Нежное создание 2 (СИ) - Штиль Жанна - Страница 1

Ника стояла у настежь открытого окна в одной из комнат третьего этажа дома на улице Дифер, унаследованного госпожой Маргрит от своей матери.

Незадолго до этого она прошлась по жилой части особняка, обратила внимание на расположение четырёх комнат третьего этажа и вернулась в приглянувшуюся — её и займёт. Чихнула. Хенни только что отворила ставни и стянула чехлы с мебели. Поднятая пыль кружилась в воздухе, медленно оседая на грязный пол.

Утро выдалось тихое и по-весеннему тёплое. Солнечные лучи падали на окна домов, скользили по крышам городских строений, проникали в тёмные проулки, иссушали ночной туман, прогревая прохладный утренний воздух.

Окно выходило на небольшой задний дворик. За каменным забором, разделявшим соседние участки, виднелся дом соседей — двухэтажный, из красного кирпича с отделкой белым камнем, с остроугольной двускатной крышей и закрытыми ставнями окнами второго этажа.

Из-за высокого забора двор соседей рассмотреть не удалось, и Ника опустила глаза на их дворик.

К стене особняка лепился низкий сарайчик с черепичной крышей терракотового цвета, на которой раскинула гибкие ветви разросшаяся виноградная лоза. На неухоженном пятачке земли сквозь слой пожухлой прошлогодней травы пробилась нежная молодая зелень. Мощёная камнем дорожка вела от второго входа в дом к высокому каменному ограждению и через тяжёлую дубовую дверь выводила на соседнюю улицу.

В мясную лавку можно было войти только с улицы через парадную дверь. Вход в жилую половину особняка и в кухню запирался на замок.

Ника дёрнула за ручку дверь, ведущую в торговый зал, убеждаясь, что она закрыта. И правда, зачем лавочнику платить за лишние квадратные метры, если можно обойтись без кухни? Отметила удобное её расположение относительно зала для посетителей будущей кофейни.

В кухню Ника вошла вместе с Хенни. Пока служанка освобождала в буфете место для большой корзины с продуктами, осмотрелась. Всё как и должно быть: пол в привычную серо-коричневую клетку, белёный потолок, стены отделаны сине-белой керамической плиткой.

Два больших окна давали много света. Имелся и действующий насос, и камин со ступенчатыми выступами, и не один котёл. На полках стояли глиняные горшки для тушения, разновеликая медная утварь, всевозможные формы для выпечки. Середину помещения загромождал разделочный стол со свисающей над ним люстрой-колесом со свечами. В буфетах — столовая посуда из фаянса и глазурованной керамики, чуть грубоватая, но с интересной синей росписью.

Под окном на полу Ника нашла заляпанный грязью фаянсовый рукомойник* с отколотым углом.

Низкая узкая дверца вела в подвал, из которого тянуло холодом.

«Ледник», — догадалась девушка. Сейчас туда она спускаться не будет.

Заглянула в забитые пустыми ящиками и бочками кладовые.

На первом этапе осмотра особняка стало понятно, что при строительстве он задумывался как мини-отель, причём премиум-класса, и одно время таковым и являлся. С какого момента всё пошло не так, предстояло выяснить у Хенни.

От неё Ника узнала много интересного. Наводящие вопросы задавала осторожно, дополняя догадками недостающие звенья в цепи причинно-следственных связей.

Комнаты второго этажа являли собой плачевное зрелище. Чувствительный нос девушки уловил слабый запах гари.

— М-да, — горестно вздохнула Ника. — До сих пор пахнет.

Хенни торопливо открывала и закрывала одну дверь за другой, заглядывая в покои:

— Почитай два года прошло, а помню всё, будто вчера случилось. Хорошо, что никто не сгорел.

— Хорошо, — согласилась Ника, посмотрев в очередную комнату через плечо застывшей служанки. Потолок, стены и часть мебели пришли в негодность. Видно, пожар начался здесь. — Только вот… — замолчала выжидающе.

Хенни с ответом не задержалась:

— Да, всё пошло прахом. Были бы деньги на ремонт, то дела быстро поправились бы. А так постояльцы съехали, ваша бабушка умерли, а госпожа Маргрит… чего уж там говорить, не смогли наладить торговлю в лавке тканей без поддержки. Как только господин Якубус узнали, что оный дом и склад на Речной улице под видом благоприобретённой недвижимости* унаследовали госпожа Маргрит, то сразу же отошли от дел.

