Последняя обойма - Гайдуков Сергей - Страница 46

• Предыдущая
• 46/58
• Следующая

Еще я вспомнил, как давно я не был в своей квартире. И вспомнил еще кое-что.

— Гарик, — сказал я, — это все хорошо, только Гиви Хромой все еще охотится за Сидоровым. Да и за мной тоже. Помнишь того громилу в «Комете»? Это был его человек.

— Хочешь, чтобы я арестовал Хромого?

— Нет, так далеко мои мечты не простираются. Я хочу сейчас поехать домой, но боюсь, что возле моей квартиры шляются мальчики Гиви. Пошли своих людей выяснить обстановку...

— Без вопросов, — кивнул Гарик. — И если у тебя возникнут с ними проблемы...

— У меня с ними скоро не будет проблем.

— Откуда ты знаешь?

— Мне обещали. Одна хорошая знакомая.

После того как истина становится известна, стоит позаботиться о том, чтобы понадежнее ее скрыть. Этим они и занимались: Боб, Гарик, ребята из отдела служебных расследований. Поначалу все немного погорячились, поиграли в справедливость и прочее... Попутно до чертиков запугали Козлова, который и без этого прекрасно представлял, что бывает с сотрудниками милиции, попадающими в тюрьмы и колонии.

И все же было решено не выносить сор из избы. Моей заботой было проследить, чтобы должным образом были учтены интересы страдальца Сидорова. Я попросил Генриха заняться его участью, и Генрих немедленно согласился.

Потом Боб и милицейское начальство совместно сочиняли такую версию ограбления, которая бы устроила всех. И сочинили. Главным виновником выставили покойного Марка, что, впрочем, не было такой уж неправдой. Просто никто не заикнулся, что Марк действовал по поручению некоего заказчика. Главного, как его именовала Анна.

Досталось и тем двоим парням из «Европы-Инвест», что работали с Марком и любили по вечерам прогуливаться в черных шерстяных масках. Козлова решили судить лишь за злоупотребление служебным положением и разглашение служебной тайны. Все действия Сидорова были объяснены тем, что Марк угрожал ему пистолетом. Чистосердечное раскаяние моего приятеля, а также тот факт, что он сам пострадал от пули злодея, должны были повлиять на решение суда. Генрих утверждал, что все закончится парой лет условно.

Сидоров по этому поводу не особенно переживал. Его вновь поместили в больницу, долечиваться, но уже в специальную охраняемую палату. Никто не знал, продолжает Гиви Хромой свою охоту или нет. Меры предосторожности были не лишни.

Оставался еще вопрос о пропавших деньгах, но он волновал больше Боба и Анну, нежели милицию, которая могла теперь похвастаться оперативным раскрытием громкого преступления. А деньги... Не в деньгах счастье.

Счастье вообще было непонятно где. Может быть, оно заключалось в том чувстве избавления от тягостного груза, который я тащил на себе с того вечера, когда Сидоров рассказал мне о готовящемся ограблении. Это был груз ответственности за судьбу моего не всегда сообразительного приятеля... Под его тяжестью меня шатало, я совершал разные рискованные поступки, я торопился, я нервничал, я был словно в лихорадке. А потом все кончилось. И я стал свободен.

Счастье было где-то. Возможно, оно состояло в процессе медленного поглаживания выступающих под кожей позвонков Анны, лежавшей на кровати в гостиничном номере, блаженно прикрыв глаза. Мои пальцы постепенно перебирались от поясницы выше, к лопаткам, к шее, скрытой завесой каштановых волос...

— Вот так, вот так, — промурлыкала Анна, выгибая спину как кошка. Я склонился над ней, и мои губы повторили путь, только что пройденный пальцами.

Я изучал ее спину как карту загадочной страны, я касался лопаток, напоминавших странной формы горные системы, я путешествовал вдоль линии позвоночника, я сжимал ладонями бедра, которым не было географических аналогов...

Потом Анна начинала говорить, но я не особенно вдавался в смысл ее слов, потому что говорила она о чем-то страшно далеком и чуждом мне в эти минуты. Мне хотелось бы услышать, как она говорит о своих руках, тонких и сильных. О волосах, пахнущих степными травами. Почему степными травами? Кто его знает... Мне так казалось.

