О, Коломбина! - Айронс Моника - Страница 29

• Предыдущая
• 29/33
• Следующая

— Ты действительно думаешь, что дело в ней? — спросил он, и его голос снова стал раздраженным.

— Да. Несмотря на все улыбки, ты не умеешь легко прощать, веришь, что маски — это только твоя прерогатива. И когда кто-нибудь еще пользуется ими, твой мир рушится. Гордость… Ну что же, у меня тоже есть гордость. Все кончено. Завтрашний вечер принадлежит Рафаэлю и Амели, поэтому нам лучше попрощаться прямо сейчас.

— Сейчас? А может, у меня тоже есть, что сказать?

— Ты уже все сказал. Ты что-то выиграл и что-то проиграл. Я проиграла, но будут и другие игры.

Она увидела, как блеснули его глаза.

— Будешь искать следующую жертву, Луиза?

Она собиралась сказать, что после него не будет никого, но сдержалась. Это было бы проявлением слабости.

— Может быть, — вызывающе ответила она. Когда я покину Регонду, тебе уже не будет важно, что я делаю и где. Но прежде, чем я уйду, хочу сделать еще одну вещь.

Она быстрым движением наклонила его голову, застав Алехандро врасплох, и в полной мере воспользовалась его замешательством, обняв и крепко прижавшись к нему. Через секунду он тоже обнял девушку, но это все еще был ее поцелуй. Луиза все сильнее прижимала свои губы к его губам, дразня его прикосновениями языка, напоминая ему о том, от чего он отказался.

— Луиза…

— Все кончено, — прошептала она прямо в его губы. — У нас могло получиться что-то замечательное, но мы упустили шанс. Сейчас я вижу все совершенно отчетливо и понимаю, что не подхожу тебе.

— Разве женщина целует так мужчину, когда все уже кончено? — хрипло спросил он.

— Да, если она хочет, чтобы он запомнил ее.

А я хочу, чтобы ты меня запомнил.

Она немного отодвинулась от него. В темноте Алехандро не мог разглядеть ее лица, но он чувствовал теплое дыхание.

— Помни меня, Алехандро, когда я уйду. Коломбина ведь всегда уходит…

— Если только Арлекин не заставляет ее остаться.

Она мягко засмеялась, и в его крови зажегся огонь.

— Арлекину никогда не удавалось заставить ее что-нибудь сделать. Он недостаточно умен для этого.

— Ты права. — Он пытался увидеть ее лицо, найти там что-то, а что, он и сам не знал. — Что бы он ни думал, бедный дурачок всегда танцует под ее дудку, — сказал он. — Но кто же ты? Кто ты?

— В этом-то все и дело, ведь так, мой дорогой? — спросила она севшим голосом, тщетно борясь со слезами. — Ты никогда не будешь знать это точно, и это всегда будет стоять между нами.

Хорошо, что мы вовремя выяснили это.

Луиза снова поцеловала его, на этот раз с нежностью, и это был действительно прощальный поцелуй. Она выскользнула из его объятий и быстро зашагала прочь. Он слышал ее шаги по каменной мостовой, а когда она дошла до конца улицы и вышла к маленькому, освещенному фонарями каналу, он разглядел ее тоненькую фигурку, которая вскоре пропала из виду. Он подождал, уверенный, что она вернется. Но этого не произошло, и он побежал к каналу. За мостом путь делился на три улицы, и она могла пойти по любой из них.

Алехандро прошел до конца моста и встал, напрягая слух, надеясь, что звук ее шагов подскажет ему направление. Но она исчезла в ночи, и тишину нарушал лишь тихий плеск волн о камни. Он прикоснулся к лицу. Оно было мокрым, но понять, были ли это ее слезы или его собственные, он не смог.

На следующее утро «Бел Ампаро» гудел как улей с потревоженным пчелами. Слуги деловито сновали туда-сюда, готовя все к вечернему балу.

« Из магазина Алехандро уже доставили карнавальные костюмы для всех членов семьи.

Фернанда была в ударе, всевидящая и вездесущая. Наконец она позволила себе посидеть немного в саду перед каналом, где ее и нашел Алехандро.

— Я хочу подарить тебе вот это в благодарность за твою помощь в тот вечер, — сказал он. Я хотел сделать это раньше, но подарок был готов только сегодня утром.

