Почему я стал фантастом... - Азимов Айзек - Страница 5

• Предыдущая
• 5/7
• Следующая

Как литература эмоциональная, фантастика обладает свойством с максимальной силой воздействовать на воображение читателя. Прием введения фантастического элемента, даже если фантастическое произведение трактует классическую литературную проблему, обостряет и концентрирует эмоции автора, а значит, и читателя. Фантастический элемент служит неким катализатором, в присутствии которого реакция читателя на читаемое протекает особенно бурно. (Так, в романе «Человек-невидимка» Уэллс концентрирует ненависть и презрение к буржуазному мещанству с такой силой, как ему, на наш взгляд, никогда не удавалось больше в его антимещанских реалистических произведениях.)

Глубина и широта мысли, обостренная эмоциональность — эти свойства фантастики, будучи осознаны, привлекали крупнейших писателей на протяжении всей истории литературы. Эти же свойства в меру своих сил и способностей стараемся использовать в своем творчестве и мы.

Несомненно, среди факторов, обусловивших выбор моей творческой писательской «области», можно найти и восхищение научно-техническими достижениями, и отголосок отроческой тяги к мечтам и искус неограниченных возможностей, которые открывает фантастика для игры воображения и отчасти — тоску по большим приключениям, не чуждую каждому человеку.

В этом ответе содержится, однако, только лишь часть правды, ибо все это не объясняет основного: почему мое творчество научного фантаста развивается в строго определенном направлении иногда даже сознательного отказа от увлекательного сюжета.

Трудно и неловко говорить о специфике собственного творчества: подобные высказывания всегда чреваты известной субъективностью. Однако думаю, что не искажу истину, утверждая, что фантастика для меня не цель, а только средство достижения цели, не сущность, а форма художественного выражения. Все возрастающее многообразие жизненных перспектив создает огромные возможности для постановки философских, общественных и психологических проблем, волнующих современное искусство, — и именно на них я хочу сосредоточить все свое внимание. Фантастический облик будущего человека и диковинных космических цивилизаций — это только декорации, на фоне которых можно рельефней отобразить проблемы, отнюдь не оторванные от земли и нашего времени.

Не случайно научно-фантастическая литература в последние годы все явственней переключает свой интерес с техники на человека. Взрывоподобное развитие науки и техники ставит перед человечеством новые, неведомые до сих пор проблемы не только политические и экономические, но и общественные, психологические, моральные. Философская концепция человека имеет определяющее значение в идеологической борьбе социалистической и капиталистической систем. Будущее здесь неразрывно связано с сегодняшним днем, и проблемы, которые решаются современной литературой социалистических стран, в равной мере касаются и научной фантастики.

Я не думаю, что роль фантастики следует сводить к развлекательной, популяризаторской или морально-дидактической функции, хотя в значительной мере она эти функции сейчас и выполняет. Не следует также, пожалуй, рассматривать изображение завтрашнего дня в литературном произведении как попытку писателя предсказать будущее, несмотря на то, что фантастическая литература может выполнить важную задачу — определить цель, к которой мы стремимся, и опасности, подстерегающие нас по дороге к этой цели. Опасности часто таятся в сегодняшнем дне, и быстрое их выявление должно облегчить успешное противодействие. Это, однако, по моему мнению, вторичная роль научной фантастики — несравненно лучше ее сумеет выполнить сама наука.

Я считаю, что мерой ценности фантастической литературы может быть, несмотря на внешнюю оторванность от жизни, ее подлинная связь с современностью. То, что она повествует об опасениях и надеждах современного человека языком фантастических образов, что она пытается показать его место и роль в процессе происходящих в нашем мире преобразований, сквозь призму, а иногда и кривое зеркало будущего, не должно снижать ее ценности. Говоря иными словами — быть может, благодаря этому мы глубже и шире сумеем взглянуть на наши сегодняшние большие и малые проблемы и нам легче будет их разрешить.

Думаю, что мое творчество не вполне соответствует тому, что сегодня носит название научно-фантастической литературы, поскольку в моих книгах с самого начала фантастические элементы сильно преобладали над научными. Я стремился сквозь призму фантастики показать мир таким, каким его видел, а сегодня я стремлюсь с ее помощью показать людям мир будущего, который, к сожалению, сам уже не увижу.

Почему я облекаю свои произведения в фантастическую форму? Думаю, что у каждого человека — не только у писателя — бывают определенные периоды особой интенсивности, периоды, которые оказывают наиболее сильное влияние на всю последующую жизнь. К моему собственному удивлению, дня меня таким периодом не стала первая мировая война, которую я прошел солдатом, был в плену в России. Но тем не менее она оставила заметный след в моем творчестве. Наиболее повлиявшим на меня периодом было детство в родных Карконошах, в окружении гор, в мире сказок, среди добрых и недобрых, но всегда своеобразных людей и людишек. Отсюда берут начало корни моей фантазии. Именно благодаря людям из страны моего детства — фигурам зачастую гротескным, странным, смешным и суровым, какими их видели любопытные мальчишеские глаза, — я навсегда проникся интересом к различным человеческим странностям.

Черты людей, которые в детстве завладели моим воображением, проявляются во всех моих литературных образах — в том числе в тех, которых я вижу в будущем, на земле наших внуков. Я всегда боялся сделать их слишком реальными и потому ставил их в самые неожиданные ситуации.

В этом-то и кроются истоки моей фантастики.

В ответ на Ваш вопрос, почему я как писатель отдал предпочтение жанру научной фантастики, мне хотелось бы сказать следующее.

Еще смолоду я увлекся естественными науками, техникой и мечтой о том, чтобы будущее человечества было лучше, чем настоящее времен моей юности.

Такие книги, как «Через сто лет» Беллами, марсианский роман Алексея Толстого «Аэлита», «Путешествие на Луну» Жюля Верна и произведения немецкого рабочего-астронома Бруно X. Бюргеля, окрылили мою фантазию и определили окончательно направление моих поисков. Распростившись с прежним ремеслом, я взялся за перо. Мне пришлось пройти долгий и трудный путь, прежде чем я стал писателем-фантастом. Но я, не колеблясь, шел этим путем, воодушевленный стремлением показать людям те великие вдохновляющие перспективы, которые — вопреки всем границам — открывает перед ними мир гуманности и трудового братства.

В этом глубокий смысл и цель научно-фантастической литературы; шагнуть вперед, вообразить себе будущее, стоя двумя ногами на доброй старой земле. Фантазия не знает границ. Мир бесконечен в своем многообразии, но он познаваем.

• Предыдущая
• 5/7
• Следующая