Доля Пути: Лето (СИ) - Пирожков Константин - Страница 34

Познакомились.

Марине тридцать лет, замужем не была и живёт рядом с той самой станцией метро, куда я ехал. Она — танцовщица, преподаёт деткам в частной школе арабские и национальные танцы и выступает иногда с ансамблем. Роскошная фигура, минимум тараканов в голове, уравновешенный характер и полное отсутствие мендельсоновской лихорадки. Ну, не женщина, а мечта... мага, сражающегося с исчадьями тьмы и ценящего одиночество, хех. Ещё и хозяйка прекрасная, в чём я убедился, посетив, на втором свидании, её квартиру, где она жила одна, ибо родители предпочли пригород.

Как-то у нас с ней сразу всё сложилось, легко и непринуждённо. Придя ко мне в гости, Марина категорически предложила встречаться у неё, хотя бы потому, что в её спальне была шикарная двуспальная кровать. Я поддержал конструктив, особенно обрадовавшись формулировке «встречаться», а не, к примеру, «жить». Я частенько навещал мою новую пассию, а раз в неделю, устраивал выходной от Упражнения и Порядка, оставаясь у неё на ночь.

Когда Антон выдал мне мою долю за охоту, в денежном эквиваленте, я, сначала прифигел конечно, но зато потом вошёл в раж, разом закрывая гештальты прошлого. — Водил Марину по дорогим ресторанам и магазинам в торговых центрах, дарил кое-что, помимо цветов, за что не стыдно было получать благодарности. Особенно мне импонировало, что девушка особо не ломалась, а принимала знаки внимания спокойно, мол, я и не рассчитывала, но раз такой бонус, то я рада вдвойне. А на что мне ещё тратить?

Сестре отправил "подарок на День рождения", который давно прошёл — она, как и я, июньская. Анюта очень удивилась, начала меня ругать даже. Мол, зачем слать деньги, лучше бы приехал в гости. Сказала, что сама, тогда, на эти деньги приедет. Я, как мог, успокоил и отделался "мифами Древней Греции" — мол, работу новую нашёл, лютый график, зарабатываю авторитет и прочее, прочее...

Не могу я выехать из страны. Пока не могу. Мне же заграник нужен, а в паспортном сидят конторские, которые "сканят" людей на предмет "сверхспособностей" — это мне Антон рассказал. Посадят "отказного" — он слабенький совсем, поэтому всех Знающих на раз чует.

А про деньги, тратил я их по принципу — легко пришло, легко ушло. Шли дни и кошмарная охота на упыря уже не казалась такой кошмарной... И это пугало мой, пока ещё, обычный человеческий разум.

Был ранний вечер, солнце ещё не зашло, я подходил к своему подъезду, после очередной тренировки с Антоном. Услышал гвалт и узрел небольшое столпотворение перед подъездом. — Милиционер, в окружении жильцов нашего дома, что-то записывал на планшетке и пытался унять бурю страстей редкими репликами.

— О, Илия! — подскочила ко мне Мунира-опа, прихватила под локоть и обратилась к милиционеру. — Вот, Ильхом-ака, это тоже наш жилец, он всё подтвердит.

Наша управдом проговорила всё это на государственном языке, лишь вкрапляя русские слова для того, чтобы я не выключался из беседы.

Далее, из отдельных фраз перебивающих друг друга граждан, я выяснил причину митинга. — Беспокойная семейка, из дома напротив, вновь перешла некую границу, пошатнув равновесие гармоничной атмосферы сосуществования. Как я понял, из России то ли вернулся, то ли приехал в отпуск младший брат главы сей ячейки общества. И вчера, на ночь глядя, к ежедневному шуму от малолетней "банды", добавились звуки музыки, громких разговоров и смеха двух братьев, оповещающие наш двор, что счастливое семейство воссоединилось.

Я этого не слышал, ибо ночевал в квартире Марины.

Теперь вот, наш участковый составлял акт, а наиболее активная часть населения нашей четырёхэтажки, во главе с управдомом, помогали ему создавать сей опус. Два брата стояли тут же, недобро сверкали глазами, огрызались, но более бескомпромиссных действий не совершали, ввиду присутствия представителя власти.

Ну, а что я?

