Жертва всесожжения [Всесожжение] - Гамильтон Лорел Кей - Страница 27

• Предыдущая
• 27/92
• Следующая

– Теперь понимаешь, почему я отдал ее своему сыну? Когда ее обижают, им обоим невыносимо больно. А их тела нужны были Страннику.

Я глядела на него в упор. Мне было противно еще и тогда, когда я считала, что он это сделал потому, что Ханна красивая и привлекательная, но знать, что жестокость была рассчитанной, – это было еще противнее.

– Ты сукин сын.

– Ты хочешь меня рассердить? – спросил он.

– Анита, прошу тебя. – Жан-Клод коснулся моей руки.

Он редко называл меня настоящим именем. И обычно это было связано либо с чем-то очень серьезным, либо с тем, что мне не нравится. На этот раз – и то и другое.

Я так и не узнала, что собиралась ответить, потому что в этот миг Странник убрал щит. Мощь Падмы обрушилась на нас. Она загремела, наполняя мне голову, путая все мысли. Я рухнула на колени, будто получив молотом между глаз. Жан-Клод устоял, но я ощутила, как он покачнулся.

Падма расхохотался.

– Он не может найти хозяина и не может больше держать щит!

Голос прошелестел будто ветром по комнате. Не знаю, слышала я его ушами или он раздавался у меня в голове.

– Ему понадобятся силы в коридоре, и я решил убрать щит. Хватит игр, Падма. Пусть увидит, что перед ним.

В этих словах была примесь какого-то запаха: свежевскопанная земля, запах корней, вытащенных из почвы. Я почта ощущала катание жирной земли у себя в пальцах.

Я стиснула руки на браунинге так, что они задрожали, но не могла стряхнуть это ощущение земли между ладонями и железом. Даже глядя на рукоятку, видя, что она чистая, я не могла его прогнать.

– Что это? – спросила я, удивляясь и восхищаясь, что смогла связать два слова.

– Это члены совета, – ответил Жан-Клод. – Они – как это говорится? – сняли перчатки.

– Черт! – сказала я.

Падма засмеялся, глядя на меня в упор; я понимала, что он сейчас всю свою мощь бросил на меня, бедненькую. Сила его стучала по мне, врывалась в меня. Ощущение среднее между тем, как схватиться за оголенный провод и сунуть руку в огонь. Электрический жар проедал мое тело, огненный жар собирался внутри. Он изгибался, как растущий кулак, и если он расставит пальцы, он разорвет меня, я взорвусь от этой силы.

И я закричала.

Холодок повеял над жарой. Ветер, прохладный и умиротворяющий, как смерть, прошел по коже. Он сдул мне волосы с лица назад, наполнил благословенной прохладой. Руки Жан-Клода гладили меня по плечам. Он стоял на коленях, держа меня в объятиях. Как я падала – не помню. Жан-Клод был прохладен на ощупь, и я знала, что это он отдает трудно добытое тепло. Отдает, чтобы охладить огонь.

Страшное давление у меня внутри ослабло и исчезло, будто ветер Жан-Клода задул огонь Падмы. Но это дорого ему обошлось. Я слышала, как замедляется ритм его сердца. Тепло, имитирующее жизнь, покидало его тело, и на его место приходила смерть.

Я обернулась в его объятиях и заглянула ему в лицо. Оно было бледно и невозмутимо, и ничего в нем не выдавало той страшной цены, которой пришлось расплатиться за мое спасение.

Ханна обернулась к нам, и ее избитое лицо было совершенно спокойным.

– Прими мои извинения, Жан-Клод. Мой соотечественник ответил на дерзость твоей слуги по собственной инициативе.

Вилли отшатнулся от Ханны, тряся головой.

– Будь ты проклят, будь ты проклят!

Серые глаза Ханны рассерженно зыркнули на него.

– Не искушай меня, ничтожный. Оскорбить меня и остаться в живых – это не по твоим силам.

– Вилли! – произнес Жан-Клод.

Силы в этом слове не было, а только предостережение, но его хватило. Вилли отступил.

Жан-Клод глядел на Странника в новом теле.

– Если бы он убил Аниту, я мог бы умереть с ней вместе. Для этого вы и приехали – чтобы нас убить?

– Клянусь тебе, что это не так.

В теле Вилли Странник скользил, а Ханна на шпильках стала двигаться неуклюже. Он не падал, но и не скользил. Это было почти трогательно – такое несовершенство.

