Пермский Губернский. Паритет (СИ) - Бергер Евгений - Страница 4

— Возможно, для кого-то эта атака покажется слишком медленной. Так вот — это ещё начало. Наша задача — прийти вот к этому. — Антон Павлович ударил кулаком по кнопке на столе, и старые доски разъехались в разные стороны. К нам медленно выкатилось три деревянные цели.

Щёлкнув пальцами, Рейсбих почти мгновенно поразил все три. И это были далеко не шары, а настоящие огненные стрелы.

— Надеюсь, это вас замотивирует. Все свободны! Так… Осокин. Пойди сюда. — преподаватель жестом подозвал меня: — Значит, смотри! Вот адрес Центра Измерительных Приборов. Выезжай прямо сейчас! Я поеду своим ходом. Встретимся там, возле крыльца.

— Понял. — я взял бумажку: — Простите, а мы до восьми успеем?

— Конечно, успеем! Но, погоди… Ты, что это? Проигнорировал мои слова про дела и свободный вечер?

— Нет, просто Артовы наседают. Надо вопросы с ними разрулить. — признался я.

— Артовы, значит? — Антон Павлович задумался: — Опасненько. Но, надеюсь, вы заключите взаимовыгодный союз.

— А, как же иначе?

Итак, теперь в моей копилке было уже три магических конструкта.

Водяная сфера, которая годилась, разве что для готовки и издевательств над Семенчук.

Очень полезный энергетический щит, способный выдержать автоматную очередь. По крайней мере — так заявлял Рейсбих. Проверять я это, пока не собирался.

И «невероятный» огненный шар, или как его именовали местные любители компьютерных игр: «фаерболл».

Самая классическая, и я бы даже сказал — скучная атака из всех. Но зато, являлась крайне эффективной, когда нужно было поджечь лес или поле. По своей мощности она не дотягивала даже до «Коктейля Молотова»! И использовать её в бою против опытных магов крайне не рекомендовалось.

Пока сделаешь все необходимые пассы руками, визуализируешь само заклинание, выпустишь его в цель — твой визави успеет сделать энергетический луч, один из базовых, но в тоже время очень мощных конструктов.

Зато я в очередной раз убедился, что местная система магии — это то же самое программирование. Сигны — частички кода. А бумага с чернилами — всего лишь вспомогательный инструмент.

Все эти рисунки создавались с одной единственной целью — заставить нас запомнить конструкт во всех подробностях. И теперь я прекрасно понимал, почему кот, как опытный маг, настойчиво рекомендовал выбрать три конструкта и прокачивать их всю оставшуюся жизнь. Ведь для меня магия, это в первую очередь — оружие. И если энергетический луч можно прокачать до состояния имбалансной плюшки, зачем тратить время, на что-то другое?

Получив координаты Центра Измерительных Приборов, я направился на парковку. Давид опять увязался за мной. Действительно — Репейник.

— Как у тебя всё так запросто выходит? — спросил он, с недоверием глядя на свою обожжённую ладонь: — Я чуть не спалил аудиторию!

— Концентрация. Только концентрация. Но, если честно… — я взглянул на небо: — Мне бы научится рисовать ровные векторы. Покалеченная к концу семестра Семенчук в мои планы не входит.

— Я рисую идеально ровные векторы, но всё равно выходит дичь. А мама говорила мне, что я очень сильный маг. Ну, в ближайшем будущем.

— Мы учимся только первую неделю, так что она может оказаться права. — я подошёл к «Кабану», где Семён, изобразив дворецкого из типичного английского фильма, услужливо распахнул передо мной дверь.

— Юный господин поедет с нами? — поинтересовался фамильяр.

— Что? Я? Не-ет. Что вы? — застеснялся Давид: — Извините, а вы же… правда, тот самый Симулус?

— Правда. — кивнул Семён и направился к своей двери.

— Вы же легендарный маг и ветеран войны! Простите мне моё любопытство, но… один вопрос уже некоторое время не даёт мне покоя. Сколько людей вы убили за всё это время?

Фамильяр сперва удивился, а затем молча кивнул Давиду в знак прощания, и сел в машину.

Парень, как будто, всё понял. Он тоже кивнул в ответ, а затем потопал к дорогущему чёрному «Майбаху», где его поджидала толпа вооружённых охранников.

— Что это было? — поинтересовался я, перекинув координаты Центра на телефон Семёна.

