Золото стрелка Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 56
- Предыдущая
- 56/57
- Следующая
Шарп посмотрел на восток, на линию укреплений, теряющуюся вдали. То, что он видел перед собой, казалось немыслимым. Столько труда, столько высоченных насыпей, созданных человеческими руками, а на них – сотни пушек в каменных фортах, глядящих амбразурами на север, откуда придется наступать Массена.
Хоган ехал рядом.
– Мы не сможем его остановить, Ричард. Не сможем, пока он не придет сюда. Но здесь ему и остаться.
– А мы подождем там. – Шарп показал назад, на Лиссабон, стоящий в тридцати милях южнее.
Хоган кивнул.
– Все просто. Массена вовек не прорвать этих линий, не по зубам орешек. И в обход никак – флот не пустит. Он останется тут, а осенью начнутся дожди, и месяца через два у него кончится провиант, и мы пойдем отвоевывать Португалию.
– А потом Испанию?
– А потом Испанию. – Хоган вздохнул и указал на гигантский шрам невиданных доселе укреплений. – А у нас кончались деньги. И негде было их раздобыть.
– Но все-таки раздобыли.
Хоган поклонился.
– Благодаря вам. Расскажите про девушку.
Шарп рассказал все по пути к Лиссабону, пересекая второй или третий ряд укреплений, которым, вероятно, не суждено было увидеть врага. Ему вспомнилось расставание после беспрепятственного ухода из речной крепости – английские пехотинцы, неумело сидевшие на испанских конях, тряслись позади немцев Лассау. По дороге к ним приблизился французский патруль, но легионеры веером развернулись навстречу, сабли со свистом вылетели из ножен, и французы поспешили ретироваться. Перед Коа кавалькада остановилась, и Шарп вручил Терезе обещанную тысячу золотых монет.
Она улыбнулась.
– Этого хватит.
– Хватит?
– На самое необходимое. Мы будем драться.
С холмов тянуло гарью и мертвечиной. Шарп смотрел на девушку, любовался ее ястребиной красотой.
– Если хочешь, оставайся с нами.
Она улыбнулась вновь.
– Нет. Но ты можешь вернуться. Когда-нибудь.
Он кивком указал на винтовку, висевшую у нее за плечами.
– Отдай Рамону. Я обещал.
На лице Терезы появилось удивление.
– Она моя!
– Нет. – Шарп снял собственную винтовку, проверил, цела ли накладка на торце приклада, на месте ли все принадлежности для чистки, и протянул ее девушке вместе с подсумком. – Вот твоя. С моей любовью. Я себе возьму другую.
Она улыбнулась и покачала головой.
– Жаль расставаться.
– И мне. Но мы еще встретимся.
– Знаю. – Тереза повернула коня и помахала рукой.
– Убей побольше французов, – крикнул он ей вдогонку.
– Все – мои!
И она скрылась с глаз, унеслась галопом вместе с отцом и его людьми. Ее людьми. По тайным тропам они вернутся домой, и вновь разгорится война ножа и засады.
Шарп тосковал без нее.
Он улыбнулся Хогану.
– Вы уже слышали о Харди?
– Печально. У него остался брат, вы знаете?
– Нет.
Хоган кивнул.
– Лейтенант военно-морского флота. Жиль Харди. Весь в брата. Сущий безумец.
– А Жозефина?
Хоган улыбнулся, нюхнул своего зелья, и Шарп подождал, пока он чихнет. Майор вытер слезы.
– Она здесь. Хотите навестить?
– Да.
Хоган рассмеялся.
– У нее сейчас праздник. – Он не стал объяснять.
Тени домов удлинялись, двое всадников ехали по мощеным улицам Лиссабона. На них было тесно от повозок со строительным камнем и работников, создающих одно из величайших чудес военного света – крепость на пять тысяч квадратных миль, которая в 1810 году остановит французов и с тех пор ни разу не подвергнется нападению. Шарп благоговел перед гением Веллингтона, ибо никто за пределами Лиссабона, судя по всему, не ведал о существовании линий Торрес Ведрас.
Полковник Лоуфорд встретил Шарпа с распростертыми объятьями и потряс стопкой депеш.
– Пополнения, Ричард! Уже в пути! Скоро сможешь забрать их из Лиссабона! Офицеры, сержанты и двести семьдесят солдат! Хорошие новости!
Корабли уже вышли из Плимута, но когда они придут, оставалось лишь гадать. Может, через семь дней, а может, через семь недель.
