Всесожжение - Гамильтон Лорел Кей - Страница 41
- Предыдущая
- 41/97
- Следующая
– Она не будет подавать в суд, – сказала я.
– Расскажи это «Крематорию» в Бостоне. Там тоже укусили женщину, и она засудила их так, что им пришлось закрыться. У них даже пикеты выставили.
Я похлопала его по руке, и от моего прикосновения он замер. Его кожа создавала тяжелое, почти деревянное ощущение, которое появляется у вампов, когда они не стараются быть людьми. Я встретилась взглядом с его темными глазами. Его лицо было таким же неподвижным и безразличным, как стекло.
– Поеду поговорю с предполагаемой потерпевшей.
Он просто смотрел на меня.
– Это не поможет, Анита. Она – человек. А мы – нет. Ничто из того, что они делают в Вашингтоне, этого не изменит.
Я убрала руку, и отогнала от себя желание вытереть ее о платье. Мне никогда не нравилось ощущение, которое исходило от вампиров, когда они становились неподвижными и будто из другого мира. Они казались не из плоти, а скорее из пластика, как дельфины, но хуже, словно под кожей не было мускулов, только сплошная твердь, как под корой дерева.
– Я сделаю, что смогу, Гарри.
– Мы монстры, Анита. И всегда будем монстрами. Мне доставляет огромное удовольствие ходить по улицам, как все, но это не продлится долго.
– Может так, а может, и нет, – сказала я, – давай разберемся с этой проблемой прежде, чем займемся еще одной, хорошо?
Он кивнул и ушел складывать стаканы.
– Вы звучали утешительно, – сказал Перри.
Любой другой из команды добавил бы, что это на меня не похоже. Конечно, этот любой другой уже прошелся бы и по поводу моего платья. Я собиралась ехать в Управление – штаб-квартиру РГРПС. Там будет Дольф и, скорее всего, Зебровски. Вот у них точно найдется, что сказать на счет моего платья.
Глава 24
В три часа я уже была в штаб-квартире Региональной Группы Расследования Противоестественных случаев. У всей команды были специально для нас сделанные значки с надписью ПСМ красным или зеленым цветом, на выбор. Их притащил Зебровски, и все мы стали их носить, даже Дольф. Первый вампир, убитый нами после появления значков, прибыл в морг с одним из них, приколотым к рубашке. Мы никогда не узнаем, кто это сделал, но я бы поставила на Зебровски.
Зебровски встретил меня на лестнице, ведущей в комнату отряда.
– Если у этого платья сделать разрезы чуть выше, получится майка, – сказал он.
Я осмотрела его с головы до ног. Его бледно-синяя рубашка вылезала из темно-зеленых слаксов, галстук завязан столь небрежно, что смотрелся неуклюжим ошейником.
– Боже, Зебровски, Кэти на тебя рассердилась?
Он нахмурился.
– Нет, с чего бы?
Я указала на галстук, который не подходил ни к рубашке, ни к штанам.
– Она позволила тебе в этом показаться на люди.
Он ухмыльнулся.
– Я одевался в темноте.
Я тронула галстук с черным рисунком.
– Охотно верю.
Но это его не задело. Он распахнул дверь в комнату отряда и провозгласил:
– Красота пред старостью. (перевернутое выражение от Age before beauty, pearls before swine – дословно: Годы перед красотой, бисер перед свиньями – прим. переводчика) Наступила моя очередь хмуриться.
– Что ты надумал, Зебровски?
Он посмотрел на меня невинными глазами.
– Я? Задумал?
Я покачала головой и вошла в дверь. На каждом столе сидел игрушечный пингвин. Никто из сотрудников не обращал на меня внимания – они говорили по телефону, разбирали файлы, работали на своих компьютерах, но у каждого на столе был пингвин. Прошел почти год с тех пор, как Дольф и Зебровски увидели мою коллекцию.
Издевательств сразу не последовало, и я решила, что спасена. Когда Зербовски вернулся после болезни в начале года, пингвины стали появляться в самое неподходящее время: на сидении моей машины, в моем багажнике. Должно быть, они уже истратили пару сотен долларов на все это.
Я все еще не знала, как реагировать на это. Игнорировать? Сделать вид, что нет тут никаких пингвинов?
Собрать их и забрать домой? Взбеситься? Если б я знала, что заставит их прекратить шутки, давно бы это сделала. Я уже пыталась игнорировать и собирать, но безрезультатно. К тому же казалось, что будет еще хуже.
Я подозревала, что они готовят грандиозную кульминацию. Не уверена, что мне интересно знать, что именно.
– Рада видеть всех такими энергичными в три часа ночи.
– Не жалко ни сил, ни времени, – сказал Зебровски.
– Где Дольф?
– В комнате для допросов с нашей жертвой.
Что-то в его словах заставило меня посмотреть на него.
– Дольф назвал ее 'возможной' жертвой по телефону. Почему никто ей не верит?
Он улыбнулся.
– Дольф взбесится, если я тебе расскажу.
Он ткнул в меня пальцем.
– Ступая, девочка. У нас есть кое-кто, с кем тебе надо встретиться.
Я нахмурилась.
– Если это очередная шутка, я собираюсь очень сильно рассердиться.
Он придержал передо мной дверь.
– Мы расстроили твое свидание с Графом Дракулой?
– Не твоего ума дело.
Дружное «о-о-о» пронеслось по комнате. Под общие возгласы я вышла в дверь. Некоторые предложения были слишком грубыми, а одно – физически невозможно даже с вампиром. Все это сексуальное неудовлетворение или просто принадлежность к мужскому полу, разница небольшая. Я снова заглянула в дверь и сказала:
– Вы все просто ревнуете.
Это вызвало еще больше свиста.
Зебровски ждал меня на лестнице.
– Не знаю, откуда будет лучше видно твои ноги, если я пойду перед тобой и буду оглядываться, или за тобой?
Я думаю, впереди будет лучше.
– Успокойся, Зебровски, или я все расскажу Кэти.
– Она и так знает, что я страшный развратник.
Он пошел вниз по лестнице, глядя назад на меня.
Я спускалась по лестнице, натягивая платье вниз, насколько это возможно. Когда у вас достаточно узкое короткое платье, даже если это удобно для ношения пистолета, вы либо чувствуете себя комфортно под пристальными мужскими взглядами, либо так не одеваетесь.
– Как только ты убедил Кэти встречаться с тобой и даже выйти за тебя?
– Я ее напоил, – ответил он.
Я рассмеялась.
– Я спрошу ее в следующий раз за ужином.
Он ухмыльнулся.
– Она расскажет тебе слезливую историю – что-нибудь романтическое и глупое. Не верь ей.
Он остановился перед первой комнатой для допросов и осторожно постучал.
Дольф открыл дверь и заполнил собой весь проем. Он был не просто высокий, а огромный, как профессиональный борец. Его галстук был завязан идеально, белый накрахмаленный воротник плотно прилегал к шее, на серых брюках все еще были видны стрелки. Единственной уступкой жаре и позднему времени были длинные белые рукава рубашки. Он был без пиджака. Я могла пересчитать по пальцам одной руки те разы, когда я видела Дольфа с короткими рукавами.
У всех копов великолепно получается скучающее лицо, или пустое лицо, у некоторых даже почти довольные лица, но у каждого в запасе есть лицо непроницаемое. Пустота поселяется в их глазах и скрывает все секреты.
Дольф выглядит непроницаемым, когда ведет допрос. Сейчас же он был очень рассержен. Я никогда не видела его столь явно раздраженным на допросе.
– В чем дело? – спросила я.
Он закрыл за собой дверь, вышел в коридор и покачал головой.
– Не знаю, за что мне это.
– Рассказывай, – сказала я.
Его взгляд скользнул по моей одежде, словно он только что ее заметил. Он выдавил из себя некое подобие улыбки.
– Кое-кто оказывает пагубное влияние на твой гардероб.
Я нахмурилась.
– У меня на животе пистолет, ясно? С такими разрезами его проще достать.
Я не собиралась объяснять свой наряд Зебровски, но Дольфу… – О, – оживился Зебровски. – Покажи скорее, покажи!
Улыбка Дольфа расширилась, глаза засверкали.
– Если ты собираешься так выставлять свои ноги, это, по крайней мере, имеет хорошее оправдание.
Я скрестила руки на животе.
- Предыдущая
- 41/97
- Следующая