Смерть как сон - Айлс Грег - Страница 75
- Предыдущая
- 75/112
- Следующая
На сей раз мы отправились для разговора с Уитоном не в университетскую галерею, а припарковались на Одюбон-плейс – по соседству со студенческими общежитиями, – где Роджер Уитон жил со времени приезда в Новый Орлеан. Одюбон-плейс считалась почти столь же престижным местом, что и Сен-Шарль-авеню, с которой пересекалась. Все дома здесь имели длинные подъездные аллеи с будками и массивные железные ворота. Роджер Уитон занимал особнячок какого-то именитого профессора, уехавшего работать за рубеж. Выглядел он внушительно, а принимая во внимание его расположение, тянул как минимум на два миллиона долларов. Но это здесь. В Сан-Франциско точно такой же дом стоил бы уже девять.
Мы с Джоном и Ленцем приблизились к крыльцу. Но прежде чем успели позвонить, дверь распахнулась и на открытую веранду вышел Роджер Уитон собственной персоной.
– Час назад я видел по телевизору новости. Насчет Талии – это правда?
– Правда, – подтвердил Джон. – Мы можем войти?
– Разумеется.
Уитон провел нас через просторный холл в роскошно обставленную гостиную. Его длинные космы и домашний халат как-то не вязались с окружающей обстановкой. И только белые перчатки, пожалуй, соответствовали ей. Он походил в них на богатея, который вчера поздно ночью вернулся с бала и догадался стянуть с себя смокинг, но, позабыв про перчатки, так в них и заснул. Впрочем, мы-то знали, что в случае с Уитоном перчатки не украшение, а суровая необходимость… этакая невесомая броня, оберегающая его сверхчувствительные руки от дуновения даже слабенького прохладного ветерка. Мы с Джоном опустились на диван напротив художника, а Ленц придвинул к себе стул.
– Здравствуйте, господа, – наконец поприветствовал нас Уитон. Лицо его было усталым и печальным. Но тут он обратил внимание на меня, и взгляд его потеплел: – Будете фотографировать?
– С вами работать – одно удовольствие.
– Просто мы возвращались с места происшествия… это не имеет отношения к нашему делу… И нам с Джоном было неловко оставить агента Трэвис ждать нас в машине.
Агента Трэвис?! Выходит, сегодня я агент Венди Трэвис?.. А кстати, какого черта Ленц меня сюда позвал? Неужели моя первая очная ставка с Уитоном его не удовлетворила?
– Господа, позвольте вопрос, – медленно, словно тщательно подбирая слова, проговорил Уитон. – У вас действительно есть основания полагать, что Талию похитил тот же самый человек, на совести которого и все прочие жертвы?
– Мы так думаем, – уклончиво ответил Джон.
Уитон вздохнул и устало смежил веки.
– Вчера я рассердился не на шутку. Вы и полиция весьма бесцеремонно вторглись в мою частную жизнь. Что касается полицейских, то они доставили мне особенно много неудобств и к тому же не утруждали себя вежливым обращением. Но все это меркнет на фоне… Чем я могу вам помочь, господа?
Джон глянул на Ленца, и тот пошел в атаку.
– Мистер Уитон, до нас дошли сведения, что вы бывали частым гостем у одного из ваших аспирантов. А конкретно – у Фрэнка Смита.
Художник поджал губы. Этого вопроса он явно не ожидал.
– Это Фрэнк вам рассказал?
Ленц предпочел уйти от ответа.
– Нам также стало известно, что все эти визиты заканчивались шумными ссорами между вами. Будьте любезны, просветите нас относительно целей этих визитов и причин, приводивших к ссорам.
Уитон покачал головой и демонстративно отвернулся. Его желание помочь следствию мгновенно испарилось. По крайней мере, отступило на второй план перед охватившим его раздражением.
– Увольте меня от ответа на этот вопрос.
Джон и Ленц переглянулись.
– Могу лишь заверить, что наши встречи с Фрэнком никакого отношения к сути вашего расследования не имеют и иметь не могут, – добавил Уитон. – Я ничего не стану доказывать. Прошу поверить мне на слово. Даю вам слово джентльмена.
Я вполне допускала, что подозреваемые довольно часто отказывались сотрудничать с ФБР, но вряд ли кто-то делал это с такой подкупающей искренностью и изяществом. После этих слов мне казалось почти неприличным возражать Уинтону. Но Ленц явно придерживался иного мнения.
