Бегство в ад - Айронс (Эронс) Эдвард Сидни - Страница 16

• Предыдущая
• 16/39
• Следующая

– Кольт я оставлю кольт у себя, – заявила она. – А его заберите.

– Пошли, – буркнул Кул.

Держась за запястье, Джонсон поднялся на ноги. Его опухшие глаза почти закрылись. Пошатываясь, он переводил взгляд с Серафины на Кула и обратно. В комнате на мгновение повисла тишина.

– Ты прелесть, крошка. И в один прекрасный день...

Кул бросил:

– Заткнись и пошли отсюда.

– Ублюдок, – буркнул Джонсон.

Судя по тому, как девушка держала пистолет, она знала, как с ним обращаться.

Джонсон качнулся к двери, рванул ее на себя и вывалился наружу. Кул бросился за ним.

– Питер, – окликнула Серафина.

Он задержался и заверил девушку:

– Больше он вас беспокоить не станет. Во всяком случае, сегодня.

– Я знаю. Он просто перепил, в этом все дело. Мне очень жаль.

Ее лицо пылало. В мягком свете кожа ее казалась теплой и шелковистой. Кул и не подозревал, как она хороша.

Отбросив эту мысль, он напомнил себе, что у него и так хватает проблем. А она сказала:

– Я хочу поблагодарить вас, Питер. Не возражаете, если мы перейдем на "ты"? Теперь мы достаточно хорошо знаем друг друга, верно? Ток иногда неуправляем, и мне жаль, что он где-то раздобыл бутылку.

Кула заинтересовало, не повлияла ли бутылка самогона на планы девушки. С оружием Джонсон был хозяином положения, так что Питер был просто признателен слабости этого нахрапистого наглеца, которая привела его в комнату девушки.

– Теперь с вами все будет в порядке? – спросил он.

Она улыбнулась и чуть приподняла пистолет.

– У меня есть эта штука. Ничего бы не случилось, если бы ты мне доверял. Мой маленький пистолет еще у тебя?

Когда он достал пистолет из кармана, ее улыбка на миг поблекла, но тут же расцвела снова.

– И письмо тоже?

– Да.

– Ты над ним думал?

– Над письмом? Нет, для меня в его содержании нет смысла. Не понимаю, как оно может помочь Гидеону.

– Дай его мне, я разберусь.

Кул покачал головой.

– Когда мы будем в Гватемале.

– Дай сейчас же, – резко потребовала она.

Он покосился на пистолет в ее руке.

– И не пытайся, крошка. Не сейчас. Ток хотел вытащить его у меня, но был слишком пьян. Не следовало поручать ему такое дело. Но больше я не лягу спать и не отдам письма, пока мы не окажемся за границей, понятно?

Ее лицо превратилось в застывшую маску. Она направила было пистолет на Кула, но тут же пожала плечами и презрительно отбросила его в сторону.

– Ты зря упорствуешь.

– На то есть причины.

– Ток вел себя глупо. Я ему сказала, что у тебя письмо, которое нужно мне, но он с пьяных глаз переусердствовал. Может, он надеялся угодить мне, забрав у тебя письмо. Я бы избавилась от него, но он нам слишком нужен. Сейчас он совсем развалился, но утром будет в норме. Мы должны улететь на рассвете.

– Чем раньше, тем лучше, – согласился он.

Пытаясь закутаться в клочья пижамы, девушка выглядела очень женственной и беспомощной. Кул ощутил, как пересохло в горле, и удивился было, но потом решил не уподобляться Току Джонсону. Он пожелал спокойной ночи, и когда она кивнула, не покидая своего угла, вышел навстречу мраку ночи.

Теперь на ферме огней не было. Молчание гор разорвал странный судорожный звук. Кул догадался: рвало Джонсона. Свет в комнате Серафимы погас. Кул пошел на шум и нашел согнувшегося пополам Джонсона между засохшими стеблями кукурузы. Во мраке горы нависали над ними темной громадой.

– Ток, пошли спать.

Лицо толстяка забелело во мраке.

– Я думал, ты останешься с ней.

– Сегодня ночью ей ничего не хочется.

– Ты ошибаешься – ей хочется всегда. Но не меня. В один прекрасный день...

– Забудь, – посоветовал Кул. – Я сожалею, что пришлось тебя ударить.

Ток выпрямился и втянул полную грудь воздуха.

– Дай время, ты еще не так пожалеешь.

