Жертва всесожжения [Всесожжение] - Гамильтон Лорел Кей - Страница 55

• Предыдущая
• 55/92
• Следующая

Я прошла в гостиную. Грегори на диване не оказалось. Я решила, что его понесли в спальню, но пошла убедиться. Было бы чертовски глупо прошляпить Грегори и дать умыкнуть его из моего дома.

Черри и Ричард устраивали его в постель, Зейн им помогал. Грегори уже достаточно очнулся, чтобы стонать. Ричард увидел, как я заглядываю в дверь.

– Я просто проверяю, что Грегори уже лучше, – сказала я.

– Нет, ты проверяешь, не зацапали ли его плохие парни, – ответил он.

Я опустила глаза, потом посмотрела на него:

– Да.

Может, мы бы сказали и больше, но Грегори проснулся, когда его ноги стали укладывать на вытяжение. И застонал. У ликантропов лекарства из организма выводятся поразительно быстро. Черри набрала в шприц какую-то прозрачную жидкость, и я сбежала. Не люблю уколов. А на самом деле не хотела слушать нравоучения Ричарда насчет пистолетов. То, что он ликантроп, не было нашей единственной трудностью. Ричард считал, что я слишком легко убиваю. Может, он и был прав, но я не раз спасала его шею, быстро спуская курок. А его щепетильность не раз ставила меня под удар.

Я вернулась на лестницу, тряся головой. И какая нам разница? Мы были во многом не согласны. Ничего бы не вышло. Да, мы хотели и даже любили друг друга. Этого было мало. Если бы мы не смогли найти компромисса по всем остальным вопросам, разорвали бы в конце концов друг друга на части. И лучше расстаться как можно менее болезненно.

Моя голова вполне соглашалась с такой логикой, но тело ей противилось.

Я пошла на кухню, учуяв запах кофе. Приятная была бы кухня, если бы я когда-нибудь готовила или принимала гостей. Шкафчики темного дерева, а между ними большой остров с крючками для кастрюль и сковород. У меня кухонной утвари и припасов не хватило бы даже на один шкафчик, не то что на все это великолепие. Из всех помещений моего нового дома в этом я более всего чувствовала себя чужой. Очень уж оно было не таким, какое я бы сама выбрала.

Ронни и Луи сидели возле моего двухместного столика. Он стоял на возвышении в эркере. Место было предназначено для полномасштабного обеденного стола, и мой столик там смотрелся как временно исполняющий обязанности. Почти весь стол занимали цветы – еще одно дополнение.

Мне не надо было считать их, я и так знала, что там дюжина белых роз и одна одинокая красная. Белые розы Жан-Клод посылал мне годами, но даже с тех пор, как мы стали любовниками, тринадцатая появилась впервые. Красная, алая, островок страсти в море белой чистоты. Карточка при цветах отсутствовала, поскольку не была нужна.

Джемиль прислонился к стене неподалеку от Ронни и Луи и прихлебывал кофе из чашечки. Когда я вошла, он замолчал, из чего я сделала вывод, что он говорил обо мне. Быть может, и нет, но молчание повисло тяжелое, а Ронни очень тщательно старалась на меня не смотреть. Луи, наоборот, смотрел слишком пристально. Ага, Джемиль уже многое выболтал.

А что выболтал – мне даже знать не хотелось, пока не введу в организм кофеину.

Я налила себе кофе в чашку с надписью: «Минздрав предупреждает: обращаться ко мне, пока я не выпью первую чашку кофе, опасно для вашего здоровья». Чашка эта стояла у меня в офисе, пока мой босс не обвинил меня в устрашении клиентов. Новую я пока не выбрала. На ней должна быть подходящая надпись.

На ящике стояла новая блестящая кофеварка с открыткой. Я пригубила кофе и вскрыла конверт.

«Чтобы согреть твое тело и заполнить эту пустую cuisine». Кухню по-французски. В записках Жан-Клод часто вставлял французские слова, и даже прожив пару сотен лет в этой стране, не всегда правильно строил английские фразы. Говорил он безупречно, но многие говорят на втором языке лучше, чем пишут. Конечно, это мог быть окольный способ учить меня французскому – и получалось. Он пишет записку, а я потом его ищу и спрашиваю, что она значит. Когда тебе шепчут на ухо французские нежности, это класс, но через какое-то время начинаешь задумываться, что они значат. Бывали и другие уроки, но о них я публично рассказывать не собираюсь.

– Приятные цветы, – сказала Ронни.

