сновидящей разрешили регулярно посещать монастырь, чтобы медитировать, проводить время в тишине и покое, подпитывая ту часть ее «я», которая тяготела к монастырской жизни. Теперь сон «Монастырь» был уже не только внутренней реальностью Царства Грез, но и внешней, физической реальностью. Внутренний и внешний потоки стали параллельными, двигающимися в унисон энергетическими системами.

Парадокс данной ситуации заключался в том, что в тот момент, когда женщина была готова отказаться от всех форм «принадлежности» или формальной религии, она неожиданно оказалась в физическом монастыре, в физической часовне, среди физических монахинь, которые на несколько часов в неделю становились ее религиозной общиной. И ничто из всего вышеперечисленного не противоречило появившемуся в ее сне «внутреннему» монастырю, внутренней жизни духа, которая находится за пределами внешних и коллективных религиозных форм.

Как вы заметили, ритуал, отправленный сновидящей в честь ее сна, не показался ей очень возвышенным. Но церемония «цветы» точно соответствовала простым и мощным символам сна. Она создала связь между внутренним миром сна и внешним физическим миром, способствовала образованию цепочки произошедших в тот день событий и скрепила вместе две стороны реальности.

Если мы научимся жить подобным образом, мы обнаружим, что все наши сны проявляются как внешне, так и внутренне. Мы не видим этих тонких связей исключительно из-за нашего невнимания. Наши ритуалы и церемонии могут помочь нам увидеть, где соприкасаются внутренний и реальный миры и где они отражают друг друга, двигаясь в параллельных полях энергии.