Туманные тропы - Захарова Татьяна Александровна - Страница 4

– Это тебе разрешили приданое свое забрать. А мне… – он, не окончив, махнул рукой. И вспомнил про бурдюк.

– У тебя хоть теплая одежда есть, или только этот?.. – замялась на полуслове, разглядывая легкую курточку на нем. Черт, как же эта верхняя одежда раньше называлась? Камзол? Дуплет? – Кафтан?..

Михей снова округлил глаза, но я не поняла почему. Состроила невинное выражение лица, забирая бурдюк у него. И пока пила воду, глазами уловила в коробе со свитками небольшой мешочек в шкатулке со свитками. Подхватив его, поняла, что там лежат тяжелые монеты. Не сдержала любопытства: высыпала несколько на руку. Желтый металл, похожий на золото: с одной стороны профиль местного правителя (как я полагаю), с другой неизвестная цифра и несколько букв-рун ниже. Испуганно икнула, осознавая, что не знаю, что означают эти символы. Задержала дыхание и глаза прикрыла, борясь с паникой. Не может же мне настолько не повезти?!

Постаралась мыслить позитивно: деньги местные у меня есть, что уже хорошо. Будет, на что купить Михею одежду и обувь. По дороге у нас впереди какой-то Альмвейг, надеюсь, что это город, а не какая-то местная достопримечательность или храм.

С этими мыслями решила продолжить ревизию. Мельком бросила взгляд на реверс, собираясь тупо пересчитать монеты. И снова икнула от неожиданности, теперь надпись стала понятна: «1 золира». Чудеса! Мозг не сразу перестроился на чтение нового языка? Или что это было? Высыпала остальные монеты на одеяло. Среди них попадались и другие номиналы: 2 золиры, 5 золир. Всего около ста золир было в мешочке. Помимо монет, нашла в кошеле и необычный черный камень с синими прожилками на кожаном шнурке. Интересно, почему он лежит отдельно от других украшений.

Михей молча наблюдал за мной, никак не комментируя происходящее. Покосилась на него осторожно, но не поняла, о чем он думает.

– Убедилась, что никто твои вещи не трогал? – спросил он нейтральным тоном. Мира-Люборада была излишне подозрительной? Боялась воровства?

Пожала плечами, собирая монеты обратно в мешочек.

– Я хочу переодеться, но не уверенна, что сил хватит, – перевела я разговор на другую тему.

– Ещё слишком рано, – раздался голос от полога. Посмотрела на знахаря, который, не спрашивая разрешения, залез внутрь. Хотя чего это я? Повозка-то его. – Михей, иди пока к костру, мне надо миру Любораду осмотреть, – мальчишка кивнул и поспешно покинул мое временное убежище. Ведомир присел рядом и потрогал мой лоб.– Рад, что вам значительно лучше, но сегодня-завтра вам лучше отлежаться.

Кивнула: «выход в люди» я бы и на более долгий срок отложила. Знахарь заглянул мне в глаза, посчитал пульс и достал из короба какую-то непонятную трубку. И приложил её к моей груди более крупной стороной, а к другой прислонился ухом. Неужели это древний стетоскоп? После паузы Ведомир переставил конец на другую сторону груди, и я не сдержала любопытства.

– Вы хрипы пытаетесь расслышать? У меня воспаление легких было?

Мэтр удивился и более внимательно посмотрел на меня.

– Да, было воспаление легких. Но слушал я не только легкие, но и сердце, – он снова переставил трубку. – Вдохните поглубже, – выполнила распоряжение врача. Странно, что кашля у меня не было. – Мира, вы разбираетесь во врачевании?

– Немного, – коротко ответила я. По крайней мере, знаю об организме человека поболее средневековых докторов, которые всё лечили пиявками. Посмотрела в глаза знахаря и уточнила. – А почему я не кашляю?

– Так я выгнал болезнь, – ответил Ведомир. И я не смогла скрыть удивления вызванного этой странной фразой, но знахарь по-иному истолковал причину. – Потратил изумлек на это… – а теперь переведите на понятный язык. – По распоряжению князя. Хотя я думал, что это уже не поможет… – лекарь отложил стетоскоп и пристально посмотрел мне в глаза. – Я буду предельно откровенен: я думал, что вчерашний день вы не переживете. Слишком слабой вы были. О чем и сказал миру Златозару, но он настоял.

Я медленно кивнула, не понимая, к чему клонит знахарь. Мне нужно этому Златозару выказать особую благодарность? В каком виде?

– Поэтому, мира, прошу вас быть хоть немного благодарной. И больше не морить себя голодом. Все уже прониклись вашим горем…

– Мэтр, – перебила я его решительно. Надоело оправдываться за косяки этой миры. Лично я голодать не собираюсь, не на того напали. Тот, кто пережил голод в детстве, никогда не откажется от еды, даже от простого хлеба. – Спасибо и вам, и миру. Я смирилась с ситуацией, и больше не буду доставлять вам хлопот.

Мужчина снова бросил на меня взгляд.

– А куда вы рвались уже уйти?

Приподняла брови вопросительно, пытаясь понять, с чего такие мысли возникли.

– Вы о том, что я хотела переодеться? – уточнила я. И мэтр кивнул. – Я просто хотела выглядеть прилично, чтобы днем, как потеплеет, спокойно открыть полог. И насладиться свежим воздухом, любуясь природой.

А заодно послушать разговоры и понаблюдать за людьми. Сведений об этом мире у меня катастрофически мало.

– Хорошая мысль, я пришлю к вам Смеяну.

– Постойте, мэтр, – окликнула я мужчину, который уже собирался покинуть повозку. – Это же ваша повозка? Возможно, мне лучше перебраться в другую....

– Не говорите глупостей, – отмахнулся Ведомир. – Она как раз предназначена для таких, как вы, то есть больных или раненных.

И спрыгнул на дорогу. В ожидании Смеяны, я спрятала шкатулки на дно сундука, оставив только одну со свитками. При этом монеты я переложила к украшениям, те тоже при случае можно конвертировать в деньги.

– Светлого дня, мира, – поздоровалась девушка лет семнадцати, забираясь в повозку. – Я все ваши вещи отстирала и высушила. Ох, и ливень-то был, все в грязи перемазались в тот день.

– Спасибо, – на автомате сказала я, разглядывая платье. Дотронулась до лифа и рукавов, чтобы убедиться в догадке: ткань похожа на наш шелк. Ниже материал был более плотный и грубый, напоминающий парчу. Цвет же был тусклым, серо-синим. Приподняла его, пытаясь понять фасон. И чуть не фыркнула вслух: и как мира в этом наряде в телеге ехала? Или пешком шла? Под проливным дождем? – А плащ? – спросила я скорее саму себя. Но реакция Смеяны привлекла мое внимание. Её глаза забегали.

– Он ещё не высох, – выпалила она. – Как только, так сразу принесу его вам.

Себе хотела оставить? Я оглядела её наряд из более грубого полотна. Плащ вообще мешковину напоминал. Возможно, Смеяна и платье не думала возвращать. Если бы я умерла, никто про него и не вспомнил бы.

– Ты такая добрая, Смеяна, – протянула я, как можно искреннее. И девушка смутилась от этой похвала. А это значит, что совесть у неё все-таки есть. – И заботливая, – добавила я, следя за её реакцией. – Скажи, чем я могу тебя отблагодарить.

– Ой, да не надо ничего, мира, – отмахнулась она. – Давайте лучше я вам помогу одеться.

– Надо что-то более простое найти, – попросила я, аккуратно складывая платье, подходящее больше к торжеству, чем к походу. Интересно это была ещё одна акция протеста Люборады с кодовым названием: «Королева отправляется в изгнание»?

Я выбрала темно-коричневое платье, ориентируясь на цвет и качество ткани. И обрадовалась, увидев, что оно более простого фасона, чем синее. Никаких рюшек и вышивок. Свободная юбка в пол, и простой верх с более чем скромным треугольным вырезом. Единственная трудность была в шнуровке, которая располагалась на спине.

– Может, вам волосы расчесать, – предложила Смеяна, завязывая бантик на спине.

– Да я сама справлюсь, – хмуро бросила я, перекидывая косу на плечо. Хм. Неожиданно. Волосы у Люборады, точнее теперь у меня, были шикарными: длинная коса цвета зрелой пшеницы толщиной с запястье. Вот только сейчас они были не в лучшем виде: тусклые и запутанные так сильно, что на расчесывание у меня уйдет несколько часов. – Как долго у меня была лихорадка?

– Так дня три вы точно в бреду провалялись, – ответила Смеяна, не задумываясь. Я не стала ловить её на лжи: за четыре дня любой плащ бы успел просохнуть. Вместо этого я попросила.