Научись любить, если сможешь (СИ) - Ник Евгения - Страница 8

– Я, я не знаю… – растерянно хлопает она глазами.

– Хм-м, может, тогда с самой первой и самой старой?

– Да! – Восклицает девочка.

– Только нам придётся немного прокатиться до неё, ты не против?

– Да!

– Ну, – хлопаю Мишу по плечу. – Давай, кучер, гони!

Гора резко поворачивается и разве что дым из ноздрей не пускает, приоткрывает рот, чтобы сказать что-то мне в ответ, но затем отворачивается и заводит двигатель своего железного коня.

В итоге на метро мы катаемся часа полтора, плюс гуляем по разным переходам. И поначалу всё шло гладенько, но чем больше я ходила пешком, тем больше мои ноженьки кричали о дискомфорте.

В кедах Женьки было тесно, и они начали мне натирать стопы. Но само собой, я продолжала радоваться и не подавать виду.

– Я думаю, с прогулками по метро можно закругляться? Девочки, может, вы уже проголодались? – обращается Миша, но на меня не смотрит, только на дочь.

– Да! – щебечет малышка.

На удивление он привозит нас не в какое-то брутальное место, где подают только мясо, а в семейное кафе европейской кухни.

Юля заказывает себе пиццу и десерт с молочным коктейлем, а я с Мишей выбираем себе пасту и салат.

– Если папа разрешит, ты придёшь ко мне в гости?

– А… эм-м, наверное, – кротко улыбаюсь и стараюсь даже не смотреть в сторону её отца, хотя боковым зрением вижу, как он сверлит меня взглядом.

– С ночёвкой! – неожиданно выпаливает Юля и встаёт со своего места. – И у нас будет настоящая пижамная вечеринка! Кру-у-уть!

– Юля, ты где такое вообще увидела? – заливаясь краской, спрашиваю её.

– В мультике. Там подружки устроили пижамную вечеринку. Играли, ели вкусняшки и дрались подушками. Мы также быдем делать с тобой.

– Ха-ха, прикольно, но…

– Хорошая идея, малышок, – вдруг оживает Миша, который до этого накручивал пасту на вилку со скучающим видом.

– Можно? – открывает она рот в удивлении. – Правда, можно?

– Ну, если это Лариса, то можно. Ты же сама сказала, Лариса - твоя подруга, – Гора подхалимно улыбается и бросает на меня паскудный взгляд.

Вот же. Скотина!

Когда мы заканчиваем обед, Миша подзывает официанта и просит счёт.

– Можно мне отдельный счёт, пожалуйста, – врываюсь я со своим феминизмом, который, кажется, никто не оценил.

Официант, крякнув, вдруг замолкает и пялится на Михаила, а тот по виду, готов сию секунду свернуть мне шею, но сдерживая свои бушующие эмоции, переводит взгляд на официанта и, немного подняв уголки губ, говорит:

– Она просто решила так пошутить: один счёт, пожалуйста.

– Хорошо, я понял, – парень ловит небольшой нервячок и спешно уносится в зал, а через минуту материализуется с терминалом. Гора оплачивает счёт и насыпает верху щедрые чаевые.

– Благодарим вас за посещение нашего заведения! Надеюсь, вам, вашей супруге и вашей очаровательной дочери понравилось у нас! Будем ждать вашу прекрасную семью снова! – радостно щебечет паренёк, а мы от его слов застываем с каменными лицами...

Лара

– Простите, мы просто знакомые, – отшучиваюсь, как только обретаю дар речи.

– О, да? Прошу прощения за мою оплошность, – тут же извиняется официант и, уткнув взгляд в пол, покидает нас с видом побитой собаки.

Да уж, не удобненько вышло. Кстати, интересно, а где всё время пропадает мама Юли. И тут я моментально получаю укол в самое основание сердца, вспомнив поцелуй с Мишей. Вскидываю на него взгляд и замираю. После ухода официанта, ни он, ни малышка так и не сказали ни слова. Юля с грустью смотрит на свои ручки, которыми теребит на коленях салфетку. Кончик её носа приобрёл розоватый оттенок. А Горыныч гладит её по спинке и смотрит на меня так, будто я только что явилась виновницей всех их бед.

– Юлёк, ну что в парк? – заглядывая в лицо дочке, спрашивает он мягким голосом.

Но она только мотает головой.

– Устала? Поедем домой?

Девочка бросает на меня затравленный взгляд, и я понимаю, что она на грани того, чтобы расплакаться, но что делать, как поступить совершенно не знаю.