– Боюсь, что в данных обстоятельствах, – проговорил он, внимательно разглядывая свои туфли, – одного вашего слова будет недостаточно.
Уитон смерил Ленца таким взглядом, что мне невольно вспомнилось его боевое вьетнамское прошлое.
– Я понимаю, что вы интересуетесь не из праздного любопытства. И тем не менее на поставленный вопрос отвечать не стану, – тихо отозвался он.
Джон посмотрел на меня так, словно взывал о помощи, но я решительно не представляла, как заставить Уитона откровенничать.
– Мистер Уитон, – невозмутимо продолжал Ленц, по-прежнему не глядя на собеседника. – Поверьте, мне очень неприятно изводить столь уважаемого человека бестактными вопросами. Но также прошу понять – этого требует ситуация. И торжественно обещаю, что все сказанное вами не будет подлежать разглашению.
Ленц лгал. Уитон молчал.
– Я психолог, – со значением продолжал Ленц, словно одно это утверждение способно было взломать защиту Уитона. – Не знаю, что вы скрываете от нас и чего ради вы это скрываете. Но уверяю, вам… нечего стыдиться.
Уитон вдруг поднял на меня печальный взгляд и тихо спросил:
– Почему вы здесь?
– Я фотограф, мистер Уитон. Но не работаю в ФБР. И меня зовут вовсе не агент Трэвис. Моя родная сестра стала одной из жертв похитителя. Она пропала без вести в прошлом году. И с тех пор я пытаюсь разыскать ее.
На лице Уитона отразились попеременно изумление, шок и сострадание.
– Мне очень жаль, что эта беда не обошла вас стороной. Как вас зовут?
– Джордан Гласс.
– Джордан Гласс… Мисс Гласс, прежде чем я попрошу этих джентльменов уйти, позвольте мне заверить вас, что если бы я действительно располагал информацией, которая могла бы помочь в расследовании, то не колеблясь поделился бы ею. Вне зависимости от того, насколько личной она могла оказаться. Вы мне верите?
Я ему верила, поэтому только кивнула.
Джон смерил меня суровым взглядом и перевел его на художника.
– Мистер Уитон, – начал он, – уважаю ваше право на личную жизнь и личные тайны. Но считаю, что вы не способны объективно судить о степени ценности информации, которой располагаете. Не вам решать, что поможет нам в расследовании, а что нет.
Уитон принялся внимательно разглядывать потолок. И так, глядя вверх, равнодушно произнес:
– Вы хотите сказать, что я располагаю сведениями, уличающими Фрэнка Смита в причастности к преступлениям, но сам об этом не подозреваю?
– Не исключено.
– Нет, уважаемый, это как раз полностью исключается. Фрэнк в принципе не может иметь никакого отношения к этим преступлениям! – Уитон побагровел и наконец обратил на Джона полный ярости взгляд. – Однако в свете того, о чем мне только что сообщила мисс Гласс, я, пожалуй, расскажу вам кое-что… Это не дает мне покоя с момента нашей прошлой встречи. Тогда я смолчал лишь потому, что Гейнса и без того легко было заподозрить. Да, он малоприятный субъект. Но не надо забывать, что у него было трудное детство и он лишь отчасти несет ответственность за свой характер и свои поступки.
Ленц слушал его жадно, кажется, даже не дыша.
– Пару или тройку раз, когда мои подопечные собирались вместе, – продолжал Уитон, – будь то здесь или в галерее, я становился свидетелем довольно навязчивых приставаний Гейнса к Талии. Он постоянно увивался около нее и, мало того, пытался коснуться без всякого на то разрешения или поощрения с ее стороны.
– А что он при этом говорил? – спросил Джон.
– Сальности. Повторюсь, это были откровенные приставания. Вы знаете, Гейнс ненасытен и не пропускает в университете ни одной юбки. Но к Талии у него гораздо более серьезное отношение. Однажды я видел, как он поджидал ее на улице, возле ее машины. Это было пару недель назад. Стемнело, и я даже не сразу его узнал.
– Он ее дождался?
– Да, но пожалел об этом, нарвавшись на резкую отповедь со стороны Талии. Она красивая девушка и, конечно, знает, как избавляться от назойливых и нежелательных ухажеров.
- Предыдущая
- 75/112
- Следующая
