Легионер. Дорога в Помпеи – 1 - Гуров Валерий Александрович - Страница 4

Из-за угла дома появились двое арабов, ведущих коней к главному входу. Лошади испуганно заржали, арабы вытащили клинки, но оказались зарезаны прежде, чем успели оказать сопротивление. Ликвидации подлежали все, кто остался на стороне внесенных в списки.

– Смертники, – хмыкнул начальник отряда, вытирая окровавленный клинок о тунику убитого.

Всадники спешились. Двое остались присматривать за лошадьми, остальные двинулись в дом, оголив оружие. Работали бесшумно, насколько это было возможно. Оказавшись внутри, разошлись по комнатам, ища того, за кем пришли.

– Сюда, – послышалось из одной из комнат.

Шестеро головорезов устремились в просторную комнату с купелью. С мечами наголо ворвались внутрь и замерли.

– С-сука, – с губ начальника сорвалась сдавленное шипение.

В большой вылитой из бронзы купели лежал римлянин. Над ним, держа в руке кинжал, замер молодой раб.

– Евстрикл к вашим услугам, господа.

Я кивнул вошедшим с почтением. И медленно поднял руки, в левой оказался зажат кинжал. Правильное решение, карателей пятеро, у меня бы не было шансов.

– Раб? – надменно бросил стоящий посередине брюнет.

Я покосился на лежащего в купели настоящего раба. Времени до появления головорезов не оставалось, поэтому я принял единственно верное решение – сбросил Евстрикла в остывшую ванну. Сам же переоделся в рабскую тунику.

– Вольноотпущенник, – заверил я, вернув на брюнета взгляд.

Хорошо, что туника не имела размера, по габаритам я явно превосходил предателя-раба.

Брюнет смерил меня презрительным взглядом, хмыкнул.

– Осмотрите его.

Ко мне двинулись двое с мечами наголо, забрали кинжал. Один из головорезов тяжело хлопнул мне по плечу. Второй приставил лезвие меча к горлу. Еще двое подошли к купели, осмотреть Евстрикла.

– Живой, – довольно заявил один из них.

Главный кивнул, заметил лежащий на полу клочок папируса. Нагнулся и, подняв, прочитал. На губах мелькнула улыбка.

– Это твой господин? – он коротко кивнул в сторону Евстрикла.

Вопрос предназначался мне. Холодный металл лезвия меча давил на горло у сонной артерии. Любой неверный ответ или неловкое движение, и мне перережут глотку.

Раба вытащили из ванной. Убивать его я не стал, незачем марать руки в крови, но еще раз приложить пришлось. Потому что Евстрикл начал приходить в сознание, когда я опустил его в воду, а вот теперь спал крепким, хоть и не совсем здоровым сном.

– Это сын предателя, моего господина, я ударил его в висок и собирался убить, чтобы принести голову на Форум Сулле, – холодно пояснил я. – Мне нужна свобода и награда в сестерциях.

– Как ты узнал о награде? – брюнет приподнял бровь.

Правильный вопрос, ведь о проскрипциях стало известно всего несколько часов назад. Если я пребывал в имении господина, то не мог ничего знать.

Однако ответ нашелся.

– Я сдал людям Марка Красса его отца. И теперь пришел за сыном.

Брюнет помолчал, взвесил ответ, а потом медленно моргнул.

– Свободен, отпусти его.

Головорез убрал клинок от моей шеи и грубо толкнул в спину рукоятью.

– Убирайся.

Я пошел к выходу, но главный дернул меня за полу туники. Рука скользнула к спрятанному у пояса ножу…

– Знаешь, как забрать награду?

– Нет.

– Все, что тебе причитается, получишь у квестора. Отличная работа, Евстрикл.

Я промолчал, рука, потянувшаяся к ножу, застыла.

В этот момент начал приходить в себя настоящий Евстрикл, он попытался вырваться из рук державших его всадников.

– Презренный! Ты обвиняешься в пособничестве идеям Гая Мария и объявлен личным врагом Суллы и Рима. Твое имя вывешено на Форуме, а ты отныне подвергнут изгнанию и лишен гражданства. Все твое имущество будет конфисковано… – ничего не понимающему Евстриклу зачитали приговор.

Брюнет коротко провел пальцем у шеи.

– Убей его.