Подхожу к ней и сажусь рядышком.

– Э-эй, маленькая принцесса, ну ты чего? – тяну руку и ласково глажу её по голове, а потом и вовсе утыкаюсь носом ей в макушку и коротко целую. Сама не знаю, как так вышло. Просто порыв чувств.

– Пап, я хочу домой, – заикаясь произносит Юля, и из её глаз всё-таки падает слезинка.

– Конечно, солнышко, – Миша усаживает дочь себе на колени, второй рукой достаёт портмоне, пальцами извлекает несколько купюр и бросает на стол. – Домой сама доберёшься, – встаёт вместе с Юлей на руках и уходит, оставив меня в полнейшем непонимании происходящего, но с осадком вины, что я где-то допустила ошибку.

Перевожу взгляд на купюры и в душе становится ещё паршивее. Встаю и ухожу, оставив деньги на столе не тронутыми.

Оказалось, что я нахожусь в противоположной части города от дома подруги, поэтому дорога занимает не меньше двух с половиной часов с учётом одной пересадки и небольших заторов на дороге. Ноги в край отекли от обуви не по размеру, а мозоли уже не позволяли идти ровно, поэтому путь от остановки занимает добрых пятнадцать минут. Ко всему прочему, каждые пять метров останавливаюсь, чтобы перевести дух.

У подъезда, замечаю уже знакомую мне машину, из которой появляется Миша, как только я равняюсь с ней. Подходит и молча сканирует меня хмурым взглядом.

– Ты пешком из Китая шла?

Разговаривать сейчас абсолютно нет ни сил, ни желания, всё, о чём мечтаю, засунуть свои ноги, которые больше напоминают мясные ошмётки, в таз с холодной водой.

Коротко киваю и, обходя его сбоку, продолжаю идти к подъезду, но Миша не позволяет уйти, грубо дёргает за руку, и я вскрикиваю от резкой боли в ногах.

– Ай, больно! Ты что творишь?

– Послушай ты, идиотка! Из-за твоей тупости мой ребёнок плачет уже два часа, поэтому ты сейчас же едешь со мной и исправляешь свой косяк!

– Что? Какой ещё косяк? Михаил, вы совсем двинулись умом? – вновь перехожу в общении с ним на "вы". – Что я такого сделала?

Он с шумом выдыхает и прочёсывает рукой свои идеальные волосы, лохматит их, придавая новую, непослушную форму.

– У Юли нет матери. Да, представь себе, и такое бывает, – говорит он, заметив, мою вытянувшуюся от удивления моську. – Из-за этого она часто грустит, ведь у всех девочек вокруг неё мама есть. В садике, на кружках, во дворе, на детской площадке, в магазине, да везде! А ты, появившись, как ураган в нашей жизни, каким-то образом запала ей в душу. Моя маленькая дочь считала тебя подругой, может, и больше, я не знаю... А ты, безмозглая курица, просто сказала, что мы знакомые. А теперь пораскинь мозгами, что почувствовал после этого маленький ребёнок? – выхаркивает он каждое слово со звериным рыком.

Сердце пропускает несколько ударов, а затем начинает отстукивать, словно старый поломанный механизм. В голове сразу проносятся и мои собственные детские чувства, когда не стало отца. Когда мне казалось, что во всём мире папы нет только у меня. Когда каждый день я отчаянно мечтала, о полной семье. Представляла, как отец и мать держат меня за ручки и мы счастливым трио идём гулять. Как я радовалась, когда у нас на пороге появился Анатолий, мой будущий отчим и как мои мечты разбились вдребезги, когда он оказался настоящим уродом.

Всё так. Миша прав. Детские чувства очень тонкие, словно лакмусовая бумага. Они могут окрашиваться в яркие цвета от счастья и в тёмные, мрачные, от грусти, печали и боли. И кажется, сегодня источником чёрной краски стала я...

Не могу поднять взгляд, чтобы посмотреть на Мишу, не могу раскрыть рот, чтобы сказать хоть одно слово.

– В машину, – толкает меня в спину, и я безжизненной марионеткой повинуюсь его воле.

За окном мелькают дома, люди, деревья, кажется, что там кипит жизнь, а здесь, в этой бездушной металлической коробке, жизни нет. Царит до удушения тяжёлая атмосфера, и я уже не думаю о боли в ногах, а лишь о том, чтобы как можно скорее вывалиться на воздух, а еще увидеть малышку, которая грустит, и попытаться, как-то исправить ситуацию.