Анатомия Комплексов (ч.1) (СИ) - Витич Райдо - Страница 26
- Предыдущая
- 26/89
- Следующая
Ворковская не знала, что подобный ужас существует в природе. Ее тело словно парализовало. Она, не в силах противостоять насилию, лишь мычала, дрожа, мечтая умереть, как можно скорее, лишь бы не чувствовать на своем теле чужие руки, избавиться от жадного, наглого языка, терзающего ее рот, не видеть эту жуткую физиономию, то ли человека, то ли ожившей мумии с глазами сатаны. Слезы лились беспрерывным потоком, но ее палач не обращал на это внимание и, не оставляя ее рот в покое, продолжал исследовать ее тело настойчиво, непристойно, властно.
Лоан чувствовал себя человеком, 32 года живущим на ‘голодном пайке’, притупляющим, но не утоляющим его изо дня в день, и вот дорвавшимся до обильного стола с сытными, изысканными блюдами. И-цы девушки лилось беспрерывным потоком, легко переходя к Рэю, и тут же аккумулировалось, пронизывало живительными токами каждую клеточку его изголодавшегося, изможденного организма, возрождая и наполняя Лоан неведомыми доселе ощущениями: безграничной силой, бодростью, восторгом и упоением.
Он не мог оторваться, не желал прерывать нирвану, пока не заберет все, пока не насытится, и пил, пил, чувствуя приятное покалывание в мышцах, теплые волны жизненной мощи, окатывающие его с ног до головы. И он еще сомневался, ждал? Глупец, глупец!
Алена уже ничего не чувствовала, кроме апатии: губы давно онемели, тело горело от бесстыдных ласк, и этот безумный, бесконечный, голодный поцелуй, казалось, будет длиться до ее смерти. Ее она и ждала. Уже не сопротивляясь, не веря, что будет иначе и не желая другой участи для себя.
Но смерть ей не полагалась.
Пальцы Рэя проникли внутрь, и Алена, стряхнув оцепенение, возмущенно забилась, замычала, пытаясь освободиться, избавиться и от жадного языка, и от наглых, бесстыжих рук. Ее затошнило от омерзения и унижения, в ушах зашумело, и она вновь разрыдалась от бессилия, обиды и ужаса. Ненавистные глаза вперились в нее и вдруг что –– то твердое и большое вверглось в нее, разрывая внутренности, ослепляя неожиданной болью. Она пыталась вывернуться, но руки насильника крепко сжали ее ягодицы, ломая сопротивление, и тело Лоан вдавило ее в ложе, насаживая на себя. Ее обезумевший крик на секунду возбудил в Рэйсли странное чувство - жалости, но он даже не успел удивиться самому себе и тем более этому ненужному, глупому, по сути, чувству, как оно утонуло в огромном мощном выплеске и-цы девушки, и Рэй выпил все до дна, не желая упустить и капли.
Алена почувствовала, как боль словно толкнула ее в пропасть, и она, кружа, начала падать. Секунда, другая, и весь кошмар, участницей которого она стала поневоле, поблек, растворился и исчез, а вместе с ним и боль, и страшные глаза, и чувства, и мысли.
Лоан нехотя оторвался от губ девушки, слизнул оставшуюся каплю энергии и замер, настороженно вглядываясь в обескровленное лицо.
Сколько ей понадобится на восстановление? Час? Сутки? Трое? Месяц? Он не удержался и выпил все, другие после этого редко восстанавливались. Они так и умирали, кто сразу, кто в следующую встречу с ним, и ни разу ни одна не одарила его подобными чувствами: сытостью, бодростью и удовлетворением. Он никогда еще не ощущал себя таким сильным, здоровым, как сейчас. Сознание было ясным, зрение и слух обострились, исчезли слабость, нудящая боль внутри. Он чувствовал себя рожденным заново, обновленным, с безграничной потенцией и возможностями. Но не пройдет ли это через день? Девушка умрет, как и предсказывал Эллан, оказавшись одной из многих, и Рэй, только вкусив пьянящей энергии, только пригубив радости обновления, потеряет все, останется ‘смертником’, продлившим свою агонию на пару дней?
Нет! - шелохнулся страх в душе и Лоан с силой прижал безвольное тело рабыни к себе, словно желал удержать в нем жизнь. Время точно замерло, сердце гулко отсчитывало секунды, минуты и вдруг … Лоан прищурился, еще не веря, и улыбнулся, сначала чуть, потом шире и вот раскатисто засмеялся, переполненный счастьем: она! Модраш не забыл его!
