Игра II (СИ) - Пуничев Павел - Страница 1

Деревня, дедов дом, сладкий предрассветный час, перина, взбитая любящими бабушкиными руками, сонная нега в теле, что ещё надо для полного счастья? Разве что отсутствие собакена, беспрестанно тычущего своей мордой, основательно попахивающей мокрой псиной, мне в лицо. Оттолкнуть его нет сил, в этот утренний час руки и ноги намертво скованы цепями Морфея, чтобы хотя бы пошевелить ими.

— Филька, балбес, фу! Ты как опять с цепи сорвался? Отстань от меня, фу!

Оказалось, что языком двигать не менее сложно, чем руками, спросонья из пересохшего рта вырвалось только невнятное бормотание, в ответ на которое надоедливый пес на миг отпрянул от меня, а затем набросился вновь, вылизывая своим вонючим шершавым языком мое лицо.

— А-а! Филя, сука, отвали!

Строго говоря, Филимон как раз сукой не был, а был даже совсем наоборот, но, когда шершавый рашпиль языка, вдруг, превратился в пучок колючей проволоки, раздирающей мне кожу на лице, я не выдержал, отталкивая надоедливую шавку в сторону. Та зашипела и бросилась на меня, цепляясь клыками в пальцы на руке. Глаза мои непроизвольно распахнулись. Бревенчатые стены, пуховая постель, добродушная морда надоедливого пёселя — всё это в миг исчезло, смытое неприглядной реальностью, сменившись на мир полный боли, до чертиков надоевшей паутины и жутких монстров. Один из них как раз завис надо мной, примеряясь как лучше вонзить клыки мне в глазницы.

— Отвали гандон, — с трудом просипел я, — пошёл нах… Рука ощутимо вздрогнула и с запястья вылетел длинный, слегка изогнутый клинок, пробил головогрудь неугомонного паука и, взломав не толстый хитин, вылез у него из спины. Плеснула едкая синюшная сукровица, заливая мне лицо и грудь. Паук задёргался и, поджав ноги, сполз по клинку вниз, насадившись на него до самой руки, уткнувшись в неё пучеглазым лбом. Я приказал потрошителю сложиться обратно, и труп паука шлёпнулся мне на грудь, а затем сполз с неё, рухнув в окружающую меня бездну.

Бездна?

Где это я?

Судя по тридцатикилограммовому пауку, только что пытавшемуся отгрызть моё лицо, я всё ещё там, в паучьем городе, вот только почему из меня ещё до сих пор не сделали неподвижный паутиновый кокон, внутри которого созревает первое блюдо для местного босса? И Зубр… где Зубр?

В мозгу будто вспышка отобразилась картинка: пронзенный жалом напарник, вырванный из убежища, где мы прятались, и утащенный элитным бойцом арахнидов в комнату, в которой засела их главная самка, а я… Я получил удар по голове и рухнул вниз, пролетел по трубе, по которой мы поднимались, прямо до комнаты, откуда мы начали свой путь. Помню выставленные перед собой руки в попытке смягчить падение, потрошитель, пронзивший пол, и последовавший за этим удар, как ни странно, относительно мягкий. Упругий кокон, подвешенный на миллионы тончайших паутин спружинил, принимая вес моего тела, а потом пробитая потрошителем дыра разошлась в стороны, пропускай моё тело дальше… Мое тело разорвало тысячи паутинных нитей, но в конце концов было заторможено ими до полной остановки, так и не долетев до невидимого отсюда пола. Видимо, в беспамятстве я был недолго, так как до меня добрался только один местный житель и, слава богам, не самый грозный их представитель.

