Оправа для бездны - Малицкий Сергей Вацлавович - Страница 8

Марик, чувствуя, что на лбу выступили капли пота, судорожно дернул подбородком, оглянулся. Словесные кружева, что неторопливо и с наслаждением выплетал толстячок, сложились в его голове в неразличимый узор, отчего в висках застучала недостойная бальского воина злость. Между тем утренний Аилле уже начал разгонять тени среди кустов, далекие Сеторские горы окрасились розовым, мель блеснула рябью ярких лучей, но от речного духа уж и всплеска не осталось. Сгинул он, исчез, растаял, как колдовской морок. Или его этот розовощекий спугнул? Как он смеет насмехаться над незнакомым человеком? Эх, не заберись Марик за последние две недели так далеко в чужие земли – не вытерпел бы, наказал за насмешку, тем более что, как бы ни был тих и удачлив этот упитанный ремини, не может он оказаться быстрее сына Лиди! Не стоит ли отнять лук да тетиву на нос ему намотать? А вдруг он из нужной деревни? По всему выходит, что недалеко уже до реминьского поселка осталось! Не тот ли утес возвышается в отдалении над заросшим кустами берегом? Или поостеречься? Обидишь местного – все тогда кувырком полетит!

– Потерял что-нибудь или представление не понравилось? – ехидно осведомился ремини.

– Я смотрел на речного духа! – напряг скулы Марик. – Женщины не танцуют в воде. Они купаются. Женщины вообще не танцуют… так.

– Разбираешься? – отпустил стрелу ремини, чтобы почесать нос.

– В чем? – презрительно усмехнулся Марик, тут же передумав наказывать глупого и неосторожного лучника.

– В женских танцах! – снова ухватил стрелу ремини. – Часто ли женщины для тебя танцевали, что ты так уверен в их неумении? Наверное, только в сладких снах?

– Да я… – положил ладонь на поясной нож Марик.

– Вижу-вижу! – сделал шаг назад воин. – Ну точно. Хвост белки. Полоски волчьей шкуры на плечах. Взрослый парень… судя по куртке. Ладно. Речной, как ты говоришь, дух, хм, рассеялся, так что давай выкладывай – что забыл на землях ремини? Баль не должны пересекать реку Ласку. Ваши земли южнее, наши – севернее.

– Река общая? – гордо выпрямился Марик.

– Общая, – с интересом кивнул воин.

– Тогда чего пристал? – Марик раздраженно отбросил выдавший его хвост белки на плечо. – Я еще не ступил на ваш берег.

– Ну так ступишь ведь? – расплылся в улыбке ремини. – Или обратно поплывешь? Сапоги-то зачем тогда к поясу подвязал? Оставил бы их на том берегу! И мешок тоже! Слушай, а может быть, ты сам речной дух?

– Нет, – отрезал Марик, с досадой оглядываясь. Мель заканчивалась уже на трети реки, а дальше, вплоть до южного берега, не меньше чем на сотню локтей шумел плес. До переката, по которому он перебрался на этот берег, возвращаться придется пол-лиги вниз по течению. Да и не хотелось обратно топать: рядом была нужная деревня, рядом!

– Что молчишь, отрок-переросток? – ухмыльнулся ремини. – Только если думаешь, что можешь отнять лук и хорошенько меня поколотить, лучше не пытайся. Не успеешь.

Сказав эти слова, толстячок мгновенно отправил стрелу в струящиеся между босых ног баль речные волны. Марик хмуро бросил взгляд на тут же появившуюся на клееном изгибе новую стрелу – и подхватил подрагивающее над водой оперенное цевье. Отраженным лучом Аилле блеснула пронзенная серебристая рыбина.

– Пошли, – беззаботно развернулся к берегу ремини. – Перекусить нам с тобой хватит. А то проголодался я, пока за твоей рыбалкой наблюдал. Не рыбак ты, парень, не рыбак. Пошли, не бойся, я тебя приглашаю на наш берег. Ты ведь к кузнецу Уске рода Барида идешь?

– А об этом как ты узнал? – удивился Марик, ступая в прибрежный ил. – Тоже по куртке?

– Сообразил! – хихикнул ремини, раздвигая кусты и выбираясь на берег. – Ну ведь не за невестой же ты к ремини пожаловал? Мы наших девчонок пришлым не отдаем. Нет, куртка твоя, парень, тут мне не помогла. Дело в другом. Сколько себя помню, баль приходили к ремини только по одному поводу – за оружием. Особенно в прошлые времена молодые баль частенько по течению Ласки поднимались. Правда, с отцами. И то понятно: никто лучше нас с железом не управляется!

