Возлюбленная из Ричмонд-Хилл - Холт Виктория - Страница 13

• Предыдущая
• 13/90
• Следующая

– Что ж, признаюсь, мне было бы любопытно посмотреть, как развлекается в этом рыбацком селении моя тетушка, герцогиня Камберлендская…

– Я уверен, сэр, что герцогиня найдет себе развлечение везде, куда бы она ни попала.

Принц громко расхохотался. Он обожал леди, которая самым бессовестным образом заманила его дядю в ловушку, заставив жениться на ней, из-за чего король удалил его от себя. Эта многоопытная женщина была настоящей чаровницей: уже в одном взмахе ее ресниц – ставших легендарными после того, как Хорас Уолпол[9] сказал, что они в ярд длиной, – таилось обещание… Принцу нравилось называть ее «тетей» – это так не вязалось с ее обликом! – и поскольку она беспрестанно умоляла его почтить своим присутствием их дворец в Камберленде, принц, получив свободу действий, частенько виделся с ней и с дядей – разумеется, к превеликой досаде Его Величества, который считал, что сын таким образом старается лишний раз насолить ему… и, вероятно, в некотором смысле был прав.

«По крайней мере, дядя имел мужество жениться на женщине, которую он сам выбрал!» – думал принц. А отец, английский король, покорно отказался от леди Сары Леннокс ради ничем не примечательной германской принцессы Шарлотты, ставшей затем матерью многочисленного семейства, в котором ему, принцу, довелось занять место первенца.

Ладно, он съездит в Брайтхелмстоун или как там его еще называют… И может, Эссекс составит ему компанию. Они с Эссексом были хорошими друзьями. Граф был его надежным посредником в истории с Пердитой Робинсон – в то время он звался просто лордом Малденом, поскольку титул графа перешел к нему по наследству совсем недавно. Именно Малден передавал письма влюбленных, устраивал встречи на острове Ил-Пай и уговорил даму сделать то, что она вообще-то намеревалась сделать с самого начала – сдаться.

Принц цинично улыбнулся. Больше его так никто не поймает! Но Эссекс не виноват в том, что Пердита не оправдала возложенных на нее надежд и любовь до гроба оказалась на поверку скучной сентиментальной историей, а сама Пердита – расчетливой интриганкой… Принц даже сейчас багровел от гнева, вспоминая унизительную сцену, когда ему пришлось сказать отцу, что бывшая любовница грозит опубликовать его цветистые, но не очень-то целомудренные письма.

Еще и поэтому принц Уэльский так подружился со своим дядюшкой. Камберленд некогда писал нескромные письма леди Гросвенор, и лорд Гросвенор заставил его раскошелиться на тринадцать тысяч фунтов. Нескромность принца обошлась в пятьсот фунтов в год Пердите и в двести пятьдесят фунтов годовой ренты для ее дочери.

К дьяволу Пердиту! Эта история уже в далеком прошлом, у Пердиты была куча преемниц. Хотя… все так, да не так… Другой такой больше не было, ведь в начале своего романа с Пердитой принц искренне верил, что он останется ей верен до гробовой доски, а ни с какой другой женщиной ему это в голову не приходило. Но ведь тогда он был очень молод… ему было всего семнадцать лет, когда он отправился вместе с королевской четой на Драри-Лейн и увидел миссис Робинсон, которая играла Пердиту в «Зимней сказке».

Однако что общего между Пердитой и рыбацким поселком с нелепым названием?

– Ладно, я съезжу туда, – согласился принц. – Это будет неплохая разминка для лошадей.

И вот сентябрьским утром, когда поля и холмы были залиты золотистым солнечным светом, а погода была такой же жаркой, как в разгар лета, принц Уэльский выехал в Брайтхелмстоун. Он сам управлял своим фаэтоном, в который были запряжены три лошади; с принцем ехали только конюший и форейтор. Остальные должны были прибыть позже.

Фаэтон мчался вперед так, что дух захватывало: принц любил скоростную езду. Он вообще был противоречивым человеком: то мог часами обсуждать с лордом Петершемом форму пряжек на туфлях или покрой камзола, раздумывать, из какого материала лучше сделать шейный платок и какая табакерка больше подходит к данному наряду и времени года, а то принимал участие в кулачном бою, поскольку регулярно упражнялся в этом под умелым руководством некоего Анджело, который давал принцу также уроки фехтования. Принц умел красиво петь, хорошо танцевал, был прекрасным наездником и непринужденно владел пером, изъясняясь весьма изящным слогом. Он мог присоединиться к умному спору, а потом внезапно принять участие в каком-нибудь детском розыгрыше. Такой одаренный юноша мог бы быть идеальным сыном, однако его безумства и своенравие стоили отцу многих бессонных ночей.

