Счастье по рецепту - Красовская Марианна - Страница 3

Я с ним демонстративно не разговаривала, но зачем, скажите, женщине слова, когда она умеет свое настроение передать взглядами, вздохами и пожатием плеч? Этим искусством я владела не хуже, чем актрисы музыкального театра Большегорска. Жаль только, что братцу моя пантомима совершенно не портила настроения. Он у меня всегда был толстокожим. Может, поэтому и добился каких-то высот.

Когда утром второго дня явился Пиляев, как и обещал, я несказанно обрадовалась. Все лучше, чем с этим упрямым ослом бок о бок завтракать, обедать и ужинать. С доктором хоть поговорить можно!

— Ольга, вы девушка честная, — объявил Пиляев после осмотра брата. — Казимиру я не доверяю вот ни сколько, а вы мне врать не будете.

— Это смотря в чем, — хмыкнула я. — Сколько мне лет все равно не скажу.

— Так я вас давно знаю и прекрасно помню, что уже двадцать, — усмехнулся Марк. Его некрасивое узкое лицо от этой кривой улыбки становилось демонически привлекательным. — Но речь не об этом.

— Ах, как грубо вы напоминаете девушке про возраст, — пожурила его я.

— Сейчас вы не девушка, а сестра пациента, — расстроил меня он. — Расскажите, ездил он на завод?

— Нет.

— Стало быть, что-то тяжелое поднимал? Бегал? Верхом ездил?

— Честное слово, только газеты читал и в парке гулял, — покачала головой я. — Хотя погодите, Маруш приезжал, его помощник, с какими-то письмами.

— Не письмами, а эскизами! — не выдержав, подал голос с дивана Казимир, о котором я уже совершенно забыла. — Эскизы были хороши, они меня не тревожат ничуть.

— А что тревожит? — вкрадчиво мурлыкнул доктор. — Друг мой любезный, я же просил хоть неделю ни о чем не волноваться!

Казимир бросил на меня мрачный взгляд, но промолчал. Мы с ним, конечно, друг друга поняли. Доктор, впрочем, тоже не был дураком. Догадался, что между нами что-то произошло. Но поскольку он дураком не был, вопросы задавать не стал.

— Я вынужден прописать вам постельный режим, Казимир Федотович, — строго заявил он. — И никаких посетителей, даже помощников. Особенно, я бы сказал, помощников.

— Да я сдохну в этой постели! — возмущенно взвыл брат. — Помилуйте!

— Два дня. Потом будем смотреть. Книги, пожалуй, читать можно. Газеты сжечь. Слышите, Ольга?

— Доселе проблем со слухом не имела.

— Вот и славно. Пойдемте в спальню, Казимир Федотович. Я вам немного помогу.

— А и пойдем, Марк. Я как раз с тобой хотел поговорить наедине.

Они удалились, а я осталась сидеть в гостиной. Интересно, о чем они там без меня секретничают? Подслушать, что ли? Нет. Казимир такого не прощает.

— Прося, газеты доктор велел сжечь! — крикнула я в сторону кухни.

— Да я поняла уж, Ольга Федотовна! Всенепременно сожгу. А лучше в нужник отнесу, пущай напоследок пользу принесут.

Практично, однако. Неплохая у нас прислуга, экономная.

На самом деле при таком большом доме стоило держать слуг побольше, но нам было достаточно кухарки, горничной и плотника-конюха. Когда нужно было — для весенней уборки или перед большим приемом — нанимали девушек из деревни. А так справлялись сами. Прося с Устиной в четыре руки успевали и обед состряпать, и полы намыть, и белье постирать. Умницы у нас они. А то, что уши у всех троих длинные, вовсе неудивительно. Устина с Ермолом у нас уж больше десяти лет служат, а Прося, их дочка, вместе со мной выросла.

— Ольга, брат ваш спит, — сообщил мне с лестницы доктор. — Позвольте вас на пару слов.

Я с удивлением поднялась с кресла и последовала за ним на второй этаж. Верно, тут наш разговор непременно будет услышан домочадцами, а наверх они не пойдут, побоятся. Но вообще принимать в спальне или даже будуаре постороннего мужчину — верх неприличия. Жаль только, что не увидит никто. Моя репутация не пострадает.

Пиляев же прошел именно в мой будуар, да еще и дверь плотно прикрыл. Я вскинула брови, разглядывая целителя с веселым недоумением.

— Так что вы хотели от меня, Марк Арсеньевич? Никак в любви признаваться надумали?