Голос у нее был совершенно безразличный, но по поводу Жан-Клода она сообщила мне свое мнение без околичностей. Она считала, что он наглый тип. Я с ней была согласна. Она считала, что он олицетворяет зло. С этим я не соглашалась.

Я села на дальнем краю восьмиугольного возвышения, спиной к стене, голова чуть ниже уровня окон.

– Ронни, мне на сегодня хватит нравоучений. О'кей?

Она пожала плечами и отпила кофе:

– Ты уже взрослая девушка, Анита.

– Сама знаю.

Я даже сама услышала, насколько резко ответила.

Автомат я положила рядом на пол, вместе с пальто. Подула на кофе, черный и крепкий. Иногда я добавляю сахар и сливки, но для первой чашки сойдет и черный.

– Джемиль нам рассказал, – произнес Луи. – Вы с Ричардом действительно вызывали силу посреди «Цирка»?

Я отпила кофе и только потом ответила:

– Очевидно.

– У крысолюдов нет эквивалента лупы, но это же не обычная способность – вот так вызывать силу.

Ронни переводила между нами взгляд слегка расширенных глаз. Я ей рассказывала, что творится в моей жизни, и она ошивалась со мной и с монстрами достаточно долго, чтобы встретить Луи, но все же этот мир был для нее чужой и новый. Иногда я думала, что ей бы лучше держаться от монстров подальше, но, как она сама сказала, мы обе взрослые девушки. Иногда она даже пистолет с собой носит. Так что может решать сама за себя.

– Я уже больше десяти лет вервольф, – сказал Джемиль. – Это моя третья стая. И я никогда не слышал, чтобы лупа могла помочь Ульфрику вызвать силу за пределами лупанария – то есть места нашей силы. Обычно лупа и этого не может. Первая на моей памяти, кто умел вызывать силу в лупанарии, была Райна. Она даже без полной луны умела делать штуки, увеличивающие ее силу, но ничего подобного тому, что я сегодня испытал.

– Джемиль говорит, что ты помогла Ричарду вызвать достаточно силы, чтобы его вылечить, – добавил Луи.

Я пожала плечами – осторожно, чтобы не пролить кофе.

– Я помогла Ричарду овладеть его зверем. Это вызвало... что-то. Не знаю что.

– У Ричарда был припадок ярости, и ты помогла ему прийти в себя? – спросил Луи.

Я посмотрела на него.

– Ты видел его припадки?

– Один раз.

Я поежилась.

– Этого вполне достаточно.

– Но ты помогла ему справиться со зверем.

– Так и было, – сказал Джемиль, и вид у него почему-то был довольный.

Луи глянул на него и покачал головой.

– К чему вы все это? – спросила я.

– Я говорил Ричарду, что ему не станет лучше, пока он не вычеркнет тебя из своей жизни. Полностью. Я думал, он должен тебя забыть, чтобы исцелиться.

– А сейчас ты передумал?

– Если ты умеешь помогать Ричарду держать его зверя в узде, тогда ты ему нужна. Мне все равно, как вы договоритесь, Анита. Но если он в ближайшее время чего-нибудь не предпримет, то погибнет. Чтобы этого не случилось, я готов почти на все.

Впервые я поняла, что Луи мне больше не симпатизирует. Он лучший друг Ричарда, так что я его понимаю. Если бы он бросил Ронни так же грубо, как я Ричарда, я бы тоже злилась.

– Даже посоветуешь ему снова со мной видеться? – спросила я.

– Это то, чего ты хочешь?

Я покачала головой, не глядя ему в глаза.

– Не знаю. Мы связаны друг с другом на целую вечность. Слишком долго, чтобы друг на друга злиться.

– Слишком долго, – сказал Ричард, появляясь в дверях, – чтобы наблюдать тебя в его объятиях.

В голосе его не чувствовалось горечи, была только усталость. Густые волосы и мускулистый торс покрывала белая пыль. Даже на джинсах была пыль. Больше всего он походил на персонажа какого-нибудь порнофильма, где мастеровитый мужик утешает одинокую хозяйку дома. Ричард подошел к розам.

– И всегда видеть белые розы с твоим именем. – Он тронул единственную красную, улыбнулся. – Отличная символика.

Рука Ричарда сомкнулась над алым цветком, а когда он раскрыл ладонь, красные лепестки рассыпались по столу. На столешницу упала капля крови – Ричард напоролся на шипы.

• Предыдущая
• 55/92
• Следующая