Солдат и пес. Книга 1 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 7

И меня отвели в столовую, где аскетично покормили. Нормалек! Лишних приемов пищи у солдата не бывает.

Я припустил в казарму, собрал все барахло, все документы на себя и Грома, аккуратно упаковал в вещмешок. Хотел проститься с Сашей и Колей, но не нашел: временные рабочие руки в части тоже никогда не лишние — куда-то пацанов заправили на работы… Я понесся в вольеры, вновь взбудоражив собачье население.

Гром ожидал меня уже совершенно по-дружески. Морально принял эволюцию хозяина.

— Едем, братишка! — сказал я ему, напоил, отвел справить малую нужду, и все же прибрал вольер, даже нашел возможность вымыть миски. Шопин ко мне по-человечески, ну и я к нему в ответ. Надел на Грома сбрую, включая намордник — правила есть правила, я их соблюдать привык. И уже вдвоем мы отправились к вещевым складам, расположение которых я успел хитроумно выведать у тех же добросердечных тетушек.

Точно, у одного из складов, уткнувшись задним бортом в эстакаду, стоял ГАЗ-66, а рядом с ней глубокомысленно курил мешковатый лейтенант совершенно нестроевого вида, да еще в очках. Ну, понятно — двухгодичник, выпускник вуза, призванный на военную службу. С пренебрежительным армейским прозвищем «пиджак».

— Товарищ лейтенант! — вытянулся я перед ним, четко бросив правую руку к пилотке. — Рядовой Сергеев для прохождения службы в в/ч 52506 прибыл!

Он малость растерялся, но тоже неловко откозырял, держа дымящуюся сигарету в левой руке. Мне даже почудилось, что он чуть было не пробормотал: «Очень приятно…», но все же спохватился. Сказал:

— Вольно. Военный билет, командировочное удостоверение.

И покосился на Грома.

Изучив документы, он произнес:

— Во взвод караульных собак, значит…

— Так точно.

— Ладно. Лезьте в кузов, да поехали. Мы практически загрузились… Матвеев! — окликнул он одного из бойцов. — Все готово?

— Почти, товарищ лейтенант! Еще две партии сапог. Распишитесь у них в накладных!

— А, точно, — вспомнил очкарик и пошел расписываться.

Пять-не пять минут, но вскоре выехали. Матвеев за рулем, лейтенант — так называемый старший машины, а мы с Громом в кузове под тентом. Кузов примерно до половин был заполнен всякой мануфактурой: матрацы, свертки шинелей, п/ш обмундирования и белья, шапки, сапоги… Часть готовилась к зиме.

Я развернул несколько матрацев, мы вольготно расположились на них как на креслах, и в общем, доехали с комфортом. Естественно, «шишига» — не лимузин, а дороги советской глубинки — не автобаны, но тем не менее… Ехали часа полтора. Местность — сильно севернее Москвы, а мы еще и ехали на север. И глядя поверх заднего борта, я видел, как с каждым километром густела и дичала тайга вокруг дороги. Утро начиналось более-менее ясно, но как-то незаметно набежала облачность, посмурнело, и когда Матвеев засигналил перед воротами части, требуя пропустить, небо уже грозило дождем.

Ворота на электрической тяге громыхнули, с лязгом поползли вправо. Грузовик заехал на территорию, остановился.

— Сергеев! — крикнул лейтенант. — Выгружайся тут, потом в штаб, найдешь майора Демина. Понял?

— Так точно, — я успел прибрать матрацы, выскочил, помог Грому. «Шишига», взревев, покатила дальше, а я не успел толком оглядеться, как из здания слева — КПП, контрольно-пропускного пункта, вышел рядовой со штык-ножом на поясе.

— Новенький? — осклабился он.

— Сейчас новенький, буду старенький, — улыбнулся я.

Боец расхохотался:

— Ну до этого тебе как медному котелку! Что, Демина велели найти?

— Да.

— Он на территории, минут через десять должен сюда подойти. Лучше тут подожди.

— Ясно, — я глянул в небо, надеясь, что до пришествия майора Демина дождя не будет.

Рядовой лениво удалился на КПП, не закрыв за собой дверь, и я услышал, как он там крикнул кому-то:

— Федя!

— Э? — откликнулся голос с неуловимым акцентом.

— Так чего там в увольнении-то было?

— Бабам знакомился, — акцент стал сильным.

— Где?

— На почта.

— Красивая?

— А! Где красивый? Сискам нету. Мне нада, чтоб сискам балшой!

Собеседник заржал, я тоже улыбнулся, и вдруг сзади раздался насмешливый голос:

— Ага! Кажись, духи в нашу часть залетели?..

Я резко повернулся. Ухмыляясь, ко мне подходил рядовой с расстегнутой верхней пуговицей, пилотке, сбитой на затылок, распушенным ремнем — бляха «на яйцах». Руки в карманах. Рожа нагло-презрительная. Здоровый жлоб, пониже меня ростом, но плотный, плечистый и даже, пожалуй, с лишним весом.

Подойдя, он сплюнул влево.

— Ну че, душара? Вешаться сразу будем или через неделю?

Я хмыкнул:

— Во-первых, здравствуйте.

Улыбка сбежала с лица, глаза недобро прищурились:

— Не понял!.. Ты чего, умный, что ли? Или сильный?

— Я сильно умный. А ты всегда вопросом на вопрос отвечаешь? — сказал я и ощутил, как у моей правой ноги напрягся Гром, издав легкое ворчание.

Конечно, парень это заметил. Скосился на собаку. И вдруг преобразился, вмиг вытянувшись, приведя пилотку в норму и спешно застегивая верхнюю пуговицу.

— Что здесь происходит? — негромко произнес спокойный голос.

Я обернулся. Гром тоже повернул голову.

К нам неспешно подходил немолодой старший лейтенант. Честно скажу, странновато было видеть человека в таком чине и в таком возрасте. Лет сорок, наверное. Впрочем, рядовые офицеры, тянущие лямку службы в суровых условиях далеких гарнизонов, зачастую выглядят старше своих лет. Но этому старлею точно не было меньше тридцати, что соответствовало бы чину… Невысокий, не очень плечистый, но плотный, коренастый, он казался сделанным из какого-то твердого, неподатливого материала. А облачен был в амуницию дежурного по части, включая красную повязку на руке.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! — поспешно отрапортовал здоровяк, успев застегнуть пуговицу, но не крючок воротника.

Офицер не счел нужным ответить на приветствие. Он молча окинул взглядом стоявшего по стойке «смирно» рядового и лишь после паузы соизволил сказать:

— Гладков!

— Я!

— Вижу, что ты. Почему у тебя вид такой уругвайский?

— Виноват…

— Ремень!

Гладков поспешно подтянул ремень в нормальное положение.

— Крючок!

— Сломался, товарищ старший лейтенант. Отлетел.

— Исправить!

— Есть!

Старлей перевел взгляд на Грома, и лицо его как-то необъяснимо потеплело.

— Так… — произнес он. — На службу, значит?

— Так точно, — четко ответил я, понимая, что это и есть тот самый старший лейтенант Смольников, под чьим началом мне надлежит служить.

— Качественный, — кивнул он на Грома. — Все стандарты породы выдержаны…

Перевел взгляд на меня:

— О чем говорили?

— Да ничего особенного, — сказал я. — Просто познакомился с новыми сослуживцами.

Старлей иронически хмыкнул:

— Вот как… Ну ладно. Гладков, я так понимаю, у тебя есть желание домой поехать тридцать первого декабря. В двадцать три пятьдесят девять. Так, что ли?

Гладков криво заулыбался, демонстрируя, что понимает начальственный юмор.

— Н-ну, товарищ старший лейтенант…

— Смотри, будет «ну». Организую… Усвоил?

— Так точно!

— Свободен. Крючок пришей!

— Есть! — и верзилу как ветром сдуло.

В двери КПП показался знакомый мне боец:

— Товарищ старший лейтенант! Звонят.

— Подожди тут, — сказал дежурный и отправился в здание. Походка у него была тяжелая, ступал он плотно, по-медвежьи, без малейшего изящества в движениях. Вообще сразу, интуитивно чувствовалось, что этот человек прошел тяжкую, трудную школу жизни и службы. И невеликий чин — следствие того, что ему пришлось долго подниматься с самых низов…

Недолго переговорив, он вышел из КПП в сопровождении насупленного младшего сержанта:

— Понял, Левченко?

— Так точно… — без радости в голосе ответил тот.

— А раз так, чтоб было сделано! Плохо подчиненных контролируешь. Исправляй!