– Так уж и никто? – скривился Марик.

– Точно тебе говорю! – невозмутимо кивнул ремини и продолжил: – Теперь ходоков за мечами стало меньше. Или отцы повывелись, или оружия много освободилось. Или и то, и другое. Ты первый за последний год. Меча у тебя нет. Так? Так. А баль, вставший на путь воина, но не имеющий меча, – это непорядок. Ваши-то кузнецы, я слышал, почти все за Мангой полегли? Беда беду за собой тащит. Меня Насьта зовут. Я, кстати, сын кузнеца. Лучшего кузнеца ремини, заметь! Я уже говорил, голубоглазый, что ни один иноземный меч не сравнится с мечами, что способны выковать реминьские кузнецы? Говорил или нет?

«Вот демон! – выругался про себя Марик. – Хорошо, что не попытался наказать наглеца. Хотя накажешь его, как же. Ловко с луком управляется!»

– Только вот что скажу тебе еще, невезунчик: не примет отец у тебя заказ. Четыре года уж как ни одного заказа не принял. Правило такое. Ремини не воюют. Никогда. И как война где по соседству начинается, оружие для чужих не делается. Нам на себя чужую обиду тянуть – интереса нет. Никто еще не пытался ремини завоевать, так зачем злить чужих богов? А сейчас большая война будет, хенны ведь могут и через Мангу перейти. Особенно если борские башни сковырнуть не удастся! Впрочем, что я тебе рассказываю…

– Как же вы раньше мечи ковали? – зло прищурился Марик. – Война с сайдами у баль то и дело и раньше вспыхивала, а с риссами из Суррары так вовсе не прекращалась! Те войны, выходит, не мешали вам оружием торговать?

– Разве то были войны? – отмахнулся ремини и присел на траву, чтобы натянуть сапоги. – Ни сайды, ни риссы на этот берег не собирались, а хенны могут и перемахнуть через речку-то! Да и чего от риссов теперь ждать, только Единому известно. Хорошему колдуну сказать, когда меч выкован, все равно что до ветру сходить, тем более что каждый кузнец знак на меч ставит. Тебе какой меч-то нужен?

– Настоящий, – упрямо дернул подбородком Марик. – Бальский! Но именно такой, которого ни баль, на сайды, ни дучь сотворить не могут! Чтобы панцири сайдские рубил!

– И камни, – с умным видом кивнул Насьта. – И гвозди в пучках. А также чтобы ямы копал и смолу на смолокурнях размешивал. По вечерам отправлялся прогуляться во вражеские крепости, а поутру с докладом и добычей к владельцу возвращался. Как зовут-то?

– Марик, сын Лиди из рода Дари, – скупо обронил баль, отвязывая с пояса обувь.

– Подожди, – нахмурился Насьта. – Так ведь делал когда-то отец меч для Лиди из рода Дари! Я-то, конечно, тогда еще вовсе не родился, но все отцовские мечи по заказчикам наперечет знаю!

– Отец погиб при разорении сайдами храма Исс! – гордо произнес Марик.

– Понятно, – уважительно кивнул Насьта и подхватил все еще трепещущую добычу. – А как баль рыбу едят? Сырьем или готовят на огне?

– А ремини как? – прищурился Марик.

– А сейчас увидишь! – усмехнулся Насьта и погрозил баль коротким пальцем. – И попробуешь! Ну-ка устрой-ка костерок!

Костер запылал быстрее, чем ремини приволок с берега плоский речной камень. Однако и толстяк оказался шустрым: тут же выпотрошил рыбу, выдрал ей жабры и, засунув внутрь пучок колючей травы, на этом же камне и испек. У Марика еще порты от колен высохнуть не успели, когда он с опаской принял из рук Насьты глянцевый лист речного холщевика со своей частью завтрака, но уже через мгновения баль тщательно обсасывал тонкие кости. Утренний голод не растворился полностью, но надежно притаился до обеда в отдалении, и даже новый курносый знакомец перестал казаться Марику вздорным шутником. Баль вытащил из мешка мех с медом, глотнул сладкого напитка и бросил мех ремини.

– Отчего не боишься меня? – спросил Марик, вытирая пальцы о траву. – Отчего есть со мной сел?

– Это просто, – махнул рукой Насьта и, чмокнув губами, скривил уморительную рожу. – Отец мой тебе лучше бы объяснил, но и я попробую. Пойми, парень, когда человек ест, он не врет. Понял?