Верные сердца - Рыбкина Анна - Страница 17

Однажды, убегая от Грэя, Шустрец вскарабкался на бетонный столб! Он поднялся метра на три, прежде чем понял, что это не дерево, а обратно просто съехал.

Шустрец гулял на улице только с хозяйкой и вел себя как собака. Он прекрасно знал свою кличку, приходил на зов и не покидал пределы двора. Но дни становились все холодней, а их прогулки все короче. Кот был с этим не согласен, и Рите все трудней было заставить его идти домой.

Наступила зима, и прогулки прекратились совсем. Возмущенный Шустрец метался от двери к окошку, требуя свободы. Как-то раз Рита доставала коробку с вещами с балкона, и кот выскочил за ней. Почуяв улицу, Шустрец, не задумываясь, сиганул вниз!

Они жили на третьем этаже, под балконом был пышный метровый сугроб, так что кот, отряхнувшись, весело помчался по двору, а Рита побежала одеваться, чтобы загнать негодника домой.

На Новый год Рита с Олегом собирались съездить к его родителям. Присмотреть за котиком вызвалась соседка Галина Петровна, жившая этажом выше. Одинокая женщина недавно вышла на пенсию, так что свободного времени у нее было вдоволь.

Так и повелось, если ребятам куда-то надо было отлучиться, дело-то молодое, то в гости за город, то в поход, Рита заносила ключи соседке:

– Галина Петровна, вы уж извините…

– Да что ты, Риточка! – отвечала та. – Мы с Шустрецом вашим большие друзья, я только рада помочь.

Летом окончили институт, у Олега появилась возможность поехать в Москву, работать по специальности. Конечно, Рита собиралась ехать с ним.

– Только давай без всяких котов, – предупредил Олег. – Первое время вообще неизвестно, где жить будем, что снимать.

Рита понимала, что он прав. Подумав, она отправилась с разговором к соседке.

– Рита, что тут обсуждать? – воскликнула Галина Петровна. – Поезжайте, а Шустреца мне оставь.

– Это только на первое время, мы устроимся, и я приеду за ним…

Галина Петровна внимательно и серьезно посмотрела в глаза девушке, а потом сказала тихо:

– Риточка, оставь его насовсем, пожалуйста. Я буду о нем хорошо заботиться, поверь. Ну что ему там, в этой Москве? Сидеть взаперти одному целыми днями, вы ж работать будете. А если выскочит, не дай Бог, сразу потеряется в чужих дворах…

Через неделю ребята уехали, а Шустрец перебрался жить с третьего этажа на четвертый. Поначалу Рита звонила, Галина Петровна с готовностью рассказывала ей, как поживает котик.

Но рассказы эти были похожи один на другой, а столичная жизнь задавала такой темп, что звонки от Риты были все реже, а потом и вовсе прекратились…

Прошло пятнадцать лет… Судьба вновь занесла Маргариту в родной город. Она купила квартиру в новом районе, но однажды оказалась недалеко от тех дворов, где прошла молодость.

Нахлынули воспоминания, и Рита сама не заметила, как очутилась в старом сквере. Женщина миновала его в глубокой задумчивости и очнулась, остановившись перед своим бывшим подъездом. Она никак не решалась зайти. Столько времени прошло…

Вдруг дверь соседнего подъезда открылась, и оттуда вышла женщина с собакой на руках. Пес был не маленький. Женщина донесла его до газона и только там поставила на ноги.

– Гуляй, мой хороший, – приговаривала она.

Рита подошла поближе и увидела, что пес очень стар. Вся его морда была седая, а глаза, похоже, уже не видели. И все же она его узнала – это был Грэй.

– Еще жив… – прошептала Рита. – Так, может…

Она решительно развернулась и, подойдя к «своему» подъезду, набрала на домофоне номер квартиры Галины Петровны.

Ответа долго не было, но Рита все стояла, наблюдая, как женщина выгуливает слепого старого Грэя. Скорее всего, это была мама того мальчика, который много лет назад играл во дворе с собакой.

Наверное, он тоже уехал куда-то во взрослую жизнь, а старого друга оставил здесь, как и сама Маргарита оставила когда-то Шустреца.

Да, в хороших условиях, да, с доброй женщиной, но все же оставила. А ведь он тогда сам выбрал ее, пошел за ней через ночной город.