На губах девушки появилась дымка, ее и-цы на глазах буквально за секунды образовало сгусток, знак избытка и переполненности, причем более яркий, мощный и насыщенный, чем тот, что Рэй забрал. Несколько минут, всего несколько минут, и девушка полностью восстановилась!
Кэн с восторгом смотрел на свою рабыню: теперь она принадлежит навеки, безраздельно! Это прекрасное, податливое тело, вмещающее его фаллос, эти чудесные длинные волосы, мечта любого флетонца, эти глаза, руки, запах, ее голос, мысли, а еще и ее бесконечная, удивительно мощная, чудодейственная энергия –– все это его! Он первый и единственный ее владелец! Никогда еще он не чувствовал себя столь значительным, влиятельным, богатым и сильным.
Алена очнулась и тут же пожалела об этом. Ее чудовищный кошмар продолжался. Глаза Рэя смотрели на нее с насмешливым прищуром. Блекло-фиолетовые губы изгибались в довольной улыбке, в устрашающей близости от ее опухших, истерзанных губ. Руки по-хозяйски шарили по телу, не упуская ни одну клеточку, а внутри нее росло и пульсировало, расширяясь и чуть не разрывая ее то, что называлось бы детородным органом, если б не имело столь странные особенности строения и функционирования.
Девушка не знала, сколько уже находится во власти чудовища, ей казалось –– вечность, и, судя по тому, что происходило –– эта пытка затянется до бесконечности.
–– Отпусти меня, пожалуйста, отпусти…–– прошептала жалобно, с мольбой взирая на своего палача.
–– Рано, мы не можем так быстро, как ваши мужчины, мы другие, –– прошептал тот в ответ с дьявольской усмешкой на устах и начал осыпать девушку поцелуями. И каждое прикосновение его губ было для Алены подобно укусу змеи. Ее передергивало от отвращения, страха, стыда и брезгливости, слезы вновь ринулись из глаз, как признание собственного бессилия, унижения и чужой власти над ее телом. И некуда было деться от похотливых бесстыдных ласк, от острого запаха имбиря и корицы, исходящего от Лоан:
–– Ненавижу! –– захрипела она, заметавшись.
Его ладони крепко сжали ее лицо, лишая возможности пошевелиться:
–– Это не имеет значения, милая. Твои чувства, мысли, тело … ты вся, изнутри и снаружи, отныне принадлежишь только мне, и станешь думать, делать, говорить, что я пожелаю, что я посчитаю нужным. Ты дождалась меня, сохранила чистоту, чтоб подарить ее мне, и за это, я буду ласков и терпелив с тобой. Я всегда буду рядом …у нас впереди вечность…
Это звучало неправдоподобно самоуверенно, властно и безапелляционно, как смертный приговор.
–– Бессрочная путевка в ад?! Чтоб ты сгорел в нем, подонок! –– выплюнула Алена. Рэй раскатисто рассмеялся, словно услышал удачную шутку.
–– Ты очаровательна в своей экспрессивности,… бесценна, неповторима и… забавна. Ты нравишься мне все больше и больше. Мы не будем скучать вместе.
–– Чтоб ты сдох! –– взъярилась девушка.
–– Это вряд ли, милая, –– рассмеялся Рэй и, с любопытством заглядывая ей в глаза, принялся ласкать соски, сначала нежно и осторожно, потом все сильнее и смелее. Алена задохнулась от возмущения, забилась, пытаясь высвободиться от жестоких рук, Рэй лишь улыбнулся, сильнее сдавив их, и исторг из горла девушки безумный крик. Это ему, видимо, понравилось, и он, довольно улыбнувшись, продолжил терзать соски более грубо и настойчиво, то с силой сжимая их, то чуть отпуская, а когда Алена кричала, впивался губами в шею, добавляя боли и страдания.
Он вел себя, как ненасытное животное. Впрочем, зверь, наверное, был бы нежней. Тело девушки превратилось в одну сплошную рану и горело огнем под непрекращающимися иезуитскими ласками, губы опухли и потеряли чувствительность, рот онемел и не закрывался, а внутренности, не оставляя ни на минуту, разрывала монотонная, пульсирующая боль. У Алены уже и мысли не было противиться, а смерть казалась не наказаньем - наградой.
Она совершенно отупела от происходящего и лишь обреченно стонала, когда твердые губы впивались в ее измученные, и язык Рэйсли начинал новую пытку бесконечным поцелуем.
- Предыдущая
- 26/89
- Следующая
