Поцелуй Мистраля - Гамильтон Лорел Кей - Страница 33

• Предыдущая
• 33/44
• Следующая

Но такое не скажешь вслух, когда объект обсуждения лежит в шаге от вас. Так много сердец нужно успокаивать – включая мое собственное.

Травка опять пощекотала мне ногу, обернулась вокруг щиколотки. Я взглянула на зелень и припомнила мою любимую грядку тимьяна. Бабушка посеяла его в огороде за домом, где прошло мое детство, посеяла множество сортов. Лимонный тимьян, серебристый, золотой. Стоило мне об этом подумать, и обвившее мою ногу растеньице подернулось золотом. Листья на некоторых растениях засеребрились, другие стали лимонно-желтыми, третьи – ярко-золотистыми, как солнечный луч. В воздухе повеяло легким лимонным ароматом, словно я растерла в пальцах желтый листок.

– Что ты делаешь? – прошептал Дойл. Низкий голос отдался у меня в позвоночнике, и я вздрогнула.

– Просто подумала, что тимьян бывает разный, – тихонько сказала я, почему-то не хотелось говорить это громко.

– И растения стали разными, – заключил он.

Я кивнула.

– Я не высказывала пожеланий вслух, Дойл, только подумала.

Он меня обнял:

– Знаю.

Мистраль с Холодом присоединились к Рису. К нам они не подошли – опять же не знаю почему. Они как будто ждали разрешения подойти, как ждали всегда разрешения королевы Андаис.

Я подумала, что ждут они моего разрешения, хотя могла бы и сообразить, что не во мне дело. Шолто из-за моей спины сказал:

– Нечасто сидхе соблюдают этикет, но если вам нужно разрешение подойти, то я его даю. Подойдите.

– Если бы ты себя видел, царь Шолто, ты бы не удивлялся, что мы соблюдаем этикет, – сказал Мистраль.

Это замечание заставило меня оглянуться на Шолто. Он сидел, а на земле, где он раньше лежал, остался его контур, образованный травами. Мята, базилик – я различала их аромат. Но не травы, разбегающиеся в стороны от места, где мы любили друг друга, заставили стражей остановиться – на Шолто была корона, венок из трав. Прямо под нашими взглядами стебельки будто живые вплетались в его волосы, создавая корону из тимьяна и мяты. Самые нежные растеньица переплетались друг с другом у нас на глазах.

Шолто поднял руку, и стебельки потрогали его пальцы, как трогали меня за лодыжку. У меня на ноге оказался браслет из живого тимьяна с золотистыми листьями, он пах лимоном и свежей зеленью. Зеленый усик завился вокруг пальца Шолто, будто счастливый щенок. Царь опустил руку и с удивлением уставился на палец. Под его взглядом стебелек свернулся в кольцо, и кольцо тут же зацвело – крошечными белыми цветками драгоценней всякого самоцвета. И корона тоже зацвела – белыми, голубыми, лиловыми цветами. Цветение постепенно захватило весь остров, покрыв землю крошечными нежными цветами, не трепещущими на ветру – потому что ветра не было, – а кивающими друг другу, словно цветы о чем-то шептались.

– Цветочный венок – не корона для царя слуа! – крикнула Агнес с берега. Она стояла на четвереньках, полностью скрытая черным плащом. Глаза горели из-под капюшона словно собственным светом; потом она опустила голову, пряча лицо от солнца. Карги – ночные ведьмы, днем они не выходят.

Послышался голос Ивара, его самого видно не было:

– Шолто, мой царь, мы не можем к тебе приблизиться под этим жгучим светом.

Дядья Шолто были наполовину гоблины – что уже, в зависимости от вида гоблинов, создавало определенные проблемы со светом, – но на вторую половину они были ночные летуны, а значит, солнечный свет им точно был противопоказан.

– Я хотел бы, чтобы вы могли подойти ко мне, – сказал Шолто.

Руки Дойла предостерегающе напряглись.

– Будь осторожней со словами, Шолто. Ты еще не знаком с силой слова, дарованной тем, кого короновала сама волшебная страна.

– Мне не требуются твои советы, Мрак, – ответил Шолто довольно язвительно.

Солнечный свет померк, сменившись мягкой полутенью. Послышался плеск воды, и Файф с Иваром выбрались на берег. Если не считать перевязей с многочисленным оружием, они были наги. Оба упали перед Шолто на колени и склонили головы.