Шарп с радостью слез с седла и отдал поводья Хогану.
– Завтра увидимся, сэр?
Майор кивнул и написал несколько слов на листке бумаги.
– Ее адрес.
Шарп с благодарностью улыбнулся и отошел, а Хоган сказал ему вслед:
– Ричард!
– Сэр?
– Золото было необходимо. Хорошая работа.
Шестнадцать тысяч монет. Из них двести пятьдесят украл Эль Католико, тысяча досталась Терезе, четырнадцать тысяч взял генерал, а остальные получили в счет денежного довольствия рота легкой пехоты и немецкий эскадрон.
Шарп приказал своим людям напиться и найти баб, и если какой-нибудь хлыщ из военной полиции будет допытываться, откуда они взяли золото, – пускай кивают на Шарпа. Полицейским отчего-то не хотелось спорить с высоким израненным стрелком, попросту отвечавшим, что золото украдено. А у Шарпа завелся даже личный счет в Лондоне, и он, разыскивая дом, указанный Хоганом, гадал, что это за зверь такой – четырехпроцентный акционерный капитал. Когда капитан признался сотрудникам лиссабонского филиала лондонского финансового агента Хопкинсона, что деньги украдены, те лишь вежливо рассмеялись. Он им отдал не все монеты.
Дом выглядел богато, и Шарпу представилось, как Харди входил через парадную дверь, как о нем докладывал Агостино, слуга Жозефины, – он теперь носил смешной напудренный парик и ливрею с уймой золотых пуговиц и галунов.
– Сэр?
Шарп оттолкнул его и направился в мраморную гостиную, изобиловавшую пальмами, коврами и решетчатыми ширмами. Стрелок подумал о Терезе и тут же отогнал эти мысли, чтобы с новой силой не разгорелось желание; даже запахи этой гостиной вызвали бы у нее презрительное негодование.
Большой зал с арками выходил на террасу, под которой далеко внизу струились воды Тежу. Террасу обрамляли ряды апельсиновых деревьев, их аромат смешивался с запахами благовоний.
– Жозефина!
– Ричард!
Она стояла под аркой, заходящее солнце светило ей в спину, и Шарп не видел лица.
– Что ты здесь делаешь?
– Пришел тебя навестить.
Она двинулась навстречу, и Шарп разглядел улыбку. С тех пор, как они расстались, Жозефина слегка располнела. Она дотронулась пальцем до его лица, окинула взглядом мундир и состроила неодобрительную гримаску.
– Ты не можешь остаться.
– Почему?
Она повела рукой в сторону террасы.
– Он пришел первым.
Шарп глядел на Жозефину и вспоминал ее совсем другой. И ушел бы, если бы Патрик Харпер не заявил утром, что окрутил чернявую горничную из «Америкен-отеля».
Шарп прошел на террасу, где за бокалом вина сидел томный кавалерийский лейтенант.
Лейтенант поднял глаза.
– Сэр?
– Сколько ты ей платишь?
– Ричард! – Жозефина подбежала сзади, потянула его за рукав.
Шарп рассмеялся.
– А, лейтенант?
– Черт побери, сэр! – Лейтенант вскочил, в бокале всколыхнулось вино.
– Ну, так сколько?
– Как вы смеете, сэр?! Попрошу удалиться!
Жозефина уже смеялась – она обожала такие сцены.
Шарп улыбнулся.
– Ну так попроси. Моя фамилия Шарп. Слыхал? А теперь пшел вон.
– Шарп? – Лейтенант стушевался.
– Вон!
– Но, сэр…
Шарп выхватил палаш – огромный стальной клинок.
– Вон!
– Мадам! – Лейтенант поклонился Жозефине, поставил бокал, бросил короткий взгляд на Шарпа и исчез.
Жозефина легонько ударила Шарпа по щеке.
– Негодник! Разве так можно?
– А разве нельзя? – Он убрал палаш в ножны.
Она надула губки.
– Он богатый и щедрый.
Шарп рассмеялся, открыл новенький подсумок (черная жесткая кожа еще похрустывала), и на узорчатых плитках пола зазвенели тяжелые золотые монеты.
– Ричард! Что это?
– Золото, дура. – Пускай конвой придет хоть через месяц. По террасе рассыпалась новая горсть монет, толстых, как поросята. – Золото для Жозефины. Твое золото, наше золото, мое золото. – Он снова расхохотался и привлек ее к себе. – Золото Шарпа.
- Предыдущая
- 56/57
- Следующая
