Заложница. Теперь ты моя (СИ) - Фелье Филиппа - Страница 1

Эмили

— Ты будешь послушной девочкой? — Спрашивает тихий, вкрадчивый голос, от которого по шее бегут мурашки. Он кажется мне знакомым, в голове мелькают образы, но ни за один не могу ухватиться. Помню тембр, но не могу вспомнить владельца, а повязка на глазах не дает его увидеть.

— Да. — Отвечаю, содрогаясь, потому что не понимаю, о каком послушании речь.

— Не дергайся.

Теплые руки на моих ногах отвязывают веревки, обхватывая мои икры. Его пальцы щекочут замерзшую кожу, настолько ласковым кажется прикосновение. Дыхание учащается, как и пульс, который чувствую в висках. Сердце быстро бьется о ребра.

«Кто же он такой?»

Горячая ладонь едва касаясь скользит по ноге к колену, ненадолго останавливается и продвигается выше. Я забываю, как дышать! Так меня еще никто никогда не трогал.

Он склоняется надо мной. Теплое свежее дыхание щекочет щеку пока он освобождает одну мою руку.

— Ты обещала быть хорошей девочкой. — Голос хриплый, будто у него в горле пересохло. У меня точно пересохло. Невольно облизываю сухие губы, пока он отвязывает вторую руку. Киваю в подтверждение, что буду послушной. Но не хочу знать, какого рода послушание его интересует.

«Страшно. Дико страшно».

Я пришла в себя с ужасной головной болью, привязанная к стулу, в кромешной темноте. Руки и ноги затекли. Спина болит от неудобной позы. Мой похититель не говорит зачем он это сделал, а спрашивать я боюсь.

«Кто он? Зачем я ему? Почему я здесь?»

Эти и миллионы других вопросов, как пчелы роятся в голове, больно жаля отсутствием ответов.

Мои ноги, наконец, освобождены.

Похититель помогает мне подняться.

— Спасибо! — благодарю его. Он ведь меня сейчас отпустит. Отпустит же?

Тянусь к повязке на глазах, но горячая ладонь перехватывает мою руку.

— Если снимешь ее, я тебя убью. — Произносит и резко толкает меня в грудь с такой силой, что я падаю.

Схватиться не за что. Удержать равновесие не получается. Я вскрикиваю и падаю на что-то мягкое.

«Похоже на матрас».

Пытаюсь подняться. Понимаю, что короткое обтягивающее платье задралось, открыв похитителю вид на мою пятую точку. Пытаюсь прикрыться, но затекшие конечности слушаются плохо. Не придумываю ничего лучше, чем сесть и сжаться в комок.

Слышу металлический звук. Он напоминает пряжку ремня.

«Нет, это точно пряжка ремня!»

Дышу часто, сердце колотится о ребра, к глазам подступают слезы.

Спокойный, холодный баритон подтверждает мои опасения:

— Сейчас мы запишем видео для твоего отца.

Слышу, как он стягивает с себя одежду. Шорох ткани и звяканье пряжки ремня. Вещи отброшены в сторону. Это не может быть правдой. Все, как в дурном сне. Я ведь сплю?

— Я буду тебя трахать, а ты будешь молить своего папочку выполнить мои требования. Если он не сделает то, что я скажу, я убью тебя и отправлю ему видео и твои останки. Так что, кричи громче. Умоляй.

— Не надо. Прошу. Отпустите меня, пожалуйста!

Мужское тело прижимает меня к холодному матрасу. Горячие руки задирают платье выше.

— Нет! Пожалуйста!

Пытаюсь оттолкнуть его, но все бесполезно. Сильный. Очень сильный.

— Ты, — Рычит злобно и я пугаюсь. Дрожу. — Ответишь за грехи своего отца. Он убил мою семью, а я заберу у него тебя.

— Не правда… — бормочу я, но он слушает, замерев.

— …

— Папа хороший, он не мог так поступить.

Похититель хватает мои запястья и сжимает над головой. Я обездвижена и ничего не вижу. Все попытки увернуться и выкрутиться тут же пресекаются.

— Не надо. Пожалуйста! — хныкаю, пытаясь удержать достоинство. Но разве это возможно, когда с тебя стягивают трусы? — Нет!

Белье нещадно порвано. Боль от натянутой ткани обожгла кожу, заставив меня охнуть.

— Простите… — говорю первое, что приходит на ум. Но похититель меня не слушает.

