Гридень 2. Поиск пути - Старый Денис - Страница 5

– Садись, сын моего врага! – сказал князь, указывая на поваленное бревно.

– Княже, ты может поспишь? – с опаской спросил Боромир, реагируя на обращение Ивана Ростиславовича ко мне.

Князь только отмахнулся. Я не чинясь, присел, взял кость с вареным мясом, вчера добыли косюлю и отдали ее князю, стал не без удовольствия есть.

Глеб посмотрел на меня, задумался, вновь посмотрел, после на Вышату. Да! Я понимаю, что неуместен и что тут серьезные разговоры, но мясо чудо, как хорошо, а еще у князя за столом всегда есть хлеб. Вот вроде бы и не печет его никто, просто некогда, да и некому, а хлеб есть и не так, чтобы черствый.

– Мы заключим с тобой князь, наряд, моя сотня… уже полусотня, принесет клятву на одно лето, после вернемся к этому разговору, – сказал Глеб.

– Я говорил о двух годах! – сказал князь.

– Прости, князь, но я говорю об одном лете. Клятву не преступаю, слово свое держу, если все сладится, я останусь с тобой и дальше. Если за год найдем с чего кормиться, тогда зачем мне и воинам моим уходить от тебя? Они семьи завести хотят, все уже в лета входят, – отвечал гость.

– Твои воины? Не князя, а твои? – с лукавым прищуром спросил Боромир.

– До клятвы, они мои, после – я сам княжий человек, – отвечал Глеб.

Боромир переглянулся с Никифором, с князем, Иван Ростиславович чуть склонил голову.

– Быть по сему! Жду тебя и моих людей в Гомье, я через этот град на Смоленск пойду, – сказал князь, как мне показалось, несколько взявший себя в руки и кажущийся менее пьяным.

– Через черниговские земли пойдешь? – спросил Глеб.

– Еще не решил, – явно соврал князь.

Все правильно, пока эти товарищи не стали со-ратниками, лишняя информация не к чему.

– Гомий нынче под смоленским князем Ростиславом Мстиславовичем, но черниговские Ольговичи такое не оставят, пойдут на град сей на реке Соже. А ты чего, князь туда идешь? – спрашивал Глеб, начиная быть несколько назойливым в своих вопросах.

Князь рассмеялся и ничего не ответил, давая понять, что Глеб пока никто тут, лишь кандидат быть кем-то.

На том гости и распрощались, чтобы, вероятно в скором будущем стать со-ратниками. Это хорошо, что появилась возможность усилиться и довести численность дружины уже сейчас до полторы сотни. С такой силой должны считаться даже старшие князья. Еще бы к тому же сотню надежных и опытных воинов, еще и пару десятков новиков набрать, так вообще хорошо. Не каждый городок имеет дружину в полную сотню ратников, или же это сотня, но плохо вооружена, дурно обученная. Так что любой князь захотел бы заиметь такой инструмент, коим может являться дружина Ивана Ростиславовича, для решения своих задач.

– Князь, а нынче скажешь, зачем нам в Гомий? Польстился на добрые пластины на кольчугу свою? – спросил Боромир.

– А ты подумай, старший сотник! Когда кожный десятник моей дружины будет в пластинах, да в добром шеломе, так еще сильнее станем. А в Гомье завсегда дорого коней прадать можно, – отвечал князь.

Я и сам слышал о том, что в Гомии, который принадлежал то Смоленску, то Чернигову, то вновь… имеется прославленная оружейная мастерская. Говорили, что там работают сразу два десятка кузнецов, целая мануфактура, получается. Доспех производят пластинчатый. Если это хорошие брони, то почему бы и не заиметь их?

Князь посмотрел на Боромира, Никифора, Вышату, меня, никого не оставил без своего княжьего внимания, а после сказал:

– Климент Смолятич в Гомии нынче должен быть. Нужно поговорить с ним без присутствия старших князей, – сказал Иван Ростиславович и залпом, так, что потекло по его бороде, выпил кувшин с вином.

