Вечный колокол - Денисова Ольга - Страница 125

• Предыдущая
• 125/132
• Следующая

Борута расстегнул кафтан, отодвинул в сторону ворот рубахи и вытащил на свет маленький серебряный оберег в форме креста.

— Твой бог так силен? — Волот нагнулся и посмотрел на оберег внимательней, — но это же человек! Какой же это бог?

— Это божий сын, Исус. Он был распят ради спасения всех людей на земле. Бог помогает нам через своего сына. И он действительно очень силен. Он не просто силен — он всемогущ.

Волот задумался на минуту, а потом спросил:

— И что, он мог бы вылечить мою болезнь?

— Думаю, да. Если его хорошенько попросить.

— И какую жертву он потребует за излечение?

— Я, по крайней мере, не возьмусь решать. Это надо узнать у христианских жрецов.

Надежда забрезжила перед Волотом и словно оживила его. Оживила настолько, что когда вечером к нему явился Чернота Свиблов, князь не стал подписывать грамоты не глядя, а спросил:

— И какое МОЕ решение вы приняли на этот раз?

— Это пустячная бумага, князь, — пожал плечами Свиблов, — разрешение на въезд в Новгород десятка проповедников ортодоксальной церкви.

Волот уцепился за неожиданное совпадение, увидел в нем тайный смысл, почувствовал в нем Удачу.

— Послушай, Чернота Буйсилыч… А не мог бы ты устроить мне встречу с кем-нибудь из них? Разумеется, мне нужен сильный жрец, способный говорить со своим богом.

— Они все говорят со своим богом, и все одинаково не слышат его. Но я думаю, тебе нужен иерарх, а не просто жрец. И такую встречу я для тебя устрою — они только и мечтают о ней.

— Откуда ты знаешь?

— Разве я не говорил тебе? Дума уже месяц обсуждает вопрос крещения Руси и выбирает confessio.

— Без меня? — Волот поднял брови.

— А что ты хотел, мой мальчик? — фыркнул боярин, — война не станет ждать, когда ты поправишься. Решения надо принимать сегодня, а не завтра. Жизнь не останавливается на месте, если ты выходишь из нее даже на время.

— Но такое решение должно принимать вече! Вече, а не дума, и не Совет господ!

— Будет и вече, — усмехнулся Свиблов, — будет. Об этом я давно хотел с тобой поговорить. Но сначала я устрою тебе встречу с иерархом.

Волот ждал доверительной беседы, а ортодоксы явились к нему, облаченные в парчу и золото. Они говорили о римском понтифике, как о своем враге, с которым вынуждены заключить перемирие, о богослужении на славянском языке, очень близком к языку новгородцев, о провозглашении незыблемости власти императора (или другого самодержца, князя, например), о воздвижении Святой Софии на Севере, которая затмит былое величие Константинополя, о третьем Риме, которым станет Новгород, о будущем могуществе Руси под сенью божественной длани. Волот с трудом сдерживал раздражение и желание убежать.

— И насколько силен ваш бог? — спросил он в конце концов, утомленный нудным, высокопарным бормотанием.

— Бог всемогущ, — улыбнулся ему иерарх, — он не наш, он един для всех.

Кто-то подтолкнул его локтем в бок, иерарх пожевал губами и замолчал, а потом Волот расслышал сказанную по-гречески фразу:

— Это дикий варвар. Он не готов понять единобожия. Пусть пока считает его самым сильным из богов, этого достаточно.

Волот не стал их разочаровывать: слишком ему не хотелось вступать в долгий спор о дикости и силе богов. Он мечтал поскорей закончить эту встречу, ему казалось, что его вот-вот на пол свалит новый припадок. Ему на выручку пришел доктор Велезар, объявив присутствующим, что здоровье князя не позволяет ему продолжить разговор.

Едва закрыв за собой дверь, Волот не пошел в спальню, как настаивал доктор — напряжение в нем требовало немедленного выхода, и он потихоньку покинул терем, вышел на берег Волхова и нахоженной тропой кинулся в лес. В груди что-то клокотало, кипело, жгло, свербело невыносимо — Волот скинул нарядный кафтан и долго топтал его ногами от злости и безысходности. Но и это ему не помогло, ему хотелось выпустить наружу то, что в нем накопилось, отпустить это нечто на свободу: он порвал ворот рубахи и упал на колени, обливаясь слезами.

