Мэтр Захариус [Старый часовщик] - Верн Жюль Габриэль - Страница 4

Благодаря, однако, нежным заботам Жеранды и Обера здоровье мэтра Захариуса, казалось, немного окрепло, и мысли, неотступно преследовавшие его до тех пор, стали его менее беспокоить. Как только он настолько оправился, что мог выходить, Жеранда стала уводить его из дома, куда не переставали приходить недовольные покупатели. Обер оставался в то время в мастерской, тщетно стараясь исправить все эти часы, упорно отказывавшиеся слушаться. Бедный малый положительно ничего не понимал и не раз хватался в отчаянии за голову, боясь сойти с ума.

Жеранда старалась как можно более разнообразить прогулки. Поддерживая мэтра Захариуса под руку, она часто вела его к св. Антонию, откуда открывался чудный вид на озеро. В ясные утренние часы можно было различить острые вершины Буета, возвышавшиеся на горизонте. Жеранда напоминала отцу названия всех этих местностей, давно забытых больным стариком, припоминавшим их теперь с чисто детской радостью. Мэтр Захариус шел, опираясь на свою дочь, и обе эти головы, седая и белокурая, сливались в общем сиянии яркого солнца.

Тогда же старик впервые заметил, что был не один на свете. Он стар и хил, а его дочь молода и прекрасна, и мысль, что в случае его смерти она останется одинокой и без поддержки, заставила его наконец задуматься. Многие молодые подмастерья пробовали уже ухаживать за Жерандой, но ни один не мог проникнуть в уединенное жилище старого часовщика. Неудивительно поэтому, что старик в минуту просветления невольно остановил выбор на Обере Тюне. Придя к этой мысли, он заметил, что молодые люди имели много общего и что даже биение их сердец было вполне «синхронно», что он однажды и высказал Схоластике.

Старая служанка пришла в восторг от этого определения, которого она, впрочем, не поняла и поклялась святой, имя которой носила, что через четверть часа эта новость будет известна всему городу. Мэтру Захариусу с трудом удалось ее успокоить и взять с нее слово сохранить все это в тайне, чего она, конечно, не исполнила.

Поэтому все вскоре стали говорить о будущей помолвке Жеравды с Обером как о деле решенном, хотя сами молодые люди об этом еще ничего не знали. Но во время подобных разговоров случалось часто слышать чей-то насмешливый голос, настойчиво повторявший:

— Жеранда не выйдет замуж за Обера!

Если разговаривавшие в это время оборачивались, то они замечали маленького, совершенно незнакомого им старичка.

Сколько было лет этому странному человеку? Никто не был в состоянии определить его возраст. Можно было только догадываться, что он существовал чуть ли не с незапамятных времен. Его широкая плоская голова уходила в плечи, которые по ширине равнялись высоте всего его туловища, не превышавшего и трех футов. Эта фигура прекрасно годилась бы для стенных часов, так как на его лице удобно было изобразить циферблат, а маятник мог бы прекрасно раскачиваться у него на груди. Его нос превосходно сошел бы за часовую стрелку, так как был удивительно тонок и остр; его редкие зубы напоминали зубцы колес и неприятно скрипели во рту, а сердце напоминало своим биением тиканье часов. Старик этот, у которого и руки вращались тоже наподобие стрелок на циферблате, ходил скачками и никогда не оборачивался. Если бы последовать за ним, то можно было бы убедиться, что он проходил ровно версту в час, делая при этом почти правильный круг.

Это удивительное существо стало только очень недавно бродить или, вернее, обходить город; однако уже было заметно, что он ежедневно в момент прохождения солнца через меридиан останавливался перед собором св. Петра и уходил, когда пробивало двенадцать. За исключением этого времени, его можно было всегда встретить там, где разговор касался мэтра Захариуса, и все немало удивлялись, не понимая, какое он мог иметь отношение к старому часовщику. К тому же все заметили, что во время прогулок мэтра Захариуса с Жерандой старик не мог оторвать от них глаз. Однажды Жеранда, заметив устремленный на нее насмешливый взгляд старичка, вся задрожала и прижалась к отцу.

— Что с тобой, Жеранда? — спросил мэтр Захариус.

