Не спеши умирать в одиночку - Гайдуков Сергей - Страница 32

• Предыдущая
• 32/78
• Следующая

— Ну хотя бы собаку заведите, — посоветовал заботливый Лимонад. — А то ведь всем известно, что сейчас по дачам ворье всякое шастает...

— Ворье? К сожалению, у меня они еще не бывали, — вздохнул ДК.

— К сожалению?

— На прошлый день рождения мне подарили «Паркер-Хейл». Это такая снайперская винтовка, — любезно пояснил ДК двум дилетантам, что сидели перед ним. — Пропадает ведь инструмент. До сих пор не было случая применить. Не по воронам же палить...

— Черный юмор, — самоуверенно сказал Лимонад и рассмеялся.

— Да у меня вообще нет чувства юмора, — признался ДК. — По ошибке вырезали вместе с аппендицитом.

— Вы что, смогли бы стрелять в людей? — со смешком спросил Лимонад, припомнив, видимо, свои юношеские пацифистские убеждения. Или заблуждения. Эти два слова так хорошо рифмуются, что их можно считать синонимами. — В живых людей? Но это же...

— Хочешь сказать, что в мертвых людей стрелять — это нормально? — бесстрастно отозвался ДК. — А вообще-то в стрельбе есть, конечно, свои недостатки. Нужно подкарауливать добычу, сидеть ночами в кустах. Ни чихнуть, ни пошевелиться... В моем преклонном возрасте это уже сложновато. Так что я сейчас склоняюсь к другим, более прогрессивным методам. С той стороны, — ДК показал себе за спину, — пустил по забору проволоку, а по проволоке пустил ток. А с того бока я, наверное, просто заминирую...

— Э... — выдавил из себя Лимонад и посмотрел на меня, ожидая, что я скажу: «Дядя шутит», или еще что-нибудь в таком духе. Но поскольку я знал, что ДК никогда не бывает прост и ясен, я никак не прокомментировал его слова. Лимонаду самому пришлось что-то придумывать в ответ, и он придумал, но не слишком удачно. — А соседи знают о ваших... О ваших штучках?

— При чем здесь эти гады? — пожал плечами ДК. — Я имею в виду соседей. Приходится жить среди всяких банкиров, губернаторских жополизов и прочего... истеблишмента. Почему я должен отчитываться перед ними о своих штуках, как ты выражаешься?

— Я просто... — неуверенно сказал Лимонад.

— И у меня тоже все просто, — подхватил ДК. — Я никому ничего не должен, и своим соседям — в первую очередь. Стоило бы и от них тоже отгородиться минными полями... А то приходят: «У нас сегодня будет маленькая вечеринка». Маленькая! Всю ночь по поселку голые девки бегали, шума было — ужас. Я едва уснул! Но когда второй пришел предупреждать, что у него будет маленькая вечеринка... Я сказал: «Ради бога. Но только до одиннадцати вечера. После одиннадцати всякий шум я буду рассматривать как объявление войны». Они думали, что я шутки шучу. Они и не подумали прикрыть свою лавочку в одиннадцать.

— И вы, — осторожно спросил Лимонад, — объявили им войну?

— Что-то в этом роде, — сказал ДК.

— Ну и как?

— Как обычно. Блицкриг. Пришел, увидел, победил. В пять минут двенадцатого они стали разъезжаться.

— А что вы сделали?

— О, — ДК улыбнулся. — Я много чего сделал. Главное, что все это сработало. Знаешь, я ведь уже немолодой человек, пенсионер. Я люблю покой, тишину. И не люблю все эти современные развлечения — бабы, шашлыки, танцы до упаду...

Лимонад окончательно понял, что зашел не на ту дачу, и печально вздохнул.

— Воздух тут у вас хороший, — наконец произнес он глубокомысленно, бросил потерянный взгляд на уставленный пустыми бутылками стол, поднялся и медленно побрел к дому, понуро опустив голову.

— Он-то как раз настраивался на баб, шашлыки и прочий разврат, — шепотом пояснил я ДК.

— А это очень полезно для мужчины — настраиваться на одно, а получать совсем другое, — сказал ДК, наблюдая за нетвердой поступью Лимонада. — Таким образом поддерживается внутреннее напряжение. Поддерживается боеготовность. Исчезает расслабленность... Все, готов, — удовлетворенно прокомментировал ДК, глядя, как измученное обманутыми надеждами тело Лимонада мягко валится в траву возле крыльца. Там Лимонад и остался после пары вялых попыток подняться. Раздалось тихое посапывание.

