Охота за невестой - Фэйзер Джейн - Страница 13

• Предыдущая
• 13/67
• Следующая

– Миссис Энсор и высокородная мисс Честити Дункан сидят вон там, в дальнем алькове, мисс Дункан. – Метрдотель отвесил ей поклон. – Соблаговолите следовать за мной.

– Благодарю вас, Уолтер.

Пруденс последовала за метродотелем, ловя на себе любопытные взгляды, как и каждый вновь прибывший. Любители чая с нетерпением ожидали скандала. Констанс была обречена стать мишенью для сплетен, поскольку впервые появилась здесь после свадьбы. Ее одежда и общий облик должны были стать пищей для пересудов. Ни один стежок на ее туалете не мог остаться незамеченным. Пруденс улыбалась, кивала знакомым, но не останавливалась.

Ее сестры устроились за круглым столиком, расположенным за колонной. Они замахали ей, как только она вошла в зал.

– Вот и ты, Пру. Мы решили, что лучше нам сегодня не сидеть на виду, чтобы спасти Кон от бесконечных поздравлений и любопытных взглядов.

– Думаю, я уже дала пищу для сплетен, – сказала Констанс, когда Пруденс села на стул, выдвинутый для нее Уолтером.

– Ну, может быть, они обсуждают твое платье, – решила Пруденс. – Оно великолепно. Мне так нравятся эти черные и белые полосы и эти рукава... Буфы наверху и эти пуговицы на запястьях. Пуговицы перламутровые?

– Да. Тебе нравятся? А что скажешь о шляпе?

Констанс подняла черную вуаль с мушками, ниспадавшую на лицо и скрывавшую глаза.

– Сногсшибательно, – согласилась Пруденс. – Эта шляпа совершенно не похожа на ту крошечную норковую, которая была на тебе утром. Мне нравятся эти оранжевые перья на фоне черного бархата.

– Должна признаться, я вполне довольна своим новым гардеробом, – словно оправдываясь, сказала Констанс, снимая перчатки. – Макс набирает силу. И вкусы у него самые авангардистские. Это удивительно для человека со столь консервативными взглядами.

– Он женился на тебе. И этим все сказано, – заметила Пруденс. – Так что вряд ли у него консервативные взгляды.

– Возможно, ты права.

Констанс не переставала улыбаться, щеки ее разрумянились, а глаза сияли.

– Правда, славный денек? – спросила Честити, наливая сестре чай.

Констанс бросила на нее проницательный взгляд, потом смущенно рассмеялась.

– Что, это так заметно?

– Сразу видно, что ты не весь день провела с Летицией.

Констанс попыталась сменить тему и подняла глаза на официантку, уже порхавшую возле их столика.

– Тосты с анчоусами, – сказала Кон. – Мне, пожалуйста, два. А вам? – спросила она сестер, с любопытством наблюдавших за ней.

– Обычно ты ничего не ешь за чаем, – заметила Честити.

– Сегодня я голодна, – заявила Констанс. – Но не тебе меня укорять. Стоит только посмотреть на эту декадентскую смесь у тебя на тарелке!

– О, это изысканно. Попробуй! – Честити окунула палец в малиновый крем и медленно облизала его. – Божественно! Малина с шоколадом. Никак не могу решить, что лучше. Может быть, шоколад с апельсином? Все зависит от того, что я ем в настоящий момент.

– А я предпочитаю каштаны в ванильном сиропе, – заявила Пруденс, равнодушно глядя на тележку с кексами. – Благодарю вас, – обратилась она с улыбкой к официантке, которая налила ей чаю.

– В чем дело, Пру? – спросила Констанс. – Ты смотришь на эти засахаренные каштаны, словно на какую-то редкость.

– Я тут сделала открытие, – отозвалась Пруденс.

– Оно касается нашего дела? – спросила Честити, подавшись вперед.

Пруденс кивнула:

– Просто мне пришла в голову мысль об этом случае с подлогом.

– Продолжай, – ободрила ее Констанс, наслаждаясь ароматом анчоусовых тостов, которые поставили перед ней на блюде.

Пруденс сняла очки и потерла переносицу.

– Когда отец растратил все свое состояние на эти безумные проекты, – начала она, – намереваясь построить в Сахаре железную дорогу...

– И потерял все деньги до единого пенни, – договорила за нее Честити.

– Верно. Он ведь с нами не советовался? А если бы посоветовался с мамой, было бы достаточно одного ее деликатно сказанного слова, чтобы положить этому конец. Но ее уже не было.

– И это верно, – согласилась Констанс, внимательно наблюдая за сестрой.

– С кем же он советовался? – спросила Пруденс, снова водрузив на нос очки. – С единственным человеком, к чьему мнению прислушивался и кто имел на него влияние.

– Это Беркли! – в один голос произнесли сестры.

– Да, Беркли. Он ни на минуту не оставлял отца в покое, утешал и поддерживал его в трудную минуту. Но что, если... – Пруденс понизила голос, – что, если этот Беркли воспользовался горем человека, не отдававшего себе отчета в своих поступках? Что, если он убедил отца принять участие в этом безумном предприятии в корыстных целях?

– Отец сказал, что за всем этим стояла какая-то инвестиционная компания, – хмурясь, возразила Честити.

– Да, – согласилась Пруденс. – Он надеялся получить акции и огромную прибыль уже в первый год.

– Но эта компания обанкротилась, – медленно проговорила Констанс.

– Если она вообще существовала, – возразила Пруденс. Она откинулась на стуле и посмотрела на сестер. – Подделать документы не так уж сложно. Возможно, именно это и сделал Беркли, представив отцу фальшивые бумаги. Готова биться об заклад, что эти документы можно найти среди бумаг отца. Если нам это удастся, мы выйдем сухими из воды. При самом мягком отношении к делу продажа акций Транссахарской железнодорожной компании не что иное, как жульничество.

– Какая же ты умница, Пру, – спокойно согласилась Констанс. – У тебя не только хорошенькое личико, но и отличные мозги.

Пруденс улыбнулась удовлетворенно и даже несколько самодовольно.

– Не знаю, почему нам не пришло это в голову раньше.

– Мы были слишком заняты, – заметила Констанс. – Эта железнодорожная катастрофа подорвала финансы семьи.

– Жаль только, что отец будет выглядеть в этой истории совершенным болваном, выжившим из ума стариком. И на суде станет мишенью для насмешек, – сказала Честити. – Мы-то знаем, что он помешался от горя, но это никого не интересует.

– Может быть, мы могли бы как-то оградить его от унижений, – произнесла Пруденс. – Если нам удастся собрать улики, мы не обязаны сообщать, кто стал жертвой махинации.

– Адвокат может на этом настаивать, – заметила Честити.

– Тебе придется все это изложить ему, когда вы встретитесь, – решила Констанс. – Мы с Чес как раз говорили об этом еще до твоего прихода. Ты лучше разбираешься в финансовых вопросах, чем мы. И нет оснований полагать, что сэр Гидеон не отнесется к твоим доводам с полной серьезностью. Тебя все принимают всерьез, даже когда ты шутишь.

– Это так, – согласилась Честити. – Все в тебе в высшей степени серьезно и рационально, Пру.

– Звучит удручающе скучно, – пробормотала Пруденс. – Будто я какая-то мисс Зануда. Уверена, что произвожу такое впечатление из-за очков.

– Очки ни при чем, – возразила Констанс. – Дело в твоем характере. Мама всегда говорила, что ты мгновенно оцениваешь ситуацию и просчитываешь все варианты задолго до нас. Так что едва ли сэр Гидеон сочтет тебя светской пустышкой, невеждой, у которой в голове только моды и сплетни.

– Уверена, что и к тебе он бы отнесся со всей серьезностью.

– А вот ко мне – нет, – заметила Честити с досадой. – Он принял бы меня за легкомысленную глупышку.

– Чес, – воскликнули сестры, – не говори глупостей!

– Но это правда, – сказала Честити. – Именно такое впечатление я произвожу с первого взгляда. Длится это недолго. Но от первого впечатления зависит все. Я согласна с тобой, Кон. Придется тебе взять на себя эту миссию, Пру.

– Ладно, – сказала Пруденс и съела наконец свои засахаренные каштаны. Тотчас же появилась официантка со своей тележкой, и Пруденс указала на клубничный торт.

– Мне кусочек шоколадного бисквита, – сказала Честити. – А тебе, Кон?

Констанс покачала головой:

– Мне вполне достаточно тостов. Впрочем, возьму еще булочку с заварным кремом и клубничным джемом.

– Вот Дотти Нортроп, – неожиданно сказала Честити. – Они с сэром Джеральдом на площадке для танцев.

• Предыдущая
• 13/67
• Следующая