Кровавые кости - Гамильтон Лорел Кей - Страница 37

• Предыдущая
• 37/87
• Следующая

— И номера в отеле тоже?

— Не знаю, как раз пойдем и выясним.

Я щелкнула предохранителем браунинга, но оставила пистолет в руке. Можно было и не ставить на предохранитель, но на склоне ночью всегда есть шанс оступиться, даже при луне.

— А ты мог бы уже убрать пистолет, Ларри, — сказала я. Он не поставил оружие на предохранитель.

— Ты же не убрала?

— Я на предохранитель поставила.

— Ох! — Ларри слегка смутился, но щелкнул предохранителем и сунул пистолет в кобуру. — Ты думаешь, они бы в самом деле его убили?

— Не знаю. Может быть. Бо, наверное, в него выстрелил бы, но ты видел, насколько нам это помогло.

— Зачем Стирлингу убивать Магнуса?

— Не знаю.

— Почему Магнус убежал от полиции?

— Не знаю.

— Мне не нравится, что ты мне на все вопросы отвечаешь «не знаю».

— Мне тоже.

Я последний раз обернулась, пока вершина была еще видна. Призраки извивались и полыхали, как свечи, как холодное белое пламя. Теперь я знала кое-что еще, чего не знала до сегодняшней ночи. Некоторым из этих тел почти триста лет. На сто лет старше, чем нам сказал Стирлинг. Зачем он лгал? Может быть, боялся, что я откажусь. Может быть. Среди этих тел есть останки индейцев. Осколки украшений, кости животных — европейцы так не делали. Здешние индейцы не хоронили мертвых в земле — по крайней мере не в простых могилах. А это кладбище не было курганом.

Что-то тут происходило, и я не имела ни малейшего понятия, что именно. Может, завтра мы сменим номера в отеле, отдадим обратно навороченный джип, возьмем напрокат машину и расскажем Берту, что клиента у него нет. Я даже поручу Ларри ему об этом сообщить. Для чего же нужны ученики, как не для того, чтобы переваливать на них черную работу?

Ладно-ладно, я сама Берту скажу. Но только меня эта перспектива никак не радовала.

Когда мы спустились с холма, Стирлинга и КО уже не было. Мы сели в джип и поехали в гостиницу. Я искренне удивилась, что джип они с собой не забрали и не заставили нас идти пешком. Мне не показалось, что Стирлинг из тех, кто любит, когда его в буквальном смысле слова берут на мушку. Ладно, а кто же это любит?

Номер Ларри был по коридору раньше моего. Засунув карточку в замок, он остановился.

— Как ты думаешь, номера оплачены на эту ночь или надо собираться?

— Собираться.

Он кивнул и вдвинул карту. Ручка двери повернулась, и Ларри пошел к себе. Я подошла к следующей двери и вставила свою карту. Между нашими номерами была дверь, но ее мы отпирать не стали. Я люблю возможность уединения, даже от друзей. Особенно от товарищей по работе.

Меня обступила тишина комнаты, и это было чудесно. Несколько минут тишины до встречи с Бертом, когда я должна буду ему сообщить, что все его денежки накрылись медным тазом.

Номер состоял из спальни и прихожей. Моя собственная квартира ненамного больше. В стене слева был встроенный бар. Поскольку я совершенно не пью, для меня это было особенно интересно. Стены были розовыми с тонким узором из листьев с золотыми краями, ковер — темно-бордовым. Огромный диван настолько темно-лиловый, что казался черным. Широкое кресло того же цвета. Еще два кресла с лиловым, бордовым и лиственным узором. Все деревянные детали очень темные и сильно отполированы. Я даже подумала, что мне выделили номер для новобрачных, пока не увидела номер Ларри. Почти зеркальное отражение моего, только в зеленых тонах.

У стены стоял вишневый письменный стол — подлинно антикварное изделие. Рядом с ним — дверь между номерами, но открывалась она в сторону от стола, чтобы его случайно не задели. Стол был украшен стопкой писчей бумаги с монограммой, а рядом — второй телефон. Для модемов постояльцев, наверное.

Я никогда еще не останавливалась в таком дорогом номере, и у меня возникли серьезные сомнения, что Бидл, Стирлинг и Лёвенштейн согласятся в сложившихся обстоятельствах оплатить счет.

