Асан - Маканин Владимир Семенович - Страница 16

И в путь… Сначала уазик тащился за джипом пустой. Затем его набили выписанными Гусарцеву автоматами. Миновали комендатуру, потом блокпосты. С штабным офицером все хотят ладить. С веселым и обаятельным!.. Который с каждым умеет посмеяться. Да и бумаги в полном порядке. Да и в лицо редко кто не знал майора Гусарцева.

Джип Коли и уазик, обе машины, ехали одна за одной. Выехали на ничейную дорогу. А уж там можно рвануть. К чеченцам… На “стрелку”. С которыми Коля сговорился. К лояльным чеченцам он ехал или нет – ему неизвестно.

Мне – ни слова про продажу.

Так что спустя два дня сердит я, конечно, был. Но пока что сердит только за уазик. Каждая, мол, складская машина как родная… Привыкаешь!.. А Гусарцев, слегка виноватясь, объяснял мне по телефону, как он торопился. И как он оставил чеченцам (враждующим с Басаевым) оружие прямо с уазиком. И что те клятвенно обещали машину вернуть.

– Больше так не делай, – я строго ему выговорил.

– Конечно!

– Я, Коля, не хочу сейчас орать и крыть тебя матом.

– Я понял, Саша…

Не хочу, не люблю бранить своего человека. Особенно если по телефону. Поэтому я лишь понижаю голос. До гневного шепота.

Машину чеченцы не вернут, это дважды два. Азартного неслуха Колю лишь отчасти оправдывало, что он и впрямь не знал, что меня на складе нет. И ведь он звонил мне… И ждал… А потом решился и просто взял уазик. Это, мол, в его характере. Азарт, мол. Терплячки не хватает… Извини.

– Я, Коля, хочу, чтобы ты понял без ссоры. Раз и навсегда.

Он соглашался полностью. Конечно, Саша… Разумеется, Саша…

Каков, а?! Продавший чичам машину автоматов и получивший хорошие деньги, он строил из себя незнайку. Да и деньги не главное!.. Всплыви продажа, фээсы прихватили бы не только его, но и меня, и Руслана… Ответственность – штука сволочная и липкая! Лезешь в яму, с собой не тащи… Повязанные бензином, мы, несомненно, оказались бы повязанными и продажей оружия. А там совсем-совсем другой разговор и другая статья!..

Меж тем Коля Гусарцев сидел в эту минуту в штабном коридоре, где-то в уютном уголке, и дурил мне голову – каялся по мобильному телефону… всего лишь в утрате уазика – в мелочовке!

А незнайкой был я.

– Смотри, Коля! Другой раз тебя вообще на мой склад не пустят.

Я не по чину ему выговаривал, мы оба майоры, а по возрасту. По опыту. Я, можно сказать, деликатно вправлял ему мозги. Как старший в нашем бензиновом бизнесе – младшему. И обидеть его, конечно, не желая. Я думал, что даю ему урок.

А он по-дружески блеял. Поддакивал. Наверняка в ту минуту он был уверен, какой он молодец. Крутой… Как все ловко. И как он весь мир обскакал!.. Да и кому, мол, не импонируют лихость и отвага штабного офицера, который носится по чеченским дорогам без охраны, сам за рулем!.. Разве мы не знаем других штабистов!

Притом что Коля Гусарцев не был жаден до денег. Он, несомненно, уже искал, чем себя занять, когда энергии через край! Он явно томился при своем читающем генерале. Молодой! Возможно, он уже и при мне томился… Не знаю… Как такое узнать!

Конечно, ранение Хворя. На него подействовало, что и Хворь, и Костомаров, оба в ауте… Что колонны ненадежны. И что наши солярка-бензин прибыли сейчас не дают… То ли дело стволы!

Именно молодой азарт гнал его с этими автоматами на “стрелку”. Кураж!.. Захотел попробовать.

Вырулив к назначенному месту, Гусарцев пересадил прихваченного моего солдата в свой джип – велел застыть вместе с джипом на дороге и ждать. Ничего не делать. Сидеть… Сиди, ковыряй в носу.

А сам на уазике, полном оружия, свернул в гнилой перелесок. Проехал вперед еще полкилометра – прямо к болоту. В одиночку. Смелый… В ногах автомат… С другой, с чеченской стороны болота на “стрелку” прибыли две машины. Тоже джип и грузовичок с закрытым кузовом… И сразу из обеих машин высыпали чеченцы.

Майор Гусарцев не дрогнул. Эти шустрые чичи как раз для разгрузки… Место не для войны. Место для мира. Дивный лесок! А каков спуск и изгиб дороги!.. Болотце лишь чуток подванивало. Изумрудно-зеленая ряска… Там задыхалась мелкая рыбешка, не успевшая в жару уйти в речку.