Однако принц вовсе не думал об этом по дороге в Брайтон; мысли его были заняты теми, о ком он не забывал почти никогда – женщинами. Положение дел на данный момент вполне удовлетворяло юного ловеласа, ибо он уже успел обнаружить, что большое количество любовных побед действует на него успокаивающе. Лучше всего было, когда его благосклонностью пользовались одновременно Грейс Эллиот и Лиззи Армистед. Грейс была довольно ветреной особой, она никогда никому не хранила верность и даже не притворялась, что пытается это делать. Принц был по натуре сентиментален, однако в то время он только-только избавился от Пердиты и бесстыдная откровенность Грейс пришлась ему в тот момент по душе. У Грейс родилась дочь – либо от него, либо от какого-то другого мужчины. Однако как бы там ни было, но Грейс окрестили девочку Георгианой и принц счел, что это весьма милый штришок, ведь Грейс ничего от него не требовала! Теперь она завела роман с французом, герцогом Орлеанским, он на некоторое время поселился в Лондоне. Принц мысленно пожелал Грейс удачи, хотя тут же подумал, что этого не требуется: она и так не пропадет! Он слышал, что герцог назначил ей вполне приличное содержание. Что ж, Грейс это заслужила, ведь герцог Орлеанский был уродом и вдобавок страдал ужасным кожным заболеванием, из-за которого у него выпадали волосы, а кожа приобрела гадкий оттенок.

А Лиззи Армистед? О, она обворожительная женщина! Лиззи некогда служила горничной – и не у кого-нибудь, а у самой Пердиты! – и принц познакомился с Лиззи в доме своей возлюбленной на Корк-стрит. Однако кое-кто успел узнать ее еще раньше… Например, Чарлз Джеймс Фокс. В том, что касалось женщин, на Фокса можно было положиться: он всегда безошибочно угадывал будущую покорительницу сердец. Если бы он обладал таким же чутьем и на скачках, то давно бы разбогател. А так Фокс постоянно испытывал финансовые затруднения… Однако Чарлза это не волновало, для него важно было оказывать влияние на политику. Когда-нибудь он станет премьер-министром и у него не будет более верного друга и более надежной опоры, чем принц Уэльский. Это и Лиззи… Что еще ему нужно для полного счастья?

Лиззи вернулась к Чарлзу, и он теперь проживал в Чертси, в доме, который Лиззи, женщине очень ловкой и оборотистой, удалось купить на свои средства. Забавно… Чарлз, сын лорда Холланда, получивший однажды немалое состояние, но не единожды оказывавшийся банкротом, жил теперь за счет горничной, которая скопила немного денег из того, что щедрые любовники – и принц в том числе – платили за ее услуги, и вложила их в маленький домик в Чертси, ставший приютом для самого блестящего политика современности.

Лиззи и Чарлз были лучшими друзьями принца. До чего же это интересные, забавные, потрясающие люди! Как они непохожи на придворных в Кью, на ханжу-отца, на мрачную мать, на бедных сестриц, у которых никогда не было – и не будет, если родители по-прежнему собираются влиять на их воспитание! – возможности наслаждаться жизнью. Откуда знать бедным Шарлотте, Августе, Элизабет и всем остальным о мире, брызжущем весельем и остроумием, о людях, подобных Чарлзу и Лиззе, драматургу Ричарду Шеридану, философу Эдмунду Берку и Георгиане, блистательной предводительнице всех модниц, прекрасной и такой бойкой на язык? Бедные малышки-принцессы, они чахнут в Кью, а ведь за пределами дворца целый неизведанный мир!..

Принц подумал о леди Мелбурн… когда-то ему нравилось делать вид, что он отчаянно в нее влюблен… Принцу всегда хотелось влюбиться по-настоящему, легкая связь не приносила ему такого же удовольствия, как роман, который – пока длился – казался ему любовью до гроба. Вот почему для него имели такое огромное значение отношения с Пердитой. Он жаждал долгих ухаживаний, вздохов, жаждал заполучить прядь волос любимой, жаждал перечитывать нежные слова, выгравированные на миниатюрах и медальонах. Принц обожал распространяться на бумаге о своих страданиях и мечтах, и его не останавливало даже то, что письма, которые он посылал Пердите, постигла весьма печальная участь. Принц Уэльский понимал разницу между любострастием и любовью и, охотно предаваясь, как и все его товарищи, первому чувству, никогда не забывал о превосходстве второго. Он частенько говорил и себе, и окружающим, что был бы рад поселиться под одной крышей с женщиной, которая придется ему по душе, жениться и прожить счастливо всю оставшуюся жизнь.

• Предыдущая
• 13/90
• Следующая