Кукомоя - Луговцова Полина - Страница 3

– Что с вами? Вам плохо? – Парень участливо заглянул ей в лицо.

– Нога… – простонала Евдокия, тронутая чуткостью незнакомца.

– Идти сможете? У меня тут машина недалеко. Правда, она в колее застряла, на «брюхо» села – самому не выбраться, помощь нужна. Вы могли бы переждать дождь в машине, пока я схожу в поселок за трактором. Если хотите, потом подвезу вас, куда скажете.

– Давайте, – охотно согласилась Евдокия, ликуя в душе от того, что ей не придется сидеть одной в лесу. К тому же вид у парня был вполне располагающий: помимо дорогого парфюма Евдокия подметила, что у него ухоженные ногти (обычно у всех деревенских под ногтями видна намертво въевшаяся черная полоска, которую ничем не вычистишь), правильная речь (деревенские без мата двух слов связать не могут) и хорошая, возможно, даже новая одежда (да, она заляпана грязью, но грязь эта свежая, а одежда у деревенских, как правило, лоснится от застарелой грязи и вытянута на локтях и коленях). «Городской франт», – мысленно вынесла вердикт Евдокия и полюбопытствовала:

– Какими судьбами в наших краях? В гости к родственникам или по туристическим маршрутам?

Евдокия была уверена, что парень не из туристов, и о туристическом маршруте упомянула так, к слову: ведь туристы поодиночке не ездят, а о том, что парень путешествует один, свидетельствовал пустой салон большого белого джипа, до которого они уже успели дойти. Однако ответ парня ее удивил:

– Ни то, ни другое.

Любопытство Евдокии разыгралось не на шутку, но допытывать парня ей было неловко, и она медлила с расспросами, надеясь, что он сам все расскажет. Так оно и вышло.

– Я, можно сказать, домой еду, – произнес он, распахивая перед Евдокией дверцу автомобиля и помогая ей взобраться на переднее сиденье. – В поселок Белоцерковский.

Евдокия недоверчиво покосилась на него.

– Ну да! Я сама оттудова и всех знаю, а тебя никогда не видела!

– Так я и не жил там. Приезжал пару раз вместе с родителями, навестить деда с бабкой, когда еще мелким пацаном был. Стариков уже нет давно, их дом родителям не нужен, хотели продать, да только пока не нашлось желающих.

– Так еще бы! – кивнула Евдокия. – Всем цивилизацию подавай, а у нас она откуда? Говорят, наш поселок даже с географических карт убрали!

– Почему же убрали? У меня в навигаторе есть, – возразил парень.

– Ну не знаю! Может, еще не успели убрать, но разговоры такие были, а дыма без огня не бывает.

– Да нет, думаю, дело не в этом! Дом недорогой, риелторы на нем много заработать не смогут и поэтому неохотно ездят показывать, вот и висит он на продаже который год. Теперь я сам решил в нем пожить. Может, и насовсем останусь, если приживусь.

– Ну так и отлично! – Евдокию переполнила необъяснимая радость: казалось бы, посторонний человек, но ей стало приятно, что в их поселке появится новый житель, да еще такой приличный и денежный. «Одна машина у него, поди, сто́ит больше, чем все дома на моей улице, вместе взятые», – подумала она и тотчас встревожилась: надо бы предупредить новосёла насчет нечисти да подсказать, каким образом ее остерегаться, только вот вдруг, узнав об этом, он раздумает здесь жить? А не предупредить, так ведь сгинет, бедняга! Пока Евдокия в замешательстве подбирала слова, парень захлопнул дверцу и ушел. Глядя на его удаляющуюся фигуру, Евдокия гадала, кем могли быть его дед и бабка, ведь она наверняка должна была их знать. Прежде чем он скрылся за деревьями, она вспомнила, что такие же глаза, темно-серые, цвета грозового неба, которые даже к старости не поблекли, были у ее подруги детства Антонины. Их дружба закончилась, когда Антонина вышла замуж за соседа Евдокии Петра Горынского, пропавшего без вести пять лет назад. Не иначе, этот городской парень приходился Антонине внуком! Евдокия по молодости заглядывалась на Петра, но Антонина ловко его окрутила, увела прямо у нее из-под носа. Для Евдокии их свадьба стала громом среди ясного неба, ведь ничего не предвещало беды. Злоба, вспыхнувшая тогда в душе Евдокии, так и не угасла до конца, она не могла простить Антонине, что та, зная о ее любви к Петру, вышла за него замуж, да еще повесила ему на шею чужого ребенка, которого нагуляла в городе, когда ездила поступать в техникум. Экзамены Антонина не сдала: ну еще бы, когда ей было об учебе думать, если у нее там роман закрутился! Только ее городской ухажер куда-то испарился, вернулась она в положении и, чтобы избежать позора, по-быстрому захомутала Петра. И как только ей это удалось?! Всей красоты в ней только и было, что «грозовые» глаза, а больше ничего примечательного. Видно, пожалел Петр Антонину, узнав о ее беде, ведь об этом весь поселок судачил. А он женился на ней и ребенка своим признал. Большой души был человек! Евдокия так обозлилась на Антонину, что даже в ее сторону больше не смотрела, когда та по улице шла, а ходила она мимо ее дома часто, ведь жили они по соседству.

Злоба не прошла даже тогда, когда Антонина утопилась в колодце, после того как целый год просидела у окна в ожидании возвращения пропавшего мужа. Наверное, о ней бы еще долго никто не вспомнил, если бы от колодца по всей округе не начал расползаться липкий тошнотворный душок, который не мог развеять даже сильный ветер.

Парень вернулся вместе с толпой неистово горланящих деревенских мужиков. Судя по обрывкам разговоров, они бурно обсуждали застрявший в грязи джип и при этом по-свойски называли парня Антохой.

– Нынче не джипы, а одно название! – заорал один из них так, словно хотел, чтобы его услышали не только собеседники, но и жители соседней деревни. По круглым очкам и острой седой бородке Евдокия узнала в нем Витьку Рябова с Озерной улицы. Несмотря на преклонный возраст (ему шел восьмой десяток), он до сих пор ремонтировал машины всему поселку, и не только отечественные, но и иномарки, причем брался даже за те, от которых отказывались в автосервисе, расположенном неподалеку от поселка, на туристическом маршруте. Все знали Витьку как человека с золотыми руками и светлой головой, но иногда его заносило: он мог пуститься в такие разглагольствования, которые при всем желании невозможно было дослушать, особенно если речь заходила о машинах – на эту тему Витька мог говорить часами, не прерываясь, а говорил он обычно так же громко, как и сейчас.

– Вот то ли дело раньше были джипы! У нынешних-то совсем не та конструкция! И железо – фольга, и дорожный просвет курам на смех!

Витькино лицо приобрело вдохновленное выражение, и он явно собрался выдать пространную лекцию на тему конструктивных особенностей джипов последнего поколения, но его перебили:

– Да после такого ливня тут и трактор засядет, не то что джип! Ты, кстати, когда трактор на ход поставишь? Уже месяц ковыряешься! Починил бы – не пришлось бы сейчас джип руками толкать!

Витька смутился, шмыгнул носом и, растеряв весь свой пыл, вяло ответил:

– Так запчасти еще не пришли. Я-то при чем?

Увидев Евдокию в салоне джипа, мужики замахали ей, задорно крича наперебой:

– Айда, помогать будешь!

Евдокия хотела приоткрыть дверцу, но не нашла дверную ручку и огрызнулась через закрытое окно:

– Щас, разбежалась!

Парень, которого, как выяснилось, звали Антоном, вероятно, принял слова мужиков всерьёз и с беспокойством воскликнул:

– Не сможет она: у нее нога травмирована!

Мужики покатились со смеху.

«Хороший какой! – улыбнулась Евдокия. – Жалко будет, если кукомоя его в свои сети заманит. Ох, а девки-то наши точно перегрызутся из-за такого красавца! Как бы беды не вышло!»

Джип вытолкали на твердую поверхность с третьей попытки. Антон повеселел и предложил отвезти всех в поселок в два захода, так как численность помощников превышала количество мест, но мужики отмахнулись:

– Езжай, сами дойдем, не барыни!

– А то вдруг снова застрянешь, пока туда-сюда колесить будешь!

– И не выдумывай даже, убери свои бумажки! – дружно загалдели они, когда Антон попытался им заплатить.