Британский вояж (СИ) - Соловьев Роман - Страница 2

— Когда шесть месяцев питаешься консервами и крупой, любое мясо покажется деликатесом,– пожал плечами боцман.– Белый медведь — опасный хищник, его трудно убить. А если медвежье мясо хорошо прожарить — это отличная пища. У белого медведя ядовита только печень. Кстати, этот крупный зверь способен проплывать до восьмидесяти миль, причем с неплохой скоростью… а в беге по суше зверь достигает скорости в двадцать пять миль. Так что человеку убежать от белого мишки точно не получится…

Киркланд хитро прищурился:

— Прошу прощения, Лоуренс. Меня всегда волновал один деликатный вопрос. Как молодые здоровые мужчины по несколько месяцев, а иногда и год, обходятся без женщин в экспедиции?

Боцман нахмурился:

— Вы когда-нибудь стояли на вахте в лютый мороз? Или тянули канаты под обжигающим ветром? Может таскали уголь из трюма, когда через час плечи наливаются свинцом, а ноги просто подкашиваются…

— Но все же… я слышал, в дальних рейсах и экспедициях иногда мужчина с мужчиной…

— На корабле был один такой случай,– кивнул боцман.– Утром капитан Грейджон приказал повесить на рее обоих содомитов.

— Жестко…

— А иначе и быть не может, майор. Мы, моряки, веруем в Господа Бога и соблюдаем божьи заповеди. Такие связи противоестественны.

— Один знакомый рассказывал что в плавании к Гренландии, они потерпели кораблекрушение и около четырехсот миль добирались назад по пустынной мерзлой земле… У матросов совершенно не осталось запасов продовольствия и не было возможности добыть дичь… он поведал об ужасных вещах.

— Голод — очень страшная вещь. Я слышал об этой экспедиции и совсем не осуждаю тех моряков, которые питались замерзшими товарищами.

— Но как это соотноситься с Библией? Ведь вы только что сказали, что все матросы богобоязненны и соблюдают божьи заповеди.

— Лично я считаю каннибализм страшным грехом. Я бы не сделал этого, но и осуждать тех матросов не в праве…

— Помните, что сказано в книге Езекила: ' Отцы, которые есть среди вас, будут поедать сыновей своих, поедать их плоть, а сыновья будут поедать плоть отцов ваших…'

— Вы хотите блеснуть своими знаниями? — усмехнулся боцман.– У нас на корабле тоже есть Библия. Капитан Грейджон еженедельно читал нам проповеди, чтобы поддержать дух. Вы даже не представляете, что такое оказаться в ледяном плену на несколько месяцев, когда угасает не только тело, но и дух…

— Кстати, куда делся ваш отважный капитан Грейджон?

— Как только началась Восточная компания, он перевелся на военный фрегат. Это настоящий капитан, еще старой закалки.

— Что значит капитан старой закалки? — спросил любопытный Киркланд.

— Хороший капитан почти ничего не просит с верфи. Он всегда бережет королевские припасы в экспедиции. Он приказывает якорные канаты тренцевать обрезками и обматывать клетневиной так, что они никогда не перетрутся о клюз. О парусах он заботится больше, чем о собственной шкуре. И никогда не поставит бром-брамсели, эти показушные тонкие паруса. Настоящий капитан знает все на своем корабле, каждую мелочь, каждую щелку…

Наверху неожиданно ударили в корабельный колокол и майор Киркланд даже подскочил от неожиданности.

— Наконец-то…

Через минуту мы уже стояли на палубе. На «Елизавете» царил строгий порядок: налаженный такелаж с аккуратно свернутыми бухтами снастей и перпендикулярными лопарями. Высокий капитан Шепард спустился с мостика и показал вперед. Я уже и сам заметил, как из-за вспенившихся волн появилась черная металлическая спина небольшой подлодки. Майор Киркланд восторженно потирал ладони.

Вот я и дождался, что Секретная служба приставит за мной соглядатая. Впрочем, с майором мы довольно быстро наши общий язык, Грей Киркланд оказался вполне компанейским, хотя он ирландец и зануда. К тому же острый на язычок.