— Я… что? — вытаращил глаза бедняга.

— Ну, брат спит, мы наедине… приступайте.

— Все бы вам шутки шутить, Ольга, — вздохнул мужчина. — Нет, увольте, я в такие игры не играю, мне не по чину.

Но глаза его все же скользнули по моей фигуре, невольно задержавшись на груди. Я чуяла, что задела его. И вдруг решила: раз уж так все сложилось, буду чуть настойчивее. А вдруг и получится? Когда он еще со мной в комнату закрытую зайдет? Думаю, что никогда. Особенно после сегодняшнего разговора. Но если не сбежит…

— А зря не играете, Марк, — я шагнула к нему и осторожно положила руку ему на плечо. — Может быть, стоит попробовать? Вы мне давно нравитесь.

На краткий миг я поверила, что все получилось. Он вдруг посмотрел на меня так странно! Глаза будто вспыхнули, ноздри затрепетали, рот чуть приоткрылся. А потом он разом потух, опустил голову и тяжко вздохнул.

— Вам заняться больше нечем, да? Заскучали тут в большом пустом доме? Ну, как лекарь я пропишу вам лекарство. Возьмите тряпку и помойте полы, что ли. Полегчает сразу.

— Послушайте, я…

— Ольга, вы выглядите глупо, — перебил меня Марк, аккуратно убирая мою безвольную руку со своего рукава. — Не нужно, прошу вас.

Я отступила на шаг и вскинула голову.

— Что ж, раз вы так считаете…

Отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Не нравлюсь я ему? Пусть так. Зато честно.

А ведь я действительно в него влюблена и уже давно. Месяца три, даже больше. Уж очень он любопытный персонаж. Я прежде таких мужчин не встречала.

— Ну вот, вы обиделись. Послушайте, я не хотел… Моя профессия…Вы ведь умная женщина. Да поглядите же на меня! — он осторожно коснулся пальцами моего плеча. — Ольга, я слышу такие слова гораздо чаще, чем хотелось бы. Каждая вторая моя пациентка считает себя влюбленной. Наверное, пото…

Я молча и звонко отвесила ему оплеуху. Сравнивать меня с озабоченными старухами? А Пиляев знает толк в оскорблениях!

Он схватился за щеку и воззрился на меня с таким изумлением, словно впервые в жизни получил по лицу.

— Вы рехнулись? — холодно осведомился он. — У вас жар?

— Это вы рехнулись, — тем же тоном ответила я. — За кого вы меня принимаете?

— А вы меня? — вскинул брови доктор. — Или думаете, что я должен быть польщен? Вы меня не любите, Ольга, вам просто любопытно пополнить свою коллекцию поклонников.

— Вам виднее, кого я люблю, а кого нет.

Да что он о себе возомнил вообще? Да, я влюблена. Да, рядом с ним у меня сердце колотится. Да, от звука его голоса по спине бегут мурашки. Но это вовсе не значит, что я позволю разговаривать с собой в таком тоне.

— Если я так уж вам интересен, то выходите за меня замуж, — равнодушно сказал Пиляев, отворачиваясь. Уголки его губ скорбно дрогнули. — Я из тех мужчин, кто желает всего и сразу. Терпеть не могу полумер.

Я открывала и закрывала рот, как глупая рыбка. Слова куда-то пропали.

— Молчите? — язвительно усмехнулся Пиляев. — Я так и знал. Пойду, пожалуй. Если Казимиру станет хуже, присылайте за мной. И следите, чтобы он не забывал гулять.

Он вышел, а я сделала глубокий вздох, откашлялась… и бросилась следом.

Мой оклик догнал его уже внизу лестницы.

— Доктор! — просипела я. — Марк! Подождите!

— Что-то еще? — его лицо было совершенно пустым.

— Да. Я согласна.

— Ч-что? — Вот теперь я понимала, что он — живой человек. У него округлились глаза, вытянулось лицо, дернулся кадык.

— Вы сделали мне предложение. Я согласна.

— Но я…

— Пошутили? — я медленно спускалась по лестнице, торжествуя. Какой у него взгляд! Я сумела поставить этого несносного мужчину в неловкое положение, и теперь откровенно наслаждалась его растерянностью. — Не находите ли, что за такие шутки можно и еще раз… получить по физиономии?

Он невольно прикоснулся пальцами к щеке, растянул узкие губы в фальшивой улыбке и быстро кивнул: