Монгол. Черный снег (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 5

Когда мы подъехали к дому, я ахнула. Высокое здание взметнулось в небо, как стальной ствол дерева. Я никогда не видела таких домов, даже в мечтах. Он вышел из машины, и я поспешила за ним, боясь остаться одна. Лифт поднял нас на самый верх. Мы вошли в квартиру, и меня сразу обдало холодом. Огромное пространство, пустое, как зимнее небо. Кирпичные стены и большие окна, через которые виден весь город. Я никогда не видела такой красоты и такой пустоты.

Он идёт к окну, смотрит на город, а я остаюсь стоять в центре комнаты, не зная, что делать. Я чувствую себя маленькой и потерянной в этом огромном, мрачном пространстве. Я смотрю на него и думаю, что он тоже потерян, что этот дом — не его дом. Это просто укрытие. Место, где он прячется от мира. Я вижу это по его глазам, по его жестам. Он одинок. Как и я.

— Почему бы тебе не поехать домой? — его голос резкий, как удар кнута. Я вздрагиваю от неожиданности, но не знаю, что ответить. Мой дом? Что это за дом, где меня продают, как ненужную вещь? Где отец ненавидит меня за то, что я не мальчик, а мать теряет себя в наркотическом угаре? Где меня запирают в комнате, чтобы я не мешала? Где меня бьют всем что попадется под руку, таскают за волосы. Два раза обривали их наголо в надежде, что вырастут «нормальные». Нет, это не дом. Это ад. И я больше не хочу возвращаться туда.

— Мне некуда идти, — говорю я тихо, опустив голову… сейчас я уже точно не помню, что ему говорила- У меня нет дома…

Он остановился в центре комнаты и обернулся ко мне. Его взгляд был тяжёлым, как свинец. Я хотела спросить, что мне делать, но язык не слушался. Он махнул рукой в сторону одной из дверей, и я поняла, что мне туда. Я пошла, не раздумывая. За дверью была маленькая комната с диваном и старым ковром. Но здесь было тепло, и это было самое главное.

— Спи здесь, — сказал он, и я кивнула. Он закрыл дверь, и я осталась одна. Сердце всё ещё колотилось. Но теперь я была в безопасности. Я легла на диван, укуталась в старый плед и закрыла глаза. В голове было столько мыслей, но сон пришёл быстро, словно кто-то выдернул пробку, и я провалилась в темноту.

Наутро я проснулась рано. Свет уже проникал в окна, золотыми лучами освещая стены. Я долго лежала, глядя в потолок, пытаясь понять, что теперь делать. Он спас меня, но почему? Может, он просто добрый человек? Или это его работа — спасать таких, как я? Я не знала. Но я знала одно — я должна показать ему, что благодарна.

Я встала, осторожно вышла в коридор. Тихо, чтобы не потревожить его. Нашла кухню, увидела кофеварку. Вспомнила, как готовила кофе для отца по утрам. Его лицо сразу всплыло перед глазами, и мне стало нехорошо. Но я отогнала эти мысли. Запах горячего напитка наполнил комнату, и я вдруг почувствовала себя дома. Хоть немного. Хоть на мгновение…Именно здесь. В его квартире.

Когда он вышел, я поставила перед ним чашку. Он посмотрел на меня долгим взглядом. Я не знала, что он думает, не знала, как он отреагирует. Может, ему не понравится. Может, он выгонит меня за то, что я вмешиваюсь. Но он молча взял чашку и выпил кофе. Мои глаза расширились от удивления, но я не осмелилась сказать ни слова. Он поставил пустую чашку на стол и ушёл, не сказав ни слова.

Я осталась одна в его квартире. Смотрела на чашку, которую он оставил, и улыбалась. Это был хороший знак. Он не против, чтобы я осталась. Может, он даже рад, что я здесь. Я решила не терять времени. Начала прибираться. Нашла ведро, тряпку, моющее средство. Всё было так пыльно, словно здесь никто не жил годами. Я вытирала пыль, мыла полы, старалась навести порядок. Мне хотелось, чтобы ему здесь было хорошо. Хотелось, чтобы он видел, что я не бесполезная.

Пока я убиралась, нашла под кроватью старую коробку. Открыла её, и увидела деньги. Много денег. Они были аккуратно сложены, как в банке. Я не знала, что с ними делать, но у меня появилась идея. Куплю кастрюлю и посуду. Немного еды. Приготовлю ему ужин, чтобы показать, что он не пожалеет о том, что я здесь. Я взяла несколько купюр и положила в карман.