Федеральный уазик с автоматами АК-74 и грузовичок чеченцев, загруженный для тяжести лапшой арматуры и кусками рельсов, съехались поближе. Принюхивались нос к носу.

Стояли в мелкой воде. Майор Гусарцев и полевой командир держались рядом, бок о бок, и курили. Никто, впрочем, не нервничал. С минуту еще чеченцы потомили Колю под прицелом. Все честно. Затем началась быстрая перегрузка. Мы вам – вы нам.

Автоматы из уазика быстро-быстро переносили в чеченский грузовичок, а куски рельс и арматуру из чеченской машины – в этот жертвенный федеральный уазик.

Переносить металл здесь неудобно, скользко ногам. Зато следов не оставят… Никого не задев, никого не толкнув… Чавкали по болотной траве, по воде. Чеченцы, особенно когда они несли рельсы, слышно кряхтели, а то и издавали трубные звуки. Тяжко!.. Майору Гусарцеву звуки не нравились. Он нет-нет и стрелял насмешливым острым глазом – что это с ними?.. Что за бойцы!.. расперделись… притом на каждый второй шаг… Мы так не договаривались.

Полевой командир, застеснявшись, сказал:

– Тяжело.

Майор Гусарцев кивнул, но остался строг. Конечно, тяжело!.. Понимаю! Однако в следующий раз на “стрелку” возьми других.

Когда обмен завершился, федеральный (складской, мой родной!) уазик, груженный теперь уже рельсами и арматурой, загнали в болото чуть подальше. Жертвоприношение. Уже через минуту он сел ниже осей. Быстро утопал в черно-зеленой жиже… Рулившему чеченцу вовремя крикнули, он успел выпрыгнуть.

Брезентовый верх федерального уазика скоро полностью погрузился в темную воду, выпуская пузыри воздуха. Сел на дно. Была машина – и нет ее. Последний пузырь воздуха был, как шумный прощальный вдох-выдох.

Чичи разворачивались, довольные, еще бы! – в их грузовичке автоматов было под завязку!.. И как напряженно, глухо чичи гудели. Оружие, как алкоголь. Людская масса оружием делается вдруг возбуждена. Гудит… и так странно!.. в такую вот минуту.

А майор Гусарцев уходил со “стрелки” в одиночку и в тишине. Сзади, за спиной, чеченцы. С пачкой денег он уходил. Один… Чистый адреналин!

С полкилометра шел Коля к своему джипу. Возвращался… Туда, где лес. Где вокруг тишина. Где в джипе на переднем сиденье сидел солдат и неутомимо рыл в ноздре пальцем.

О затонувшем уазике майор Гусарцев, разумеется, доложил в штабе сразу. Автоматы слишком глубоко. Машину засосало, с дна не поднять. Кран туда не подъедет. Сам утонет.

Приехали проверить: тот же Гусарцев (от штаба) и хитроватый следователь Луковкин (от отдела по расследованию). Луковкин с ходу вцепился в проезжавших мимо. Останавливал. Выспрашивал. Тряс поодиночке… Но проезжали здесь редко. Никто ничего не видел, не знал.

Впрочем, следы на траве сами неплохо показывали место затопления машины с тяжелым грузом. Да и майор Гусарцев охотно помогал следствию – бросал в зеленую болотную воду камешки… здесь!.. и теперь здесь!.. указывая все точнее и точнее, где затонул уазик. Удалось проложить и настелить по краю болота доски. Чтобы хоть сколько-то поближе к утонувшей машине. Чтобы видеть сквозь болотную воду вглубь сколько удастся.

Ну а теперь кое-что еще!.. Хитроватый следователь Луковкин сбегал к своей машине и достал особый выдвижной крюк. Штуковина, говорят, была Луковкиным запатентована и носила некое условное имя. Однако в простоте солдатской называлась “хер Клинтона”. Юморок! (Придумали, конечно, связисты. Всеслушающие – это всезнающие.) И вот, шаг за полшагом, тыча, прощупывая болото там и здесь, наткнулись. Машину под водой обнаружили.

Оба солдата Луковкина, крепкие и мощные, из сибиряков. Длинный и мощный металлический крюк (с ручками для тяги и для манипулирования) был им под стать. Когда солдат крюком терзал вязкое дно, другой солдат возбужденно кричал: “Еще! Еще!..”. Солдатам нравилось прощупывать мягкое. Итак, нащупана машина была… но вот чья она?.. Покрытая крепким брезентом… Вытащить бы хоть один автомат… но вот как?.. Внутрь затонувшей машины, увы, не забраться!.. Солдаты уже шарили крюком просто по кругу. На случай… В пустой воде.