— Помогите! Помогите же мне кто-нибудь! — в отчаянье выкрикнул он, зная, что никто не придет ему на помощь, — Помогите!

Осенний лес пригнул ветви, как добрая женщина нагибается к постели больного. Волот рванул рубаху с груди и впился в кожу ногтями, надеясь голыми руками взломать ребра и выпустить на волю снедающий его жар и клекот.

Сырой белый туман наползал на него со всех сторон — из-под еловых лап, склонившихся к земле, из-за пожелтевших кустов, пробирался между ягодных кочек, крался по тропинкам и сгущался, сгущался, пока не стал непроглядным.

— Мальчик Волот? — услышал он звонкий женский голос, похожий на перезвон колокольчиков.

Мальчиком его называли только из презрения, но в этом голос князь презрения не ощутил: что-то похожее на материнскую ласку, совсем незнакомую Волоту. Он не помнил матери, только кормилицу.

— Ну, разве он мальчик? Он князь, — рассмеялся в ответ густой бас.

— А разве князь не может быть мальчиком? — ответила женщина.

И Волот, рыдающий от безысходности, вдруг расплакался от умиления и жалости к себе. Да, он просто мальчик, просто мальчик!

— Ему скоро шестнадцать. Самое время стать мужчиной, — сказал кто-то густым басом.

— Если пришло время, почему он не отзывается на наш зов? — вмешался третий голос.

— Он отзовется, — ответила женщина, — он не понимает, кто его зовет и зачем.

И в этот миг сполох белого пламени разрезал туман, разметал в стороны — огненный меч двумя взмахами рассек его на части, и перед глазами Волота предстали чудовища — полулюди-полузвери. До этого он видел их только издалека, теперь же они окружили его со всех сторон, им стоило только протянуть руку, чтоб дотронуться до него, схватить и утащить за собой.

Огненный меч в руке сжимал прекрасный воин в алом плаще, лицо его — жестокое к врагам — на миг повернулось к Волоту, и теплая улыбка тронула губы воина.

— Отойдите от князя, — угрожающе сказал он и взмахнул мечом снова, — уберите свои лапы! Вы не получите его!

— Ты опять здесь? — спросила огромная голова лося, и тяжелое копыто ударило по тому, что в этом месте заменяло землю.

— Я здесь. И на этот раз вы не посмеете вмешаться. Мальчик еще жив. И он не из рода лосей.

— Он из рода совы, — ответила огромная птица с крючковатым носом и страшными когтями на чешуйчатых ногах, — он пойдет на зов богов!

— Убирайтесь! — лицо воина ощерилось, — Прочь! Оставьте его! Он сам решит это, без вашего вмешательства!

Огненный меч взметнулся вверх, но вместо того, чтоб рассеять белый туман, опустил его вниз, словно занавес — чудовища исчезли за его пеленой, и даже голосов их не стало слышно, будто занавес этот был непроницаемой стеной.

— Кто ты? — робко спросил Волот.

— Меня послал за тобой Всемогущий Бог.

— Ты… ты убьешь меня? — Волот вдруг испугался.

— Напротив. Ты спрашивал о жертве? Мой Бог не требует жертв. Он милосерден, его дело — спасение страждущих. Он спасет тебя от смерти.

— И что мне нужно сделать?

— Прими крещение. Убедись в его могуществе и милосердии. И позови за собой тех, кто до сих пор не узрел Его божественного света.

Волот очнулся в своей постели, с повязками на груди. Доктор Велезар сидел за столом со свечой и что-то писал в большой книге.

— Доктор! — окликнул его Волот, — поговори со мной. У меня было видение.

— Да, мой друг, — тут же отозвался Велезар, — я сегодня испугался за тебя. Я думал, у тебя остановилось дыхание.

— Нет, — Волот покачал головой — как всегда после видений белого тумана, ему было намного легче.

— Ты расцарапал грудь и шею. Так часто поступают люди, которые не могут дышать.

— Нет. Оно жгло меня. Как и всегда, просто сегодня слишком сильно. Послушай, я должен много тебе рассказать. Помнишь, Борута показал мне свой оберег? Я надеялся, что эти иерархи Черноты Свиблова подскажут мне путь, но они говорили совсем о другом.

• Предыдущая
• 125/132
• Следующая