– Для доказательства моей искренности, – сказал он, – возьми обратно свое тепло у своей слуги. Мы не будем мешать.

– Он меня отбросил! – возразил Падма. – Зачем ты позволяешь ему снова стать сильным?

– Ты боишься, – заметил Странник.

– Его я не боюсь!

– Тогда не мешай ему.

Я прислонилась к груди Жан-Клода, припав щекой к кружевам его сорочки. Сердце у него остановилось, и дыхание прекратилось тоже. Он слишком много выложил сейчас сил.

Из-под защиты рук Жан-Клода я глядела на Падму и знала, что готова его убить. Знала, что он хотел нашей смерти. Чувствовала. Вампир такой силы не может настолько утратить над собой власть. Он почти убил меня, нас обоих, и это выглядело бы как трагическая случайность. Чушь собачья.

Браунинг лежал на полу, где я его уронила, но я уже попробовала силу Падмы. Серебро может его и не убить, а ранить его – не очень удачная мысль. Либо убей, либо не лезь – как со всяким крупным хищником. Не заводись, если не знаешь точно, что можешь закончить работу.

– Питайся от слуги своей, – сказал Падма. – Я не буду мешать тебе. Странник сказал.

В последних словах слышалась едкая нотка. Хоть Падма и член совета, а Странника он побаивается, иначе спорил бы дольше. Соотечественники, но не ровня.

Я встала на колени, вцепившись в руки Жан-Клода через грубое кружево сорочки и скользящую ткань пиджака. Руки были надежно твердыми, настоящими.

– Что...

Он положил пальцы мне на губы ласковым движением.

– Мне не кровь нужна, Падма. Мне нужно ее тепло. Только низшие Мастера пьют кровь из слуг своих.

Лицо Падмы стало непроницаемой маской.

– Ты не разучился оскорблять, не оскорбляя, Жан-Клод.

Я подняла глаза на Жан-Клода. Даже на коленях он был выше меня. Голос его прозвучал у меня в мозгу:

– Не нужно вопросов, mа petite, иначе они поймут, что ты не до конца моя.

Поскольку вопросов у меня было выше крыши, мне это резко не понравилось. Но раз прямых вопросов задавать нельзя, можно попробовать окольными путями.

– А этот Зверский Мастер для запуска сердца должен всадить в кого-нибудь клыки?

– Oui, ma petite.

– Как это... вульгарно! – сказала я. Самое цивилизованное оскорбление, которое я вообще в жизни произнесла. Однако помогло.

Падма зашипел:

– Не испытывай мое терпение слишком сильно, Жан-Клод! Странник – не глава совета. У тебя достаточно много врагов, чтобы голосование прошло не в твою пользу. Если ты меня вынудишь, я потребую голосования.

– По какому вопросу? – спросил Жан-Клод. – Странник поручился словом, что вы приехали не убивать меня. Какой же вопрос поставишь ты на голосование, Мастер Зверей?

– Делай свое дело, Жан-Клод. – Голос Падмы, низкий и рычащий, был больше похож на рев зверя, чем на человеческие слова.

Жан-Клод нежно тронул меня за лицо, обращая мой взгляд к себе.

– Покажем Мастеру Зверей, как это делается, mа petite.

Не нравилось мне все это. Но я знала одно: Жан-Клоду нужно вернуть свою силу. В таком опустошенном состоянии повторить трюк с вышвыриванием члена совета ему будет не под силу.

– Давай, – сказала я.

Мне приходилось ему верить. Верить, что он не сделает мне больно. Что не сделает ничего ужасного или стыдного. И я поняла, что я ему не верю. Не важно, насколько я люблю его тело, я знаю, что на самом деле он другой. То, что он считает нормальным, не обязательно нормально.

Он улыбнулся:

– Я буду купаться в твоем тепле, mа petite. Оберни меня собой, чтобы сердце мое билось только для тебя. Дыхание мое согреется в твоем поцелуе.

Взяв мое лицо в лодочки холодных ладоней, он поцеловал меня.

Губы его были бархатные, прикосновение легкое и бережное. Руки его скользнули по моим щекам, пальцы перебирали волосы, разминая, гладя. Жан-Клод поцеловал меня в лоб, и по его телу прошла дрожь.

Я попыталась поцеловать его, но он отодвинулся.

– Помни, mа petite, там, где твое тело коснется меня слишком сильно, оно омертвеет. Мне бы не хотелось, чтобы твои губы потеряли сладость на эту ночь.

• Предыдущая
• 27/92
• Следующая