Хенни захлопнула дверь и отмахнулась:

— Зачем я вам говорю? Вы и сами знаете. Вот был бы живой старший брат госпожи Маргрит, всё было бы не так. Проклятущая война… — служанка шмыгнула носом и замолчала.

Что произошло в семье Ван Вербум за короткое время, догадаться было не сложно: бабушка Руз пережила смерть старшего сына, погибшего на войне, похоронила мужа и зятя и стала свидетельницей разорения семьи единственным наследником — внуком Якубусом. Возможно, именно сей факт вогнал её в могилу раньше положенного срока. После её смерти жилую часть особняка законсервировали до лучших времён. Когда лавка тканей перестала приносить прибыль, госпожа Маргрит сдала внаём помещение торговцу мясом.

Ника открыла последнюю восьмую комнату на этаже. Обставлена дорого и со вкусом, явно для состоятельных постояльцев. Только вот запах гари, казалось, пропитал весь дом и мешал сосредоточиться на деталях. В носу першило.

На третьем этаже обстановка в комнатах сохранилась в том виде, какой была при жизни матери госпожи Маргрит.

Чехлами укрыта красивая мебель, даже по меркам текущего времени считавшаяся антикварной. Плотно закрытые ставнями окна не позволили выцвести дереву и флоковым* обоям, похожим на бархатную ткань. Дорогостоящие, нежного салатового оттенка, сейчас они выглядели пыльными и неприглядными.

Не испортили мебель и грызуны. В углах комнат разбросаны смертоносные приманки, судя по их виду, успешно испробованные.

Ника любила уникальную мебель ручной работы и винтажные вещи с историей — настоящие, тёплые, сделанные с душой.

Ах, если бы вещи могли говорить! Мебель, как и люди, имеет свой характер, отражает внутреннюю суть их обладателей. Безмолвные свидетели чужой жизни, прошедшей эпохи. Кровати-шкафы, столы, стулья, туалетные столики, зеркала в широких рамах, бельевые шкафы с резными карнизами, буфеты, сундуки… Потёртости, царапины, трещины, сколы…

Ника немало удивилась, увидев книжный шкаф со шторками вместо стекла. Аккуратно сложенные книги лежали в сундуке. Она обязательно их полистает, когда будет вытирать и ставить на полки. Помнила похожий шкаф в особняке Ван дер Меера. А вот в доме госпожи Маргрит книгам места не нашлось.

Мимо окна, громко хлопая крыльями, пролетел голубь.

Ника вздрогнула и поёжилась, отходя вглубь комнаты. Задерживаться надолго в неубранном помещении не хотелось. Затхлый запах мышиного помёта и слежавшейся пыли с дымным привкусом оседал в горле удушающей горечью.

— Как думаешь, мне занять этот покой или тот, который напротив? — обратилась она к стоявшей позади Хенни. — Та больше, а из окна виден канал.

— Здесь потише будет и теплее. Солнце с утра в окна смотрит, — ответила служанка, отряхивая платье. Вздохнула: — Пойду-ка я и для себя угол поищу.

Ника посмотрела ей вслед, найдя её суждение разумным. Представила, как приятно будет просыпаться в комнате, залитой золотистым сиянием утреннего солнца. Осматривала стены, потолок, пол, оценивая объём предстоящей уборки.

Взгляд упал на горшок с примулой, подаренной Аланом Матфейсеном, переместился на шкатулку, которую вернул Ван дер Меер. В ней сорок восемь гульденов. Госпожа Маргрит не посмела присвоить деньги дочери, решительно забравшей шкатулку, не проронив при этом ни слова.

Хенни вернулась быстро.

— На чердаке есть три каморы для прислуги. Пылищи там... — протянула разочарованно с тяжёлым вздохом. — Мне бы в той поселиться, что рядом с кухней. Стена камина как раз туда выходит. В холода тепло будет, — смотрела на молодую госпожу просительно.

— Решай вопрос с хозяйкой, — согласилась Ника.

Служанка широко улыбнулась:

— Разве не вы теперь здесь хозяйка?

Ника не ответила. После смерти госпожи Маргрит так и будет, но не сейчас. Сказала: