Монгол. Черный снег (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 1

Ночь обрушивается на город, как грязное одеяло, пропитанное болью и кровью. Я стою на крыше заброшенного здания, наблюдая за улицами, которые извиваются внизу, как змеи. Холодный ветер хлещет по лицу, впивается в кожу, но я не чувствую этого. Мое дыхание срывается с губ паром, мои мысли — лед, холодный и твердый, как мой кулак. Подо мной пульсирует город — огнями, шумом, жизнью. Город, который я ненавижу, но не могу покинуть. Моя клетка. Мой ад. И мой рай одновременно. Я вижу его, этот мир, насквозь — сквозь дыры, трещины и швы. Я знаю его запах, знаю его вкус. Он врывается в легкие, будто яд, разъедая меня изнутри. Я вижу цель. Знаю, что должен сделать.

Я — Черный беркут. Хищник. Живу по своим правилам. Они просты, как выстрел в упор. Не трогаю детей и стариков. А этот урод переступил черту. Торговля детьми. Грязное дело. Он не заслуживает пощады. Ни молитв, ни слез. Его ждет суд. Мой суд. Я готовлюсь к прыжку. Подо мной — десять этажей пустоты. Гравитация зовет меня вниз, словно голодная пасть, но я не боюсь. Никогда не боялся. Мои мышцы натянуты, как тетива лука. Один вдох, один выдох. Я вдыхаю темноту, выдыхаю сталь. Прыжок. Воздух рассекается вокруг меня, как взрывная волна. Я падаю, но не боюсь удара. Я знаю, как приземляться. Мои ноги касаются крыши соседнего здания, перекат — и я снова стою. Нож в руке — продолжение моей ярости.

Моя цель — внизу, за стальными дверьми, которые не смогут меня остановить. Они там, за окнами, наполненными мутным светом ламп, такими же грязными, как их души. Я не чувствую страха. Никогда не чувствовал. Страх — это для тех, кто цепляется за жизнь, кто боится потерять. Но мне нечего терять. Мое прошлое стерто, будущее не имеет значения. Есть только настоящая ночь и те, кто должен заплатить за свои грехи. Я делаю глубокий вдох, наполняю легкие холодным воздухом. Он проникает в меня, как яд, обжигает изнутри, но я остаюсь невозмутим. Моя цель ясна. Моя миссия определена. Ветер рвет мое тело, пытается сбросить с пути, но я не поддаюсь. Я — тень, я — смерть. С крыши на последний этаж, через окно. Стекло не разбито, я вскрыл его незаметно и уже внутри. Бесшумно вниз по лестнице, под стеной. Мне не нужно смотреть я все слышу, чувствую. Как беркут…мое осязание на триста шестьдесят градусов.

Двери передо мной. Они закрыты, но для меня это не преграда. Один выстрел — и петли сломаны, дверь падает внутрь. Я вхожу, мой взгляд сканирует пространство, как хищник ищет добычу. Тишина. Мгновение, в котором можно услышать биение сердца. Но я не слышу его. Я только слышу их. Шаги. Паника. Шепот. Смерть идет к ним. Моя рука крепко держит нож. Холодный, стальной, острый. Он мой спутник, мой соратник в этом темном деле. Первое горло. Лезвие проникает в плоть, как горячий нож в масло. Мужчина падает, глаза расширены от ужаса, рот открыт, но не издает ни звука. Его жизнь уходит с кровью, растекается по полу, как темное вино. Еще один. Он пытается выхватить пистолет, но я быстрее. Моя рука уже там, где должна быть. Один удар, и он падает. Их жизни не стоят ничего. Они — мусор. Песчинки в пустыне. Я двигаюсь дальше, по коридорам, наполненным запахом сырости и страха. Мои шаги бесшумны, каждый из них — как тень, скользящая по полу. Впереди слышу голоса, приглушенные, но напряженные. Они знают, что я здесь. Знают, что я пришел за ними. Но это не важно. Они не могут уйти. Никто не уйдет. Открываю следующую дверь. Внутри комната, наполненная полумраком. В углу — мужчина в дорогом костюме. Рустам. Он сидит за столом, руки трясутся, глаза бегают по комнате, ищут выход. Но выхода нет. Я приближаюсь, медленно, шаг за шагом, чтобы он почувствовал мою близость, чтобы понял, что его время пришло.

— Монгол, — его голос дрожит. — Мы можем договориться...

Его слова — пустой звук, как шелест сухих листьев. Я не слушаю. Я не для этого здесь. Я пришел за правдой. За правдой и справедливостью. За возмездием. Он знает, что не уйдет отсюда живым. В его глазах страх, и я чувствую его. Этот запах — он впивается в меня и я им наслаждаюсь, как зверь лакает кровь своей добычи. Я делаю шаг вперед, мои пальцы сжимают нож. Он пытается вытащить оружие, но я быстрее. Мой нож находит его шею, проникает глубоко, до самой кости. Он хрипит, кровь хлещет из раны, заливает его дорогой костюм. Его жизнь уходит, как песок сквозь пальцы. Но я не останавливаюсь. В этом здании есть еще те, кто должен заплатить. Еще один шаг, еще одно движение, и я чувствую, как мой нож погружается в тело другого. Их страх — моя сила. Их смерть — моя миссия.

Комната наполняется криками. Они звучат, как мелодия, дикая и разрозненная. Крики, которые я слышал много раз. Крики, которые мне знакомы, как собственное дыхание. Они молят о пощаде, но я не слушаю. Моя работа — завершить начатое. И я завершил. Теперь тишина. Последний из них падает на пол, его глаза смотрят в пустоту, как будто ищут что-то, что они никогда не найдут. Я стою над ними, смотрю вниз, как судья, вынесший приговор. Их кровь на моих руках, но я не чувствую ее. Моя душа темна, как ночь за окном. Я не ищу искупления. Я не прошу прощения. Я знаю, кто я. И я знаю, почему я здесь. Грехи не прощаются. Особенно такие. Но внутри что-то меняется. Этот город полон гнили. Полон таких, как он. Кто-то должен навести порядок.

Я убираю нож, вытираю кровь с лезвия. Смотрю на свои руки в черных латексных перчатках — они чисты, но я знаю, что это не так. Мои руки в крови, даже если она невидима. Мои руки — инструменты смерти. Я — Наемник. Я живу в этом холодном мире, потому что умею выживать и убивать. Убивать красиво, быстро и не оставляя следов. Исчезаю в темноте. Мой путь продолжается. Моя война никогда не закончится. Я — хищник в этом мире, полном жертв. Я не боюсь этого. Это моя сила. Мое проклятие. И мой единственный путь. Ночь обнимает меня, прячет в своих черных объятиях. Я растворяюсь в ней, становлюсь частью ее тьмы.

Кровь медленно впитывается в ковёр. Она растекается, как тёмная река, проникая в каждую трещину, в каждое волокно ткани. Комната погружена в глухую, тяжелую тишину. Только что здесь царил хаос — выстрелы, крики, мольбы о пощаде. Теперь же лишь молчание. Моя работа здесь закончена. Я оглядываю помещение, от тела к телу. Хищник, удовлетворённый своей охотой. Пистолет в моей руке все ещё горячий. Сводный брат моего клинка – они всегда вместе, один рубит, другой разрывает. Пока один впивается в плоть вблизи и аккуратно режет ее, второй взрывает голову издалека, воротит грудную клетку на расстоянии. Он будто дышит вместе со мной, пульсирует яростью и холодной, отстранённой жестокостью. Эти люди были ничтожествами — продавцы смерти, торгующие детьми, разрушающие невинные жизни ради собственной выгоды. Я чувствую, как адреналин медленно покидает моё тело, оставляя только пустоту. Тишина.

Но затем — шорох. Едва слышный, но достаточно громкий, чтобы разорвать эту густую, вязкую тишину. Моя рука автоматически поднимается, направляя пистолет в сторону звука. Снова тишина. Секунду спустя я слышу тихий вздох — как слабый ветерок, просачивающийся через щель в окне. Под столом что-то движется. Я медленно приближаюсь, мои шаги — как удары сердца, чёткие и ритмичные. И вот я вижу её. Девочка. Свернувшись в комок, как раненный зверёк, она пытается спрятаться от всего мира. Ее белокурые волосы, покрытые пылью — как грязные пряди света в этом царстве тьмы. Ее зелёные глаза смотрят на меня широко распахнутые в ужасе, полные слез, но она не плачет. Что-то в этих глазах заставляет меня на мгновение замереть. Я мог бы убить её. Должен был бы. Она — свидетель, видела всё. Но что-то останавливает меня. Что-то внутри, глубоко спрятанное под слоями льда и стали. Я слышу, как она всхлипывает, её плечи дрожат. Глаза её не отрываются от меня, и я не могу понять, почему. Почему я не могу просто закрыть их навсегда?

— Выходи, — командую я, и мой голос звучит грубо, как скрежет металла по стеклу.