— Я сама не знаю, — ответила молодая девушка.

— Ты на себя не похожа, дитя мое! — сказал старый часовщик. — Ведь так и ты заболеешь! Ну что же, — прибавил он с грустной улыбкой, — мне придется за тобой ухаживать, и я постараюсь исполнить это как можно лучше.

— Нет, отец, это пройдет. Я озябла… и потом я думаю, что это от…

— Отчего, Жеранда?

— От присутствия этого человека, который нас постоянно преследует, — ответила она вполголоса.

Мэтр Захариус оглянулся и взглянул на старика.

— А он верно ходит, — сказал он с довольным видом, — ведь теперь ровно четыре часа. Не бойся, дочь моя, это не человек, это часы!

Жеранда посмотрела с ужасом на отца. Каким образом мэтр Захариус мог узнать время по лицу этого странного создания?

— Кстати, — продолжал старый часовщик, не обращая более внимания на происшедшее, — я что-то уже несколько дней не вижу Обера.

— Он не покидал нас, — ответила Жеранда, мысли которой приняли вдруг более приятное для нее направление.

— Чем же в таком случае он занят?

— Он работает, отец.

— А! — вскричал старик, — он старается починить мои часы, не так ли? Но это ему не удастся, потому что их нужно не исправить, а воскресить!

Жеранда промолчала.

— Надо будет узнать, не принесли ли мне опять одни из этих проклятых часов, на которые черт наслал какую-то эпидемию!

После этих слов мэтр Захариус впал в задумчивость, не покидавшую его до самых дверей его дома, а когда Жеранда ушла в свою комнату, он в первый раз после выздоровления спустился в мастерскую.

В ту минуту, когда он входил в комнату, одни из многочисленных часов, висевших на стене, пробили пять. Обыкновенно все часы били одновременно, и это удивительное согласие наполняло радостью душу старика, но в этот день все часы били одни за другими и в продолжение четверти часа надрывали слух своим беспорядочным боем. Мэтр Захариус страдал невыносимо; он не мог устоять на месте, переходил от одних часов к другим и отбивал такт, точно дирижер оркестра, музыканты которого вдруг сбились со счета.

Когда замолк последний звук, дверь мастерской отворилась, и мэтр Захариус задрожал, увидя вошедшего старичка, который сказал, пристально всматриваясь в него:

— Могу я несколько минут поговорить с вами?

— Кто вы? — спросил резко часовщик.

— Ваш собрат. Мне поручено регулировать солнце.

— А! Так это вы регулируете солнце? Ну, так я вас не поздравляю. Ваше солнце неправильно ходит, и мы должны из-за него передвигать все время часы то вперед, то назад.

— Вы, черт возьми правы! — вскричал уродец. — Мое солнце не всегда показывает полдень одновременно с вашими часами; но настанет день, когда люди поймут, что это происходит от неправильного движения Земли; тогда они откроют способ определять среднее солнечное время, исправив все эти неправильности.

— Доживу ли я до этого времени! — вскричал с оживившимся взором старый часовщик.

— Конечно, доживете, — засмеялся старичок. — Разве вы думаете, что можете умереть?

— Увы! Я болен, хвораю…

— Кстати, поговорим об этом. Клянусь Вельзевулом, это имеет отношение к тому, что мне от вас нужно.

Сказав это, старый человек вскочил без церемонии на кожаное кресло и скрестил ноги, как те скелеты, которых художники изображают на погребальных рисунках. Затем он продолжал с иронией:

— Скажите, пожалуйста, мэтр Захариус, что случилось в вашем милом городе? Все говорят, что ваше здоровье ослабло и что часы ваши нуждаются также в лечении.

— Так вы думаете, что между ними и моим существованием есть близкая связь? — вскричал мэтр Захариус.

— Мне кажется, они страдают не только недостатками, но и пороками. Если поведение их не отличается безупречностью, то они по справедливости должны страдать. Я того мнения, что им не мешало бы немножко исправиться.

— Что вы называете недостатком? — спросил мэтр Захариус, весь вспыхнув от саркастического тона своего собеседника. — Разве они не вправе гордиться своим происхождением?