А где все остальные? Их тут должны быть десятки, если не сотни. Наглые диверсанты проникли в святая святых их обители, а они даже не шевелятся. С другой стороны, я уже давно заметил, что коммуникации между отдельными особями у них не шибко развиты, чтобы действовать совместно им необходимо находиться друг от друга на расстоянии вытянутые лапы, с другой стороны возможно, что всё проще: один из проникших наверх схвачен, а второй убит, ведь тот удар по голове, от которого треснула даже каска из композитных материалов, наверняка, должен был быть смертельным для любого мягкотелого существа, вот и послали проверить это лишь одного мелкого, ни на что негодного уродца. Теперь вопрос: ждут ли там наверху его возвращения, или он должен был отволочь мой труп на склад, к остальным несчастным существам, чьим предназначением было стать обедом для местного населения. Хотя, в данном случае, это не имеет значения, Зубр остался там наверху и бросить его на растерзание этим тварям я просто физически не смогу, лучше уж сдохнуть самому. Хотя нет, надо отбросить эти пораженческие мысли, Зубр, вполне возможно, не отключился сразу и уже активировал перенос назад в наше время: теперь, лежит там, истекая кровью, но, пока я не удостоверюсь в этом, отсюда никуда не уйду. Еще один насущный вопрос: что я могу сделать в том случае, если он ещё здесь и он без сознания? Мы пробыли в этом месте не больше пяти-шести часов, автоматически его выкинет назад только часов через восемнадцать. В бессознательном состоянии столько он здесь точно не выживет. О том что он уже мёртв, я не хотел даже думать, как и о том, сможет ли впрыснутая кислота, предназначенная для растворения его органов, быть нейтрализована вездесущими наботами. Если нет он умрёт страшной смертью и мой долг хотя бы облегчить его страдания.

Но что я могу для этого сделать?

Судя по перепаханной земле вокруг города, они панически боятся огня. Этот древний друг всегда помогал человечеству выбраться из самых непростых ситуаций и если окружающая меня паутина горит, то у этих членистоногих ребят большие проблемы, вот только как нам самим при этом не сгореть, когда тут загорится всё: и держащие меня сейчас нити и трубы переходов, и коконы, и сам общий покров?

Однако, прежде чем думать об этом, надо понять, горит ли вообще эта паутина. Плюнув на маскировку, я включил на каске фонарик, и глубокий сумрак пронзил его еле видимый трепещущий свет. Долбаные пауки что-то там всё-таки повредили, надо оглядеться, пока он совсем не потух. Я изо всех сил вывернул голову вниз и тут же уставился в мёртвые глаза давешнего паука, далеко он не улетел, застряв в тех же паутинах, что держали и меня, а вот за ним… Мое тело не долетело до пола метра три, остановившись буквально в последний момент. Я вытащил потрошитель и аккуратно разрезал несколько сдерживающих меня нитей, остальные натянулись еще сильнее, а затем они, одна за другой, начали лопаться, довольно мягко опуская меня на следующие нити, а те в свою очередь, лопаясь мягко, спустили меня до самого пола. Под ногами заскрипело и я с удовольствием увидел, что приземлился на щит, десять минут назад оставленный нами в комнате наверху. Видимо, удар моего тела об пол был так силён, что сложенное нами в кучу имущество развалилось, и щит провалился вслед за мной, удачно не приземлившись при этом мне на голову. Это просто великолепно, сейчас он очень пригодится, но сначала надо полутать моего недавнего мучителя. Луч сканера пробежался по дохлой тушке, подсвечивая пластину на пузе и кончик одной из лап. Пластина оказалась самой обычной, добавляющий одну единицу силы, а вот второй артефакт мы ещё не видели, он добавлял пять процентов к урону когтями, и то, и другое сильного восхищения не вызывали, так как драться когтями нам вряд ли суждено, а пластин увеличивающих силу можно было интегрировать в себя лишь две штуки и при замене на более мощную, эта разрушалось с шансом в девяносто процентов. А теперь главный эксперимент: я опять выдвинул потрошителя и срезал несколько пучков паутинных нитей вокруг себя, образуя небольшое пустое пространство, смял их в комок, положил в центр щита, вытащил из аптечки пластину с тактическими спичками, зажёг одну и поднёс к комку. Комок нитей вспыхнул, как порох, сгорая весьма быстро и весело, после чего комок золы с поблескивающим на нём еще не потухшими искрами взвился в воздух, грозясь устроить незапланированный пожар. Я, моментально взмокнув, замахал руками еле перехватив его на лету, растёр в ладонях морщась от покалывающих кожу искр и облегчённо выдохнул: план «Б» есть, теперь осталось только придумать план «А», в котором мы с Зубром в жутких мучениях не превращаемся в слегка пованивающий палёным шашлык.