Он вручил ей изящную бриллиантовую брошь, на обратной стороне которой было выгравировано ее имя. Фернанда любовалась ею, рассматривая со всех сторон, и ее лицо порозовело от удовольствия.

— Спасибо, сеньор, но не стоило так беспокоиться. Я здесь для того, чтобы служить семье.

— То, что ты сделала, превышало твой долг по отношению к нам. Кстати, дядя рассердился, что ты потеряла ключ?

— Он никогда не сердится на меня. Кроме того, я убедила его в том, что он сам потерял его, и он извинился передо мной.

На изумленное лицо Алехандро стоило посмотреть.

— Я должен был догадаться, — пробормотал он.

— Моя помощь была кстати?

Он вздохнул.

— Это очень долгая история.

— Так расскажи ее.

Алехандро рассказал Фернанде все, стараясь быть как можно более правдивым, не утаивая своего обмана. Наконец он подошел к месту, которое было для него наиболее болезненным.

— Все это время я был влюблен в нее, а она…

Не думаю, что она чувствовала хоть что-нибудь по отношению ко мне.

— Откуда ты знаешь?

— Она преследовала меня с особой целью.

— Нет, она преследовала Рафаэля с особой целью, но ты сбил ее с толку. И, как бы все ни начиналось, она могла полюбить тебя за это время. Ты довольно симпатичный молодой человек, особенно в неярком свете…

— Большое спасибо за комплимент!

— Немного сумасшедший, — не обращая никакого внимания на его иронию, продолжала Фернанда, — но ведь женщины это любят. Мужчине не стоит быть слишком умным. К счастью, такое случается не очень часто.

Алехандро невольно улыбнулся.

— Ты думаешь, она могла найти что-то стоящее в моей не производящей особого впечатления особе?

— Ну, если, как ты сказал, она находилась под твоим присмотром все эти дни, было бы очень странно, если бы она не влюбилась в тебя.

Он удивленно уставился на нее.

— Из-за этого?

— Вот именно. Не из-за твоего смазливого лица, не из-за твоих глупых шуток, не из-за твоих денег, потому что она не знала о них, а потому что ты был добр к ней. В мужской нежности есть что-то такое, чему женщина не может противостоять. Ты ведь этого не знал, не так ли?

— Нет… Ну… Я имею в виду, я знаю, что им нравится, когда с ними хорошо обращаются, и…

— Я не говорю о том, чтобы целовать их руки и покупать цветы. Нет, это слишком просто. Я говорю о том, что ты делал день за днем.

— Но она болела, была такой уязвимой, и за ней надо было ухаживать.

— В отеле бы прекрасно с этим справились.

— Оставить ее каким-то незнакомцам? Ну нет.

Я хотел знать, что о ней заботятся должным образом. Поэтому мне показалось совершенно нормальным взять ее к себе домой.

— А также раздевать ее и укладывать в постель?

— Ты ведь не думаешь, что я… Фернанда, как ты только могла подумать о таком, это же ужасно!

— То есть, ты не делал ничего такого?

— Конечно, нет, — твердо сказал он. — Я даже не целовал ее.

— Ага, вот это-то и сработало!

— Извини?

Фернанда улыбнулась, и эта улыбка была предназначена кому-то другому, не Алехандро.

— Иногда, когда тебя не целуют, это становится самым романтичным моментом в жизни.

Конечно, если при этом хотят поцеловать, ты ведь хотел?

Алехандро застонал при этом воспоминании.

— Больше всего на свете. Но она доверяла мне.

Иногда она была без сознания. В первую ночь у нее была температура, она взяла меня за руку и держала ее, будто была маленьким ребенком. Я не мог поколебать ее доверие.

— А вдруг она вовсе не была без сознания.

Может быть, тут она тоже притворялась.

Он покачал головой.

— Нет, — тихо сказал он. — Это было настоящим.

— Сеньор, вы не знаете, что такое быть бедным, — твердо сказала Фернанда. — Когда каждый день — это борьба за выживание, и приходится делать такие вещи, которые совсем не хочется делать.

— Дело не только в этом, — признался Алехандро. — Был еще мужчина, который плохо обошелся с нею. Он подумал, что у нее есть деньги, и бросил ее, когда убедился в обратном.

— Чертов ублюдок! — без колебаний оценила его Фернанда.

• Предыдущая
• 29/33
• Следующая