Творение. История искусства с самого начала - Стонард Джон-Пол - Страница 7

Нимруд стал столицей Ассирийской империи при царе Ашшурнасирапале II около 878 года до нашей эры. Никто точно не знает, почему царь решил перевести свой двор из старого города Ашшура, но сделал он это с размахом, возведя монументальные городские стены толщиной около двенадцати метров, новый дворец и девять новых храмов. Подобно своим предшественникам — Гудеа из Лагаша и Нарамсина, — он знал, что образы способны транслировать идею власти, и превзошел их обоих, поставив устрашающих крылатых быков с человеческими головами, называвшихся шеду или ламассу, охранять входы в свои дворцы и храмы. Эти величественные создания изображались с пятью ногами, чтобы сбоку казалось, что они угрожающе выступают вперед, а спереди — неподвижно стоят на страже.

Когда Ашшурнасирапал представил свой новый дворец и крепость вместе с ботаническим садом и зоопарком, посетители, допущенные во внутренний двор и тронный зал, были, вероятно, глубоко потрясены настенными рельефами. Изумляли не только четкость и изящество резьбы, выполненной на огромных известняковых глыбах, но и то, как живо она передавала историю военных походов Ашшурнасирапала — реально происходивших событий. На одном из рельефов показано, как воины переплывают реку (вероятно, Евфрат), держась на плаву с помощью надутых мочевых пузырей животных. Никогда раньше анатомия человеческого тела не изображалась в таких деталях: мускулы ног, вытянутые торсы и проступившие ребра воинов, которые, борясь с течением, стремятся к другому берегу. Если каменная стела Нарамсина лишь символически обозначала события, то рельефные изображения во дворце Ашшурнасирапала подробно рассказывали историю — в виде последовательных картин, разворачивающихся во времени. Фигуры в натуральную величину, раскрашенные яркими красками, казались живыми и давали представление о происходящем вне стен дворца.

Более двухсот лет ассирийские цари подражали Ашшурнасирапалу, строя дворцы и украшая их изображениями, повествующими о своих военных и охотничьих победах. И в этом они были неутомимы. Саргон II перенес столицу севернее, в Дур-Шаррукин, и построил дворец, на страже которого стояли одни из самых гигантских и устрашающих шеду. Череду поражающих воображение построек продолжил четырехэтажный зиккурат, каждый уровень которого был выкрашен в отдельный цвет: белый, черный, красный и, у самого неба, синий.

Сын Саргона Синаххериб перенес столицу обратно в старинный город Ниневию, значительно расширив крепость, чтобы она могла вместить его огромную новую резиденцию, которую он называл «Дворец, не имеющий равных». Ниневия оставалась оплотом ассирийского владычества вплоть до внука Синаххериба Ашшурбанапала. К тому времени империя достигла своего расцвета, а искусству ассирийских мастеров и резчиков не было равных. Наиболее выдающимся их творением стал резной фриз для Северного дворца Ашшурбанапала в Ниневии с изображениями охоты на льва.

Стоя на деревянной клетке, мальчик поднимает дверцу, чтобы выпустить льва в загон. Его охраняют стражники с пиками и злые собаки. Царь, в полном царском облачении, держа лук, украшенный львиной головой, выпускает во льва стрелы, стоя в своей колеснице, то есть находясь в относительной безопасности. Стражи с пиками помогают добить льва, пока тот, ослабев, не падает в пыль. Страдания животного запечатлены в последовательной серии картин: его тело обмякает, глаза сужаются, а язык вываливается наружу, когда лев захлебывается кровью, текущей у него изо рта и из ран от стрел, пронзающих его тело. Львов, которых когда-то боялись и которым поклонялись, как богам, чей образ хранили как оберег, теперь убивали ради забавы. Равенства борьбы, отраженной на цилиндрических печатях в сюжете «повелителя зверей», нет и в помине: охота на льва, показанная на рельефе Северного дворца Ашшурбанапала, — это утверждение абсолютного превосходства человека над животным миром.