– Царь Шолто, – сказал Ивар, – благодарим за то, что прогнал свет прочь.

– Я не… – попытался возразить Шолто.

– Ты коронован волшебной страной, – повторил Дойл. – Твои слова или даже мысли будут влиять на все события нынешней ночи.

Я продолжила:

– Я подумала – только подумала, – что тимьян бывает разный, и трава тут же изменилась. Мои мысли воплощаются в жизнь, Шолто.

Агнес прокричала с берега:

– Ты избавил нас от света, царь Шолто. Ты вернул нам Затерянное озеро и Костяной остров. Остановишься ли ты на этом или вернешь нам и нашу силу? Вернешь жизнь слуа, пока магия творения пылает в тебе, или промедлишь и упустишь миг удачи?

– Карга права, ваше величество, – кивнул Файф. – Ты возвратил в страну магию творения – сырую, дикую магию. Поможешь ли ты нам?

В меркнущем свете я разглядела, как Шолто облизнул пересохшие губы.

– Что от меня требуется? – осторожно поинтересовался он. В голосе я расслышала то же опасение, что уже поселилось в моей голове. Слова еще можно контролировать, а вот мысли… Это много трудней.

– Призови дикую магию, – посоветовал Ивар.

– Она уже здесь, – сказал Дойл. – Разве не чувствуете?

Сердце его под моей щекой забилось быстрее. Я не слишком понимала, что происходит, но Дойлом владели и испуг, и возбуждение. Даже его тело среагировало, прижатое ко мне.

Коленопреклоненные телохранители повернулись к нему.

– Не смотрите в его сторону, – бросил Шолто. – Я здесь царь.

Оба повернулись обратно и склонили головы.

– Ты наш царь, – согласился Ивар. – Но не везде мы можем последовать за тобой. Если дикая магия снова с нами, то перед тобой выбор, мой царь: ты можешь превратить нас в создания дня с коронами из цветочков или же призвать старую магию и сделать нас такими, как прежде.

– Мрак верно сказал, – поднял голову Файф. – Я чувствую, как тяжесть магии растет во мне. Ты можешь превратить нас в то, чем хочет нас сделать она, – он показал на меня, – или вернуть нам то, что мы утратили.

Шолто задал вопрос, который заставил меня еще лучше думать о нем:

– Чего вы ждете от меня, дядья, что хотите, чтобы я сделал?

Они сперва взглянули на Шолто, потом друг на друга и снова опасливо уставились в землю.

– Мы хотим быть прежними. Верни нам, что мы потеряли, Шолто. – Ивар умоляюще протянул к царю руку.

– Не превращай нас в подобие этой ведьмы! – крикнула Агнес с берега. Зря это она.

– Я здесь царь! – прокричал в ответ Шолто. – Я правлю! Раньше я думал, что ты меня любишь. Но ты вырастила меня для трона, потому что хотела занять его сама. Царицей тебе стать не дано, но ты решила, что сможешь править через меня. Ты со своими подругами решила сделать меня своей куклой.

Шолто встал на ноги и заорал:

– Я никому куклой не буду! Я – царь слуа, Властитель Всего, Что Проходит Между, Повелитель Теней! Я долго был одинок среди собственного народа. Долго мечтал о тех, кто будет похож на меня. – Он звучно хлопнул себя по груди. – И вот вы говорите, что именно это в моих силах осуществить. Вы завидовали гладкой коже сидхе, их красоте, которая привлекала меня. Так получите то, чему завидовали!

Агнес завопила, но в темноте не разглядеть было, что творится на берегу. Крик был ужасен – крик потери, крик боли; что бы с ней ни происходило, наверное, это было больно.

Шолто тихо сказал: «Агнес». Вырвавшееся восклицание дало мне знать, что совсем не так уж он уверен в том, чего он хочет, не слишком понимает, что наделал.

А что он наделал?

Его дядья упали на траву, зарылись в нее лицами.

– Умоляем, царь Шолто, не превращай нас в сидхе! Не делай нас слабым подобием неблагих. Мы слуа, и этим надо гордиться. Неужели ты отнимешь у нас все, что мы хранили столетиями?

– Нет, – сказал Шолто уже без злости. Вопль с берега унес всю его злость. Он понял, насколько он сейчас опасен. – Я хочу, чтобы к слуа вернулась их сила. Хочу, чтобы с нами считались. Чтобы мы внушали ужас.

• Предыдущая
• 33/44
• Следующая