С рассветом Джонсон как ни в чем не бывало взялся за дело. Он тихонько насвистывал, пока они пили кофе, который принесла хозяйка. Серафина постаралась насчет ланча и в результате набрала небольшой сверток сандвичей с ветчиной. Когда они выехали на аэродром, туман окутал горы и намочил шоссе. К шести утра они уже снова были в воздухе и летели на запад, к Миссисипи.

Они совершили две посадки, чтобы дозаправиться, прежде чем прилетели в Техас. Разговаривали мало. Ни Серафина, ни Джонсон ни словом не обмолвились о прошлой ночи. Техасский аэродром к западу от Хьюстона был чуть получше предыдущих. По соседству оказалась площадка для гольфа, предлагал свои услуги клуб и весьма приличный ресторан. Джонсон сказал, что хочет проверить мотор, но это не отнимет больше часа. А они тем временем могли бы выпить и поесть горячего.

Серафина отвергла мысль о ресторане – это привлекло бы лишние взгляды, поскольку после двух дней полета выглядели они не лучшим образом.

Она, пожалуй, поумнее нас обоих, – решил Кул и распрощался с надеждой принять душ. Истосковавшись по газетам, он купил в киоске на аэродроме одну из местных, но сообщений про убийство в ней не оказалось. Филадельфия была слишком далеко, чтобы интересовать техасцев.

Неподалеку от киоска стояла будка телефона-автомата. Кул видел, – Серафина что-то обсуждает с Джонсоном у самолета. Он не боялся, что они улетят без него; этого не случится, пока Серафина считает, что письмо Гидеона у него. Интересно, что бы случилось, узнай она, что он ее морочит? Этот вопрос он решил отложить до лучших времен.

После того, как они пересекли Миссисипи, стало теплее, и сейчас солнечные лучи пробивались сквозь разрывы в облаках. Кул разменял у киоскера деньги и отправился в здание клуба, чтобы поискать другой телефон. Так рано сохранялся шанс застать Элис в доме на Честнат-хилл.

Телефонистка в Хьюстоне обещала перезвонить, как только установит связь. Он заверил, что не отойдет от телефона. Пока он ждал, в будке становилось все жарче. Мимо прошла четверка игроков в гольф; на них были свитера и кепки с длинными козырьками. Их туфли с шипами металлически скрежетали по плиточному полу.

В воздухе гудели нескольких маленьких частных самолетов. Тут он услышал, как телефонистка в Филадельфии назвала его номер, его вдруг охватила паника, и он чуть не повесил трубку. Он совершил ошибку. Если звонок проследят, если ответит не Элис, полиция узнает, где он. Но вешать трубку было поздно. В любом случае им нужно поговорить. Сейчас это было для него важнее всего.

Телефонистка попросила:

– Опустите, пожалуйста, три доллара шестьдесят центов.

Дрожащей рукой Кул опустил двенадцать четвертаков и дайм – десятицентовик. Невыносимо громко прозвучал гудок, и телефонистка сказала:

– Говорите.

– Алло, Элис? – крикнул он и испытал счастливую слабость, услышав ее голос.

– Милый, я знала, это ты. Я ждала, не могла дождаться твоего звонка. Телефонистка сказала, ты звонишь из Техаса! Как...

– В доме есть кто-нибудь еще?

– Только Герберт. – Герберт был у Джорданов дворецким. – Он в кладовой. Милый, у тебя все в порядке?

– Да. Только очень мало времени. Скажи, что там произошло?

Ее голос на секунду пропал, затем вернулся:

– Просто ужасно. Все эти вопросы, которые мне задавали! Отец был в бешенстве, но держался изумительно! Сказал полиции, что они совершенно спятили, подозревая в чем-нибудь тебя. Милый, я так за тебя беспокоюсь!

– Как ты?

– Я думала, никогда не дождусь твоего звонка.

– Ты проверяла мою почту, Элис?

– Вчера после обеда и сегодня утром. От твоего брата ничего не было.

– А в агентстве ты тоже смотрела?

– Я заезжала и туда, и к тебе домой. Нигде ничего.

Он закусил губу.

– Ладно. Но ты уж проследи, пожалуйста, и дальше.

– Долго тебя не будет? Когда вернешься?

– Не знаю, – буркнул он. И ее голос сразу стал другим.

– Пит, ты с той девушкой?

– Да, – вздохнул он. – Она мне помогает.

– Ох, милый...

– Это ничего не значит.

• Предыдущая
• 16/39
• Следующая