Резные рельефы Ниневии, Дур-Шаррукина и Нимруда открывают перед нами окно в ассирийский мир, пусть даже приукрашенный художниками царского двора, но всё же дающий представление о той жизни. Эти художественные образы дополняли бытописания и предания, что записывались на протяжении тысяч лет. Ашшурбанапал собрал эти записи в Ниневии, создав одну из первых библиотек — архив выпуклых глиняных табличек и покрытых воском дощечек с текстами, отобранными и изготовленными по указу царя. Тексты охватывали различные темы: от предсказаний, основанных на астрологических представлениях, до медицинских трактатов и руководств по царским церемониям, а также поэзии и повествований. Одной из величайших находок стал набор табличек с полным текстом эпоса о Гильгамеше, записанным вавилонским писцом Син-Леки-Уннинни примерно в конце II тысячелетия до нашей эры. Этот вариант получил название по первому стиху: «О всё видавшем».

Если бы не эти записи, многие из которых были сделаны вавилонянами, жившими на юге, где находились центры образования и письма, история Древнего Междуречья была бы по большей части утрачена и смысл дошедших до нас образов остался бы в основном загадкой. В 612 году до нашей эры вавилоняне совместно с восточным племенем, называвшим себя мидянами, взяли Ниневию. «Разорена Ниневия! Кто пожалеет о ней?» — написал один иудей, живший в Иерусалиме, городе, который несколькими десятилетиями ранее был также завоеван[25]. Ассирийцев резали прямо в их цитадели, они умирали перед своими статуями крылатых стражей-быков и барельефами с царской охотой. В их дворцы врывался огонь, выжигая деревянные балки, раскалывая кирпич, опаляя камень; верхние этажи, где находилась библиотека и архивы, обрушивались сквозь потолок, рассыпая по полу осколки. Эти разрушения чудесным образом способствовали сохранению: пламя обожгло глиняные таблички, сохранив их тем самым среди руин, и более двух тысяч лет спустя они были найдены.

Вавилон вошел в историю как архетип города греха, хотя подобной репутацией позднее пользовались многие великие метрополии. Он стал великим более чем за тысячу лет до падения Ниневии, при царе Хаммурапи, который построил Вавилон как средоточие могущественного и рационально устроенного государства, во всем наследовавшего аккадской и шумерской культурам. Вслед за «древневавилонским» периодом последовал период вторжений и завоеваний как со стороны ассирийцев, так и со стороны хеттов — народа, жившего на северо-западе, в Анатолии. И всё же, в отличие от других городов Междуречья, Вавилон сохранил свой величественный облик и ауру города южных равнин.

После падения Ассирии древний Вавилон вновь обрел могущество при царе Навуходоносоре, который лишь усугубил дурную репутацию города, согнав в него огромное количество людей из восточно-средиземноморских государств — Израильского и Иудейского царств — после завоевания в 587 году священного Иерусалима. Пленение иудеев вавилонянами описано в ветхозаветной Псалтири[26].

Однако главным злодеянием Навуходоносора остается разрушение самого священного строения Иерусалима — храма, построенного царем Соломоном для Ковчега Завета — переносного ящика на шестах, сделанного из древесины акации и увенчанного золотой крышкой, в котором хранились каменные плиты со скрижалями Завета, данного Богом Моисею в откровении на горе Синай[27]. Храм Соломона, построенный на высоком холме в Иерусалиме, позднее названном Храмовой горой, представлял собой величественное строение из камня, оливкового и кедрового дерева, убранное золотом. Череда помещений, отделанных деревянными панелями с резными изображениями «херувимов и пальмовых дерев и распускающихся цветов»[28]. Они вели к Святая Святых — святилищу кубической формы, где хранился Ковчег; в это пространство мог входить только первосвященник, который делал это раз в год, чтобы провозгласить священное имя единого и незримого Господа, создателя всего сущего.