Вышла из квартиры, спустилась на лифте вниз. Думала о том, что куплю. Может, макароны. Или картошку. В голове рисовалась картинка, как я готовлю, как он улыбается. Он ведь умеет улыбаться? Все люди улыбаются. Но когда двери лифта открылись, я увидела его. Он стоял там, в дверях, и его глаза были ледяные. По коже побежали мурашки.

— Ты куда? — спросил он тихо, но в его голосе было что-то, от чего я замерла.

Я не успела ничего сказать, как он сделал шаг вперёд, схватил меня за запястье. Его пальцы были холодными, как сталь, и сильными, как тиски. Я не могла вырваться. Он разжал мои пальцы, и деньги выпали из рук. Я пыталась объяснить, что хотела купить еду, но слова застряли в горле.

Он наклонился ко мне, его лицо было совсем рядом, и я почувствовала его дыхание на своей коже.

— Я впустил в дом ребенка, а не воровку, — прошипел он, его глаза метали молнии. — Я ошибся!

Я смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Когда двери лифта открылись снова, он просто вытолкнул меня наружу. Я упала на холодный мрамор подъезда, и слёзы сами покатились по щекам. Он не тот, за кого я его принимала. Он не мой спаситель. Он такой же, как все. Жестокий, холодный. Может, даже хуже. Я осталась сидеть на полу, глядя, как двери лифта закрываются, увозя его обратно в его мир. А мой мир остался здесь, на холодном полу, в одиночестве и страхе.

Диана

Кажется, холод прошёл сквозь меня, заполнил всё до самых костей, но я не могла пошевелиться. Мир снова разваливался на части. Мои колени прижаты к груди, пальцы сжаты так сильно, что суставы побелели. Я не осмеливалась даже дышать, лишь отрывки его последних слов звучали в голове. Сижу возле подъезда на ступеньках…и не знаю что делать дальше.

«Воровка...» Это слово, как клеймо, гремело в ушах.

Я не знала, что ещё делать. Слёзы уже высохли, оставив за собой пустоту. Люди шли по улице, не замечая меня, и это чувство стало невыносимым. В один момент я просто перестала существовать для этого мира. И для него. Как это могло случиться? Как за несколько минут я оказалась снова здесь, снова на улице? Я хотела сделать всё правильно. Я хотела быть полезной. Просто купить кастрюлю. Просто купить что-то, чтобы показать ему, что я не бесполезная. И вот результат. Он швырнул меня, как мусор, как ненужную вещь. Его глаза — холодные и жестокие. Он не спаситель, он не тот, за кого я его принимала.

«Я впустил в дом ребёнка, а не воровку», — его голос хлестал, как плеть. И больнее всего было то, что он верил в это. Верил, что я обманула его.

Пытаясь сдержать слёзы, я сжала руки ещё сильнее. От боли в запястьях кружилась голова, но мне было плевать. Мне некуда было идти. Я не могла вернуться к отцу. Там меня никто не ждал. Оставаться на улице означало умереть.

---

Тамир

Сука! Проклятая, маленькая сука! Я стою в лифте, стискивая кулаки так, что пальцы побелели, кровь приливает к вискам. Я слышу свой пульс. Её жалкое лицо снова всплывает передо мной. Какого хрена я вообще возвращаюсь?

Я должен оставить её там, пусть бы лежала, как крыса. Воровка! Я дал ей шанс, пустил в свою жизнь, а она решила украсть мои деньги. Просто взять их. Мои ноги, как свинцовые, тянут меня обратно к ней, иа в голове отбойным молотком голос разума: «Оставь её там, пусть сдохнет!» Но что-то внутри, как осколок врезается в сердце, заставляет меня нажимать кнопку лифта, снова спускаться. Я чую этот страх, её страх. И всё же...Холодно. Внутри пусто. Как тогда. Я чувствую, как перед глазами снова проносятся картины из прошлого: моя приёмная мать, её дерьмовая ухмылка, её грязные руки, которые цеплялись за меня, будто пытались задушить. Она брала всё, что хотела, как эта девчонка. Я был мальчишкой, связанный её волей, её мерзкими желаниями, её похотью. А теперь передо мной снова стоит выбор: позволить девчонке дотронуться до моей жизни или уничтожить ее. Просто оставив на улице.