Мунира-опа буквально притащила меня под ясны очи милиционера, соседи требовательными взглядами выискивали во мне признаки солидарности, а злобные зыркания братьев меня теперешнего уже не сильно волновали. Да и достала эта семейка, если честно — каждый вечер перед закатом, я теперь ещё и медитировал, пытаясь «распространить свою Волю», а особенно громкие визги и шум со двора этому подчас мешали. Я честно поведал участковому свои личные наблюдения по данной теме, добавив и свои соображения о том, что всем, особенно детям, стало бы жить не в пример лучше, если бы родители отдали оных в какие-нибудь кружки или секции, что для детского организма более полезно, нежели бесконечные игры во дворе, кои не несут особой воспитательной функции.

О, как возбудились жильцы нашего дома, непостижимым образом расслышавшие в моём спиче слова «органы опеки» и «беспризорщина». Возразить мне никто не дал, мгновенно забыв обо мне и начав обсуждать возможность — привлечения вышеупомянутых "органов", которые могут повлиять на решение проблемы куда эффективнее, чем та же милиция.

Покидал я собрание под испепеляющими взглядами братьев. Тут столько народа, а они меня "буравят". Крайнего нашли что-ли?

Уже к третьему этажу лестничной клетки, я выбросил из головы это происшествие, поэтому сразу услышал крики, раздающиеся из-за двери квартиры слева. Одновременно с этим, меня кольнуло знакомое Чувство — рядом находился кто-то или что-то из порождений Дыхания. Я встал, как вкопанный, и наклонился к двери. — Мужчина и женщина, кажется, ссорились, а где-то в глубине квартиры раздавался детский плач.

Память сразу выдала обрывки беседы с До́мником, накануне моего Обряда — крысы, кикимора, семья, квартира ниже моей на этаж, плачущий ребёнок. Рука сама потянулась к клавише звонка. Крики за дверью смолкли, а детский плач — нет.

— Кто? — услышал я женский голос из-за двери.

И вот что я ей скажу? — У вас там бес, дайте, я им займусь? Секунды — не хватило на принятие решения.

— Хилола, здравствуйте! Это ваш сосед сверху — Илья. Уделите мне минуту, пожалуйста.

Мужской голос, за дверью, что-то сказал, Хилола ответила ему, ну не владею я государственным, мужчина ещё что-то буркнул и я услышал звук прокручиваемого замка. Дверь приоткрылась и я увидел заплаканное лицо соседки — миловидная миниатюрная брюнетка, лет двадцати пяти, одетая в домашние брюки и рубашку пижамного типа. Я улыбнулся, надеясь, что лицо моё — само дружелюбие.

— Да? — взглянула она на меня, утирая остатки слёз.

— Ещё раз здравствуйте! Э-э-эм... У вас всё в порядке? Может, помощь нужна?

— Нет. Вы что-то хотели?

Она смотрела на меня с непониманием человека, которого отвлекают от важнейшего дела вопросом, вроде «Как пройти к библиотеке?».

«Что ж... Она не просит — так До́мник попросил уже».

Я исчерпал свои способности к импровизации, а тут ещё детский плач из дальней комнаты вышел на особенно высокую ноту. Девушка повернула в ту сторону голову, а я принял решение.

Она ещё только начинала поворачиваться обратно, когда моя ладонь опустилась ей на макушку. Вспыхнула серым доля «Омрак» — мгновенно отключающая сознание объекта. Я подхватил оседающее тело, одновременно проходя в коридор. Из комнаты справа выглянул мужчина, видимо, глава семейства. Его глаза расширились, рот начал открываться...

— Замри! — взглянул я на него, уже почти опустив бесчувственную девушку на пол.

Мой голос приобрёл монументальные плотность и объём, пространство еле заметно дрогнуло, а движения мужчины замедлились, будто он погрузился в густой сироп. — Нет, я не умею замедлять ход времени, этого вообще никто не может. Но моя Доля — Путь, сиречь пространство, и я знаю пару очень древних Слов.

«Молчание» из Речи Первых мне удалось сделать частью моей Воли совсем недавно. В моём исполнении, это Слово пока имеет небольшую силу, но и её достаточно, чтобы пространство, в радиусе нескольких метров, дало мне пару дополнительных секунд.