Кинжал в руке головореза поднялся и опустился, вонзаясь в грудь предателя-раба. Тот, выпучив глаза, смотрел на меня, но уже ничего не сказал. Обмякшее тело поволокли к выходу. В комнате осталось трое карателей.

– Ну так я пойду? – вставил я.

– Вина подай, в горле пересохло, и иди на все четыре стороны, – пробубнил головорез, исполнивший приговор.

Я подошел к столу. Головорезы приступили к грабежу. Забирали столовое серебро, срывали инкрустации драгоценных металлов с барельефа и статуй.

На столе стояла чаша, оставленная мулаткой. Я взял чашу и вернулся к карателю.

– Фалернское? – он довольно хрюкнул и потянулся за вином.

Но, прежде чем его рука коснулась чаши, со стороны прохода раздался топот, и в комнату вбежал араб.

– Господин, мы подали лоша…

Араб запнулся при виде головорезов – и меня, подающего им вино.

Чаша с вином осталось висеть в воздухе.

Все мигом обнажили уже убранные мечи.

Араб, надо отдать ему должное, не попытался бежать и вытащил свой кинжал.

Все всё поняли мгновенно.

Рука дернулась, выплескивая в лицо головореза вино.

Нырок.

Он наотмашь рубанул мечом, мимо. Я разорвал дистанцию и встретил его прямым стоппером в колено, выбивая почву у него из-под ног. Руку с мечом встретил в замахе и согнул о колено. Пальцы разжались, и меч, падая, высек искру о камень пола. Я выхватил нож и будто гвоздем прибил край туники карателя к стене, попав острием лезвия в щель меж каменными блоками.

– Уходите, господин, я прикрою!

Араб встал между мной и двумя головорезами, держа кинжал перед собой. Двое карателей бросились в атаку.

– На нас напали! – заорал главный брюнет, подавая клич остальным.

Минута, и здесь будут еще как минимум двое бойцов. А наверняка есть ещё и те, кто остался снаружи…

Решено.

Я подскочил к столу и двинул по столешнице ногой. Стол полетел на карателей, блюда и посуда со звоном разлетелись по ванной. Это не остановило убийц, но сбило с толку, высвобождая для меня лишние секунды.

– Беги! Вольному волю, – бросил я, пробегая мимо араба.

Не знаю, понял ли он, но начал пятиться к выходу. Как назло, в ванной не было окон…

В коридорах уже слышался топот бежавших на подмогу.

Араб встал между мной и двумя головорезами, держа кинжал перед собой. Воин из него – одно название, рукоять-то держит обеими руками. Долго не проживет, жалко пацана…

Двое карателей бросились в атаку.

– На нас напали! – заорал главный, подавая клич остальным.

Минута, и здесь будут еще как минимум двое бойцов. А ведь наверняка есть и те, кто остался снаружи…

– Я свободен? – насторожился раб.

Боялся понять неправильно, не верил своим ушам.

– Словно птица в небесах, – подтвердил я.

Араб начал пятиться к выходу. Как назло, в ванной комнате не нашлось окон, а те, что были, оказались не более чем обманками…

В коридорах уже слышался топот бежавших на подмогу.

– Куда? – бросил я арабу.

Мы выбежали в коридор, оттуда пути вели в обе стороны. Но восточный мужчина, видимо, настолько был ошарашен моим решением предоставить ему свободу, что пропустив мой вопрос мимо ушей, ломанулся налево.

Понятно.

С таким в разведку не сходишь. Ну, я привык рассчитывать только на себя, так что ничего нового.

В коридоре царили сумерки. Звуки доносились будто бы со всех сторон, я никак не мог определить, откуда же приближаются каратели, это эхо разносило голоса по всему дому с множеством коридоров, проходов и арок. Но решено, я двинулся вправо – не туда, куда убежал молодой араб. Каждый сам за себя. Если повезет, я прикрою своего бывшего слугу, ну, или наоборот. Хотя не исключаю, что и каратели разделились.

Прильнув спиной к стене, я приставным шагом заскользил вдоль коридора, держа наготове подобранный гладиус. Вдоль стен в обе стороны от коридора стояли ростовые статуи женщин и мужчин – богов Римского пантеона. Римляне забрали себе греческих богов, но забыли в них поверить. Зато статусность владельца эти фигуры подчеркивали исправно.