Мужчина раздвигает коленом мои ноги. На внутренней стороне бедер наверняка останутся синяки. Я всхлипываю.

— Вы ведь не такой! — почти шепчу я, в попытке договориться. Люди не бывают такими жестокими. Ведь правда?

— А какой? — мужчина замер. Его возбужденная плоть упирается между моих ног. Забываю, как дышать. Не хочу, чтобы это произошло здесь и вот так. Моим первым должен был стать мужчина, которого я буду любить, муж.

— Вы хороший. — Голос выдает волнение, дрожит и вибрирует. Он понимает, что я вру. Я сама это понимаю. Понятия не имею какой он. Но раз способен сделать такое, то точно не хороший.

— Нет. Я именно такой. А ты… скоро умрешь. — Шепчет мне в ухо и толкается внутрь.

Зажмуриваюсь, хотя, на мне повязка и я, итак, ничего не вижу.

Вскрикиваю против воли. Мотаю головой. Не верю в происходящее.

«Больно. Почему так больно?»

Горячие жесткие губы сминают мои. Язык проникает в рот.

Думала, смогу сдержаться и не плакать, но не получается. Повязка впитывает слезы и неприятно холодит кожу, но это мелочи, ведь внутри меня ужасная боль.

Она заполнила всю нижнюю часть живота. Я понимаю, что похититель толкается в меня, двигается внутри, но ничего не чувствую. Только боль.

— Девственница. — Мужчина констатирует факт, не спрашивает. Замирает на мгновение. Горячее дыхание касается шеи. — Так даже лучше. Уверен, твоему отцу понравится!

Похититель толкается в меня быстрее прежнего. Он будто специально мучает меня, чтобы закричала. Заполняет полностью, растягивает. Боль стихает, но не проходит полностью. Мне все еще больно, но уже терпимо.

«Я не буду кричать».

Сжимаю губы, чтобы не заплакать в голос, чтобы не издать ни звука, пока он рядом, пока он во мне. Руки, придавленные к матрасу, болят и немеют. Грубая ладонь стискивает их все сильнее. Мужчина толкается в меня все глубже. Его тело дрожит. Дыхание становится рваным, а потом он замирает, и я чувствую пульсацию внутри.

Частое дыхание обжигает щеку. Отворачиваюсь, прикусывая губы.

— Теперь ты моя. — Произносит он и покидает меня. — Но это ненадолго.

Скручиваюсь в позу зародыша. Тяну платье вниз, пытаюсь прикрыться, согреться, но холод заставляет дрожать.

Между ног пылает огонь. Жжется. Все болит.

Похититель хватает меня за руку, дергает, заставляет встать, прошлепать босыми ногами по ледяному полу. Усаживает на стул и привязывает к нему стяжками. Все попытки сопротивления быстро подавляются. Меня душат рыдания, но я пытаюсь сдержаться. А затем я слышу:

— Ты видел, что произошло с твоей дочерью. Если хочешь увидеть ее живой, признайся. Перед всем миром. В прямом эфире. Расскажи, как ты убил мою семью.

Итан

Я давно собирал информацию про Эми. Не следил, нет, но узнавал все, что мог. И готовился именно к этому дню. К тому, что сделал с ней на камеру. И это только начало.

У меня было ее фото. Обычная девчонка, ничего особенного. Темно-русые волосы, серо-голубые глаза, милое лицо и стройная фигурка. Молоденькая и хорошенька, но главное — наивная, добрая и простая. И это было ее минусом.

Если бы она была испорченной богатенькой стервой, мне было бы проще. Но она такой не была.

Я не позволил ей снять повязку не потому, что боялся показать лицо. Мне было плевать на это. Жить ей осталось не долго. Дело было в ее глазах, слишком добрых и наивных. Огромных и чистых, как озера. Не хотел, чтобы она смотрела на меня так, как умеет только она.

Вспомнил, как она поблагодарила меня, когда я освободил ее от пут. Дурочка!

Вчера вечером, я без особого труда попал на корпоратив в компанию ее отца. Забавно было пройти мимо охранников, всего лишь показав им поддельное приглашение, ведь в той компании я не работал. Совершенно посторонний человек. Я пришел туда за ней. И я ее нашел.

Узнал сразу, как увидел. Красное платье облепило изящную фигуру почти как вторая кожа. Но на ней это почему-то не выглядело пошло. Правда волосы, оказалось, она красит в рыжий. Хотя, это тоже было ей к лицу. В жизни она выглядела куда интереснее, чем на фотографиях.