— Он хотел сменить обстановку, отдохнуть от семьи, — добавил я, чтобы сделать образ Лимонада в глазах ДК попривлекательнее.

— Все это понятно. Но спать прямо на газоне... Анархист, — осуждающе заметил ДК. — Настоящий анархист. Надеюсь, ты никогда таким не станешь, Саша.

— Судя по всему, я скоро стану трупом, — мрачно сказал я, припомнив все свои злоключения последних дней.

— Хорошо, — невозмутимо отозвался ДК. — Давай поговорим на философские темы.

Выслушав меня, ДК произнес примерно то, что я и ожидал:

— Этого грузина убили в понедельник. Ты приехал ко мне только в пятницу. В промежутке между понедельником и пятницей ты, наверное, надеялся, что все рассосется само собой? Вот правильно говорят, что на детях прокуроров природа отдыхает.

— Кто говорит?

— Я говорю, — безапелляционно выдал ДК и, запрокинув голову, уставился в темное вечернее небо. — А с другой стороны, это не так уж и мало.

— Что?

— Продержаться с понедельника до пятницы и только потом прибежать ко мне за советом. Кажется, ты взрослеешь. Давно пора.

Я пропустил этот сдержанный комплимент мимо ушей, хотя обычно ДК не жаловал меня комплиментами.

— Так что мне теперь делать? — спросил я. — Может, лечь на дно, затаиться...

— Да ты что? Ни в коем случае! Тебе подвернулось такое приключение, грех от него отказываться, — сказал ДК, глядя мне в глаза, и невозможно было понять, серьезен он или шутит. — Ты же знаешь, мне не нравилась твоя последняя работа. Вышибалой может работать любой кретин с кулаками, а у тебя, как я надеюсь, что-то есть в голове. Пусть не так много, как у твоего отца.

— Кстати, — вспомнил я, — по этому делу я столкнулся с подполковником милиции Лисицыным...

— Ну и что?

— Он знал отца...

— Многие знали отца, — пожал плечами ДК. — Я сам знал отца, хотя я и не подполковник милиции.

— Ну, во-первых, Лисицын по старой памяти меня прикрывает...

— Использует служебное положение в личных целях, — неодобрительно сказал ДК.

— ...во-вторых, он сказал, что были такие слухи... Будто с отцом был не несчастный случай.

Я сказал это и ждал от ДК какой-то реакции. Возможно, удивления. Возможно, перевода разговора на иную тему. И я опять не угадал, как никогда не угадывал с ДК.

— Хорошо бы, если так, — сказал он.

— Не понял? — вопросительно уставился я.

— Непонятливый ты мой, — снисходительно произнес ДК. — Ну, как тебе это разъяснить? Картинки рисовать, что ли? Ты развивай соображалку, тренируй мозги. Я понимаю, что думать ты начал только в понедельник, когда твоего босса шлепнули и тебе пришлось несладко. А до этого все было нормально, и думать тебе было не нужно. Нет, дарлинг, давай-ка переходи от растительного существования к умственному. Как раз у тебя есть повод этим заняться. Это вопрос эволюции, как у диких зверей — естественный отбор. Если сумеешь резко поумнеть и во всем разобраться — уцелеешь. А если нет — то тебя уволят из этой жизни по сокращению штатов. Потому что всяких ЭмКа в этой жизни и без тебя хватает...

— А как же мой вопрос? — напомнил я, выслушав эту небольшую речь о перспективах моего существования. — Я спросил...

— Я помню, что ты спросил. Ты сказал «кстати» и стал говорить о подполковнике и о каких-то слухах. Но это именно «кстати». А главное для тебя сейчас в другом. Ведь ты собираешься завтра вернуться в город?

Я кивнул. ДК опять не ответил на мой вопрос.

— Значит, тебе нужно знать, что делать дальше. Но ты не знаешь. Поэтому ты здесь.

— Я здесь, — подтвердил я. — Вы столько раз вмешивались в мою жизнь, что у меня создалось ощущение — может быть, ошибочное, не знаю, — что вам небезразлично, что со мной будет.

— Да, — сказал ДК, — это одна из немногих вещей, которые мне небезразличны. Ответственность — вот что я чувствую по отношению к маленькому мальчику, чьи родители погибли... — Он понял, что вновь приближается к нежелательной теме, и свернул в сторону: — Я не знаю Джорджадзе, я не знаю Лисицына... Про Гиви Хромого я слышал, но про него не слышал только глухой.

• Предыдущая
• 32/78
• Следующая