Я обернулась на какой-то звук, и браунинг сам собой вырос у меня в руке. Я смотрела в прицел на Жан-Клода. Он стоял в двери ванной комнаты, в рубашке с длинными широкими рукавами, собранными в три пуфа, заканчивавшимися водопадом ткани, обрамлявшей длинные бледные пальцы. Высокий воротник перехвачен белым галстуком в кружевах, уходящим под жилет. Жилет черный, бархатный, с серебряными заколками. Сапоги до бедер облегали ноги как вторая кожа.

Волосы у него были почти так же черны, как жилет, и трудно было сказать, где кончаются кудри и начинается бархат. Кружева на груди были заколоты знакомой мне серебряной булавкой с ониксом.

— Вы собираетесь застрелить меня, ma petite?

Я все еще держала его под дулом пистолета. Он не двигался, старался ничего не делать такого, что можно было бы воспринять как угрозу. Синие-синие глаза смотрели на меня серьезно и внимательно.

Я подняла ствол к потолку и медленно выдохнула — оказалось, что я задержала дыхание.

— Как вы сюда попали, черт побери?

Он улыбнулся и оттолкнулся от дверной стойки. Грациозным скользящим движением вошел в комнату. Движением кошачьим, танцующим, еще каким-то. И чем бы ни было это «какое-то», человеческим оно не было.

Я убрала пистолет, хотя не была уверена, что мне этого хочется. Мне было комфортнее держать его в руке. Беда в том, что против Жан-Клода мне бы пистолет не помог. То есть, если бы я захотела убить Жан-Клода, пистолет бы очень даже помог, но последнее время у нас сложились отношения другого плана. Мы с ним встречались. Можете вы это понять? Я не была уверена, что могу.

— Меня впустил портье.

Голос Жан-Клода звучал очень мягко, дружелюбно-насмешливо — то ли надо мной, то ли над самим собой, трудно сказать.

— Почему он это сделал?

— Потому что я его попросил. — Он обходил меня кругом, как акула свою добычу. Я не поворачивалась, позволяя ему кружиться. Его бы только позабавило, если бы я за ним следила. Волосы у меня на шее встали дыбом. Я шагнула вперед и почувствовала, как убралась его рука. Он хотел коснуться моего плеча, а мне этого не хотелось.

— Вы подействовали на портье ментальным фокусом?

— Да, — сказал он. В этом одном слове заключалось очень многое. Я повернулась к нему.

Он пялился на мои ноги. Потом поднял глаза к моему лицу и вдруг быстрым взглядом как-то охватил все мое тело. Полночно-синие глаза казались даже темнее обычного. Мы оба не знали, насколько я могу выдержать его взгляд. Я начинала думать, что способности некроманта дают преимущества не только в подъеме зомби.

— Вам идет красное, ma petite. — Его голос стал тише и мягче. Он придвинулся ближе, не касаясь меня — знал, что этого лучше не делать, но его глаза показывали, где хотят оказаться руки. — Мне очень нравится ваш наряд.

Его голос был теплым и бархатным и куда более интимным, чем слова.

— У вас чудесные ноги.

Еще больше бархатистости в голосе. Шепот в темноте окружал меня, как складки тепла. У него всегда был такой голос — будто ощутимый осязанием. Никогда ни у кого такого не слышала.

— Прекратите, Жан-Клод. У меня слишком маленький рост для чудесных ног.

— Никогда не понимал эту современную одержимость ростом.

Он провел руками над моими колготками, так близко, что будто дыхание тепла прошло по коже.

— Прекратите это, — сказала я.

— Что прекратить?

Такой теплый, такой безобидный голос. Ага, как же!

Я встряхнула головой. Просить Жан-Клода не быть занудой — то же самое, что просить дождь не быть мокрым. Так чего стараться?

— Ладно, флиртуйте как хотите, но только помните, что вы прилетели спасти жизнь мальчишке. Мальчишке, которого, быть может, насилуют прямо сейчас, пока мы тут сидим и теряем время.

Он глубоко вздохнул и подошел ко мне. Что-то, наверное, отразилось у меня на лице, потому что он сел в кресло напротив, не пытаясь пристроиться ближе.

— У вас есть привычка, ma petite, всегда портить мне удовольствие от попыток вас соблазнить.

• Предыдущая
• 37/87
• Следующая