Это что? Он хочет проконсультироваться со Смоленским епископом о том… А ведь князь задумался о создании Ордена, вот точно, о нем хочет говорить Иван Ростиславович. Прав был все же товарищ Овертон. Сперва идея показалась сказкой, после ее стали высмеивать и думать, что будет, если Орден появится. Ну а сейчас, по сути, князь хочет получить у смоленского богослова юридическую консультацию. Климент, на данный момент, пожалуй самый прославленный православный епископ на Руси, тем более русский. Его мнение будет важно не только для нашего князя, но и для других. Так что, да, если он в Гомье, так нам туда!

Завтра подумаю о иерархии и системе вероятного ордена Святого Апостола Андрея Первозванного. Но символика уже есть, пусть и у меня в голове. Андреевский косой крест, синий. Да простят меня флотские из будущего!

Определенно, всю эту тему можно сделать очень привлекательной и жизнеспособной. Это рациональные мысли? Или я все же перебрал с медом и брагой?

Ханы трех соседствующих своими кочевьями орд срочно съехались в Шарукань. Были причины для такого собрания и весьма существенные. Это место самое нейтральное, удобное для всех, даже с учетом того, что слава, сила и значение города-стойбища уже далеки от того, что было.

Шарукань называть городом можно было лишь условно. Скорее, это многолюдное и раскинувшееся на большой площади поселение было местом для торговли между ордами, решения политических вопросов, заключения браков. При суровых зимах, которые случались не часто, сюда могли прийти кочевники и переждать холода. Степнякам нужно место, где можно было оставить весточку, закупить нужное для жизни, узнать последние новости, заключить договоры о браках. И, вероятнее всего, не будь в Шарукани иноплеменников, так он и вовсе не был похож на город, а летом полностью пустел.

В Шарукани можно встретить многих людей мастеровых, как и торговцев. Тут живут и русичи, из тех, что некогда брали в плен, или рождались уже в половецких кибитках. Некоторые ранее порабощённыеуже не мыслили иной жизни и вполне добровольно оставались в ордах, или после позволения хана, переселялись в Шарукань.

И сейчас, последние семь дней, бывший ранее более чем размеренным и тихим город-стойбище половцев, волновался, словно потревоженный улей. Русский стольный град Киев, расположенный не так, чтобы сильно далеко от Шаруканя, горит, пылает в огне. Такие новости прибыли в Степь, что их нельзя не обсуждать. После стали приходить и другие вести, но они были заметны и понятны уже не всем обывателям, а важны тем кипчакам, которые осуществляют политику своих орд.

Великая Стана, которую с таким трепетом и тщанием выстраивал князь Изяслав Мстиславович, почти что опустела. Переяславльский князь отправился в Киев и взял большую часть своей дружины. Масштабы стройки беспокоили половецких ханов, Русь получала реальную возможность защищаться даже от мобильных и быстрых отрядом половецких людоловов.

Вот и решали три хана, соседи по кочевьям, как быть и реагировать ли на такие подарки судьбы.

– Что скажете братья мои? – спросил хан Елтук, взявший на себя лидерство на Совете.

Орда Елтука кочевала юго-восточнее Шарукани, севернее реки Северский Донец. У хана было тысяча шестьсот кибиток в орде – это не мало, больше, чем у двоих других ханов-соседей.

– Я скажу, брат-хан Елтук, – хан Акум, чьи кочевья находились на севере великого Дикого Поля, сам себе взял слово, чем вызвал брезгливые гримасы на лицах и Елтукаи третьего хана Белука.

Елтук и Белук могли бы поспорить за лидерство, так как их орды большие, сильные, а воины большей частью одеты в брони. И Белук отдал лидерство Елтуку только потому, что орда последнего, как считается, условно владеет городом Шуруканем, ну и все же Елтук имеет чуть большее войско. И пусть слава половецкого зимнего стойбища-города уже не та, что была до разорения города Владимиром Мономахом, но все равно Шарукань – политический, торговый и культурный центр половецких земель и приносит доход прежде всего Елтуку.

– Нам нужно ударить по русичам, но пусть это будет удар по… Галичу. Там не так давно вновь сменилась власть, горожане не хотят воевать за своего князя Владимирко, потому… – распылялся Акум, но был перебит ханом Елтуком.

– Брат мой Акум, о твоем горе я знаю, но не перекладывай свои проблемы на другие орды, – жестко заметил Елтук.