Маргарита вздохнула. Черный кот был ее удачей, а она от него отказалась. И вот, личная жизнь не сложилась, Олег оказался не ее человеком, не ее Мастером…

– Кто там? Сейчас, открываю, – раздалось из домофона.

Рита вздрогнула. Она даже не успела представиться, а дверь уже открылась.

Галина Петровна сразу узнала Риту и пригласила войти. В квартире пахло нафталином, сердечными каплями и кошачьим туалетом. В квартире пахло старостью…

На кухне, на табуретах, придвинутых к батарее и застеленных вязаными ковриками, лежали два кота. Один большой черный, другой, поменьше, рыжий. Оба были уже старенькими и не особо интересовались гостьей.

Рита с хозяйкой пили чай и долго-долго разговаривали.

– Вы уж простите меня, Риточка, но ваш Шустрец уже много лет носит другое имя, – говорила Галина Петровна. – Знаете, годам к четырем он так заматерел, превратился в вальяжного красавца… А тут – Шустрец, как-то несерьезно. И стал он Чарли.

Гуляла я с ним, сколько могла, но, конечно, не столько, сколько он хотел. Такой, знаете, своенравный стал, пока не нагуляется, не загонишь его домой. А у меня колени больные, тяжело мне стало его носить на четвертый этаж, он ведь килограмм семь вымахал, не меньше!

А потом во дворе появился рыжий котик. Робкий, забитый, худющий какой, вы бы видели! Стала я его подкармливать, а потом смотрю, вроде подружились они с Чарликом, ну я и забрала его, а то ночи-то уж холодные были. Ричардом назвала…

Галина Петровна ласково посмотрела на своих питомцев и продолжала:

– Что они творили, какие гонки устраивали – не описать! Квартира вверх дном стояла. Там, в комнате, ковер на стене висит, так они по нему под потолок забирались!

А на улицу мы больше не ходили. Сын приезжал, я попросила, чтобы балкон мне застеклили, и сетки на окна, а то Чарли уж больно рвался, все вниз глядел, боялась, что спрыгнет…

Ну, вот так и живем потихоньку. Чарли уже очень плох, то лапы задние не слушаются, то, знаете, забывает, где туалет…

Ой, заболтала я вас, Риточка, – спохватилась Галина Петровна, подливая гостье чай, – вы-то как, какими судьбами? Расскажите…

Маргарите особо рассказывать было нечего. Она сидела и гладила старого черного кота. Он жмурился, тарахтел, и было непонятно, узнал ли ее.

– Галина Петровна, а можно я с Шуст… то есть с Чарли на улицу выйду? Там тепло, мы в сквере на скамейке посидим.

И снова взгляд старой женщины стал серьезным и внимательным, как тогда, когда она просила оставить ей Шустреца.

– Конечно, Риточка, пойдите. Пусть весной подышит. И знаете, спасибо вам за него, этот кот спас меня от одиночества.

Они расположились под той же яблоней, на которую когда-то черной птицей взлетал Шустрец. Она стала большой, раскидистой и цвела все так же неистово.

Вот, у каждого свой век, думала Маргарита, я повзрослела, котик состарился, а яблоня лишь стала краше. Она посмотрела в глаза старого кота, и ей показалось, что он читает ее мысли.

Его взгляд был мудрым, он словно говорил:

– Не грусти, Маргарита, круговорот жизни не остановить. Мое время подходит к концу, но у тебя впереди еще много лет. Ты вернулась за своей удачей, и теперь все у тебя будет хорошо.

Кот зажмурился и мирно задремал на коленях Маргариты, а она вдохнула полной грудью пьянящий весенний воздух, и ей вдруг захотелось смеяться, жить и любить, в точности как той далекой июньской ночью, когда черный котенок впервые запрыгнул к ней на колени…

Вернувшись из армии, он сразу устроился охранником в супермаркет недалеко от дома. А что? Зарплата пусть и небольшая, зато сразу, без всякой учебы и карьерной лестницы.

Ему хватало. Прикупил недорогой одежды, щеголять не перед кем было, девушка его не дождалась, друзья тоже как-то порастерялись – у кого бизнес, у кого семья, у кого шумные тусовки, которые он никогда не любил.