— Признаться, джентльмены… я уже начал беспокоиться,– улыбнулся капитан Вильям Шепард. У него почти девичье круглое лицо с припухлыми губами и тонкими, слегка изогнутыми бровями. Совсем не похож на бывалого морского волка. Боцман уже известил, что новый капитан служит на судне всего полгода и пока еще не пользуется настоящим авторитетом у команды.

Подлодка медленно приближалась. Я взглянул на высокий каменистый берег. Вдали на холме виднелся старый маяк. Моряки рассказали, что море у западных берегов Ирландии почти круглый год неприветливое. Особенно здесь, у мыса Луп-Хед. Черные волны пенились и били о скалистый выступ.

Интересно, как у этих мрачных ирландских берегов оказался испанский галеон почти двести лет назад? И что же удалось найти нашим исследователям на подводной лодке?

Майор Киркланд съежился от ветра. Он не любил морские путешествия, хотя сейчас только середина сентября. Интересно, выдержал бы майор зимовку на «Елизавете» в ледяной ловушке Арктики? Думаю он навряд ли выезжал далеко за пределы Англии.

Когда подлодка причалила к правому борту и матросы надежно закрепили металлическое тело подлодки тросами, приоткрылся люк и показались исследователи. Профессор Добсон, в синем утепленном комбинезоне, жестом показал, что нужны еще матросы, чтобы достать содержимое, извлеченное из чрева давно затонувшей галеры.

Я приказал судовому доктору Рейджоу осмотреть профессора, его помощника и двоих водолазов, как только исследователи поднимутся на борт «Елизаветы». На палубе столпилась почти вся команда, однако капитан сразу разогнал половину экипажа, оставив только восьмерых матросов для подъема груза с подлодки.

Через полчаса найденные драгоценности снесли в кают-компанию. Признаться, я был несколько разочарован.

— Это все?

— Водолазы обследовали каждый уголок затонувшего галеона,– кивнул профессор Добсон. Он выглядел уставшим.

Майор Киркланд был тоже недоволен, как и мистер Джонсон, худощавый пожилой хлыщ из Особой Королевской службы. Именно он описывал и принимал драгоценности с затонувшего корабля.

На брезентовой плащ-палатке высыпали содержимое полусгнивших сундуков: около двух сотен испанских золотых дублонов, четыре небольших слитка золота, футляры с крупным белым жемчугом и несколько ожерелий из голубого жемчуга, также было девять полусгнивших кинжалов с золоченными рукоятками. В целом, мы рассчитывали на большую добычу.

— Навскидку, тысяч на сорок пять…– пожал плечами мистер Джонсон.

— Что же… сорок пять тысяч тоже на дороге на валяются,– я посмотрел на ученого.– Мистер Добсон, как показал на глубине ваш «Наутилус»?

— Отлично. Сейчас кислорода и энергии подлодки хватает на четыре часа автономной работы. Если бы глубина погружения была в два раза меньше — хватило бы и на восемь часов.

— Вы по прежнему используете солевые и цинковые аккумуляторы и паровой двигатель?

— Да, мистер Мельбурн. Но недавно у меня появилась задумка использовать электрический или смешанный привод.

Джонсон еще раз осмотрел драгоценности и внимательно посмотрел на капитана:

— Мистер Шепард, заприте драгоценности в сейф до прибытия в Портсмут.

— Хорошо, мистер Джонсон. Я решил, что в Портсмут мы отправимся утром.

— Почему не сейчас?

— Ветер усиливается. К утру погода будет благоприятнее.

— Вы капитан и вам виднее… значит возвращаемся утром.

В кают-компанию спустился доктор Рейджоу.

— Джентльмены, у одного из водолазов сильная лихорадка.

— Они менялись каждые двадцать пять минут,– произнес профессор.– Но в последний заход Керчер пробыл на галеоне чуть больше времени.

— Проследите за больным, доктор,– кивнул майор, — и позовите кока, уже не мешает поужинать… Мистер Джонсон, вы с нами?

— Я никогда не ужинаю,– покачал головой пожилой джентльмен.– Пожалуй лучше прилягу пораньше.

Все драгоценности отнесли и заперли в большой сейф капитана. Лично для меня найденный клад был не так важен, как первые испытания подлодки на значительной глубине. Четыре или восемь часов автономной работы не так много, но мистер Добсон постоянно работал над своим детищем и уже достиг неплохих результатов.