— Этика. — как-то уклончиво ответил фамильяр.

— Да, ладно? Уж мне-то можешь сказать.

— Помнишь, я говорил тебе, что не следую правилам поведения, ибо общество меняется слишком быстро? — Семён вопросительно посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

— Помню. И, что?

— На самом деле, есть моменты, которые даже я свято чту. Современное общество порицает смерть и убийства. Неважно, на какой ты стороне. Неважно, где ты находишься — спрашивать, а уж тем более отвечать на вопрос: «Сколько ты убил человек» — жесткое табу.

— Почему? — мне действительно было не понятно. Ведь для бога войны знать количество убитых и сообщать об этом — часть его ежедневной работы.

— Большая часть войн — разборки высших управленцев, где человеческая жизнь выступает, как разменная монета. Ты — специалист, который отстаивает интересы своей страны. Это нормально. Так было всегда. Но хвастаться тем, что ты отнимал жизнь — тоже самое, что хвалиться тем, как ты весело топтал цветы в общественном саду. Ты можешь ответить на вопрос — убивал ли? Но только своим близким. А вопрос: «сколько именно ты убил» — под строгим запретом для всех. Хвалятся, как правило те, кто никого не убивал. Они не знают, что это такое. Они не понимают, насколько это на самом деле страшно. А вот те, кто был вынужден реально отнимать жизнь — будут молчать. Такова наша ноша. Пускай ты пока не солдат, брат… Но тебе я бы тоже не рекомендовал хвастаться количеством убитых.

— Я тебя услышал.

Тут ещё другой нюанс… Я просто не считал. Зачем? Во времена Глэйтрона Завоевателя, я мог за долю секунды убить несколько миллиардов. И объективно говоря, то, что сейчас происходит — настоящие цветочки. Ибо ягодки были в разы масштабнее и кошмарнее.

— Нас с детства учат быть защитниками добра, брат. Но там… когда, либо ты, либо он… добра нет. И света тоже. Лишь пиршество смерти. Беспощадное и кровавое. Стоит ли об этом помнить? Вне всяких сомнений! Стоит ли этим хвастаться? Сам-то, как думаешь?

— Понимаю. — я смотрел на Семёна и совершенно его не узнавал.

Как будто этот вечно смешливый подросток на мгновение превратился в старика, чьё лицо изъедено морщинами, а взгляд полон глубокой необъятной тоски.

Словно судьба наглядно показала мне, чем на самом деле отличался Глэйтрон Завоеватель от обычного гуминита.

— Но, не будем о грустном. Ты лучше скажи, чего этот маленький армянин за тобой хвостом ходит? — поинтересовался Семён и снова улыбнулся, как ни в чём не бывало.

— Честно говоря — сам непониманию. Но есть у меня подозрения, что он просто ищет друзей.

— М-м-м… Он выгодный друг. Довидянц, если мне не изменяет память?

— Ага. А, чем он выгоден?

— Их семья занимается дорогами и строительством. Ребята очень хитрые и ушлые, но, если станешь для них другом — будет тебе «братская скидка» и куча других плюшек. Эти ребята обожают клановый бизнес. У них это в крови. Я вот, к примеру, не сильно понимаю, каково это — работать с родственниками? Слишком было много отрицательных примеров.

— Разве внутри дворянского дома не принято заниматься одним и тем же?

— Если вы, скажем — представители одной ветви, то да. Есть шанс, что тебя на первое время обеспечат подушкой безопасности, чтобы ты мог заработать, а затем стартовать со своим собственным проектом. Кто-то начинает с прачки или полотёра. И это не считается, чем-то зазорным. Хочешь понять бизнес — узнай его с самого дна. Потому, если ты увидишь на крутом предприятии очень красивую девочку в форме технички — ничего страшного. Скорее всего, это дочь хозяина завода.

— Так странно… Я, почему-то, думал, что дворяне не работают руками.

— Всё очень относительно. К примеру, твой отец работал с четырнадцати лет. Деда Гавр воспитывал его очень строго. Он прекрасно знал, как вырастить настоящего производственника! Считай, ты не успел выйти из комы, как тут же занял руководящий пост. Я, конечно, верю в бизнес-литературу… Но иногда меня пугает скорость того, как ты принимаешь решения. Правильные решения. Я объясняю это тем, что ты — гений. Такие дети иногда рождаются. Смотришь на них, и думаешь — а может он уже и не в первый раз живёт?