Супруги по завещанию (СИ) - Эванс Эми - Страница 2

Посетитель, что находился вне поля моего зрения, замер в проходе.

— Прошу прощения, — невнятно пробормотал знакомый голос, заставивший меня приподняться и обернуться.

Но я увидела лишь спешно удаляющуюся спину. И одного взгляда на герцога Гейрлейва хватило, чтобы понять, что весь этот спектакль был им хорошо спланирован.

— Здесь нет никакого тайника, ведь так? — требовательно поинтересовалась я у супруга.

— Ханни, давай поговорим дома, — предложил Алмир, с неохотой поднимаясь на ноги.

Оставаться на местном празднике жизни не было никакого желания. Поэтому, спешно попрощавшись с хозяевами вечера, мы с герцогом Гейрлейвом отправились к карете.

— Ты специально это все подстроил? — спросила у супруга, когда мы остались наедине.

— Любовь моя, не говори глупостей, — с абсолютно искренним видом заявил Алмир, — Я не меньше тебя был удивлен тем, кто именно нас застал.

И, если я бы я хуже знала собственного мужа, даже бы сомневаться не стала в его честности. Но, к сожалению, герцога за два года нашего брака я успела хорошо узнать. Как и понять, что он превосходный лжец.

— Как ты узнал? — продолжила допытываться я.

— Узнал о чем? — невинным тоном поинтересовался супруг.

— Как? — настойчиво повторила собственный вопрос.

— Все еще не понимаю, о чем ты толкуешь, любовь моя, — скучающим тоном отозвался Глава Тайной канцелярии.

А у меня внутри уже все закипало от гнева. В очередной раз он решил поступить по-своему. Даже не поставил меня в известность, не обсудил ничего со мной. Просто решил, что имеет право распоряжаться моей жизнью по своему усмотрению. И это злило неимоверно.

— Как ты узнал о Грегори, Алмир?

— А что я должен был узнать о нем, любовь моя? — супруг взглянул на меня растерянно и невинно хлопнул глазами.

— И хватит меня так называть! — вспылила я, — Здесь больше нет зрителей, перед которыми нужно разыгрывать этот глупый спектакль.

За два года брака с герцогом Гейрлейвом это была всего вторая ссора. Все это время мы с ним вполне себе мирно уживались. Я приняла правила его игры и следовала им все это время. Но сейчас поведение Алмира переходило всякие границы. И я не намерена с этим больше мириться.

— Да?! — зашипел супруг в ответ, резко поддавшись вперед.

Зеленые глаза опасно сузились от гнева. И я впервые за два года увидела, чтобы Алмир вышел из себя. Самое время было бы отступить, пока ситуация не дошла до крайней точки. Но я уже устала мириться со всем происходящим.

— Из-за твоей неосмотрительности, Ханни, весь наш брак может полететь к чертям. И все последние два года пойдут насмарку. И все из-за появления этого Грегори, который лишь парой банальных комплиментов вскружил тебе голову. Если у тебя не хватает ума держать себя в руках, то я не намерен мириться с подобным, пока ты моя жена.

— Еще жена, — напомнила я герцогу Гейрлейву один весомый нюанс, — Уже через год мы сможем развестись.

— Впереди еще целый год, Ханни, — возразил муж уже спокойным тоном и вновь откинулся на спинку своего сидения, — И в случае нашего развода по истечению этого срока можешь делать все, что тебе вздумается. Но запомни, любовь моя, на весь этот год я твой единственный мужчина. И я не потерплю, чтобы возле тебя ошивался какой-то там Грегори, или кто-либо еще.

Кровь отхлынула от моего лица. Алмир говорит так, словно обвинял меня в измене. Но я ведь не делала ничего, что могло бы опорочить мою честь или честь моего супруга.

С Грегори мы познакомились около месяца назад, на одном из званых вечеров. И все, что нас связывало, это лишь пара-тройка душевных бесед и не более.

Так из-за чего герцог Гейрлейв так взвился? Заигрался в роль любящего и ревнивого супруга? Или испугался, что из-под носа уведут идеальную ширму?

— Я не сделала ничего, за что должна просить у тебя прощения, Алмир, — холодным тоном отозвалась я, — Ты мой муж, а не хозяин. И я в праве сама решать, с кем мне общаться. И имей ты хоть каплю уважения ко мне, спокойно бы все обсудил, а не устраивал показательный спектакль, унижая меня этим самым.

Алмир не торопился отвечать. Упрямо смотрел в окно, сжимая край сидения пальцами с такой силой, что костяшки на его ладони побелели. А грудь супруга тяжело вздымалась от едва сдерживаемого гнева.

— Прости, Ханни, — через какое-то время произнес он, разрывая тишину между нами, но головы так и не повернул, — Все совершают ошибки, в том числе и я. Но зато я напомнил твоему дружку, чья ты жена. Напомнил весьма красноречиво, — голова герцога повернулась ко мне, и зеленые глаза впились в мое лицо.

Поразительное упрямство для человека его положения. Но Алмир извинился и признал свою вину. Тем самым протянул мне оливковую ветвь перемирия. И только от меня сейчас зависит, принять ее и забыть об этом инциденте, прожив спокойно еще год до долгожданной свободы. Или превратить наш брак на оставшееся время в поле битвы.

— Надеюсь, ты умеешь учиться на своих ошибках, Алмир, — приняла я решение, — И в следующий раз дважды подумаешь прежде, чем выкинуть подобное.

— Не сомневайся, любовь моя, — широко улыбнулся в ответ герцог Гейрлейв.

Супруг почти сразу же заметно расслабился, верно посчитав, что буря миновала.

Но неприятный осадок после случившегося семейного скандала гложил меня всю дорогу домой. В этом же состоянии я зашла в особняк, поднялась наверх вслед за мужем и после всех приготовлений ко сну еще долго сидела, смотря на безмятежное лицо спящего Алмира. А в голове то и дело всплывали фрагменты событий двухлетней давности.

Два года назад…

Небольшое родовое поместье Эйвери, давно потерявшее свой лоск, находилось в трауре уже несколько дней. Умер его последний хозяин, последний оплот надежды для всех, живущих в этом доме.

Граф Карен Эйвери так и не смог подняться с колен и вернуть графству былую славу за всю свою жизнь. Вернуть то, что его дед так безумно растратил. Превратив некогда процветавший род в род, доживающий свои последние дни.

Но граф Эйвери был хорошим мужем, отцом и хозяином для своих немногочисленных слуг. Именно поэтому поместье сейчас так искренне оплакивало своего хозяина и моего отца. Отца, который был для меня лучом света. Отца, без которого я не представляла, как жить дальше.

После смерти мамы он старался держаться. Держаться ради меня и людей, доверивших ему свои жизни. Отказался отправлять меня в пансион благородных девиц, хоть и понимал, что благодаря этому обучению я смогу найти подходящую партию и получше устроиться в этом мире.

Но папа, мой прекрасный папа, настаивал на том, что деньги – это не самое главное в жизни. Что деньги не смогут заменить счастья и любви. А брак нужно заключать исключительно по любви.

И, вместо того, чтобы отправить меня в пансион, граф Эйвери нанял мне учителей. Зачастую отдавал едва ли не последние деньги за мои занятия. Но всегда с улыбкой повторял, что это не главное. А главное то, что мы рядом, мы вместе и мы одна семья.

И сейчас, сидя в своей комнате и пытаясь придать опухшему от слез лицу хоть какую-то свежесть перед встречей с поверенным. Я не понимала, как мне жить дальше, оставшись в полном одиночестве в этом большом мире.

Дверь в комнату распахнулась, отвлекая меня от мрачных мыслей. И внутрь вошла Женевьева. Моя служанка, компаньонка и няня в единственном лице.

— Ханни, ты готова? Поверенный вот-вот приедет.

Огладив складки на плотном черном платье, я кивнула и поднялась на ноги.

— Но не думаю, что от него стоит ждать хороших вестей, — мрачно заметила я.

Поверенный, к которому обращался отец, должен огласить сегодня завещание. Другой родни у нас с отцом не было. А, значит, поместье должно перейти мне. Но как я буду содержать его и немногочисленных слуг, я не представляла.

— Быть может, все не так плохо, как ты думаешь? — с сочувствующей улыбкой предположила Женевьева, — Возможно, граф оставил тебе какие-то деньги.