Но она говорила о другом.

— Завтра или послезавтра милиция даст в газеты официальное сообщение о раскрытии налета на «Европу-Инвест», — говорила Анна. — Это успокоит главного. Он лишился Марка, зато сам остался вне опасности. К тому же, деньги. Я думаю, главный наложил на них лапу. А кто же еще? Главный успокоится. И даст Гиви команду прекратить охоту на Сидорова. Наступит всеобщая расслабуха... Вроде как у нас с тобой сейчас.

— Ага, — согласился я, поглаживая ей икры. Гладкие и приятные на вкус. Ей нравилось, когда я слегка их покусывал. Но еще больше Анне нравилось планировать ловушку для Гиви Хромого. Этого я понять не мог.

— Ведь Гиви гонялся за тобой по двум причинам, — вспомнила Анна. — Из-за того, что ты знаком с Сидоровым, а еще... Напомни, Костя. Из-за чего тот амбал в «Комете» рванул за тобой?

— Гиви должен был убить одного типа, а я этого типа вывез из города. А потом продал Гиви его машину. Это вышло случайно, но Гиви, наверное, решил, что над ним издеваются...

— И это очень хорошо, — сделала Анна парадоксальный вывод. — Значит, он на тебя все еще зол...

— Может быть, — лениво произнес я. — Только не проси меня подойти к Гиви и поинтересоваться, действительно ли он все еще на меня дуется...

— Нам нужен Гиви, — решительно заявила Анна. — Марк мертв, Козлов никогда не контактировал с главным... Остается только Гиви. Мы должны хорошенько на него надавить, чтобы выбить имя главного.

— Попытка не пытка, — заметил я.

— А чтобы надавить на него, нужно застать Гиви врасплох, отбить его от охраны, запугать...

— Хорошо говоришь, — оценил я.

— А что, думаешь, не сможем? Мы с Бобом — это сила. Еще тебя прихватим.

— Меня?! — Мои пальцы тут же оторвались от гладкой кожи. — С какой стати?

— Эта работа будет оплачена. Мы же собираемся найти пропавшие деньги...

— На том свете мне деньги вряд ли понадобятся. Я слышал, там принимают только кредитные карточки.

— А ты готов всю оставшуюся жизнь ждать, когда Гиви Хромой найдет тебя и сведет счеты? Готов бояться каждый день? Или хочешь развязаться с этой проблемой раз и навсегда?

Я промолчал. Она была права. Просидеть всю жизнь в гостиничном номере, пусть даже одном на двоих с Анной, рано или поздно наскучит. Рано или поздно меня потянет назад, в свою квартиру, к моим книгам, к моей соседке, к моим улицам...

Слишком большая роскошь — позволять Гиви Хромому отнимать все это у меня.

— Ну и потом. — Анна резким движением перевернулась на спину, и ее икры, столь любимые мною, оказались на моих плечах. — Неужели ты откажешься помочь слабой женщине?

— Не вижу здесь слабых женщин, — буркнул я.

— А я? — трагическим шепотом спросила Анна. — Разве я не похожа на слабую женщину?

Я задержал свой взор на затвердевших сосках, нацелившихся в мою сторону.

— Похожа или нет? — Она положила руку мне на живот. — Говори...

Ее рука скользнула ниже, и я... Я уже ничего не мог сказать. Я ласкал ее тело так, как будто до конца света оставалось пять минут. И я готов был умереть, здесь и сейчас, на полутораспальной кровати гостиничного номера, сплетая свои пальцы с пальцами женщины, у которой каштановые волосы и шрам от удара ножом на животе... Наши тела сталкивались, я задыхался, я чувствовал ее жар, ее запах, ее прерывистое дыхание, ее влагу... И снова, как и в прошлый раз, самым близким подобием того, что мы пережили в эти безумные минуты, была смерть — черная пустота, невесомость, глухота... Сейчас, вжавшись в ее тело, я был готов принять вечную тьму, потому что не знал, как можно существовать после того, как последняя судорога свела наши тела и последнее слово упало в каштановые волосы...

Однако в итоге мне были предложены несколько другие интерьеры смерти.

• Предыдущая
• 46/58
• Следующая