Начальник милиции. Книга 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 5

— Макар Ефимович — это который Ларионов? — хмыкнул я, еще не понимая, почему его все знают, а я нет.

Кто же он такой? Но спрашивать об этом пока не стал, всё-таки это может выглядеть странно. Ведь в какой-то степени я и есть агент, только из другого времени, и не чаю узнать, кто меня внедрил. Будем надеяться, что дотошный и скрупулезный Валентин сейчас выложит кусок его биографии. Но Загоруйко лишь кивнул.

— Он самый… Человек-эпоха… Я, можно сказать, вырос на его трудах.

Яснее не стало, но ничего, на месте разберемся. УАЗик покачивался и полз по двору, выруливая на асфальт. Мы заехали в ГОВД, и я взял Мухтара.

— Р-работа, Р-абота! — проговорил я, когда подошел к вольеру.

Думал разбудить его этим, сюрприз устроить, так сказать, но тот уже выскочил из будки, лишь только услышал мои шаги. Заблаговременно узнал по походке и радостно залаял. Бросился на сетку и даванул на нее лапами. А потом еще. Такой финт он всегда проделывал, показывая, как рад меня видеть. Я прицепил поводок и ошейник и отвел его в кандей бобика.

Когда добрались до места происшествия, там уже сгрудились машины, милицейские и без окраса. «Волга» канареечного цвета, очевидно, привезла ответственного от руководства из главка. Черная «Волга» — доставила прокурора и следователя прокуратуры. Еще какие-то машины были, принадлежность которых я не определил. Похоже, что убили как минимум директора мясокомбината или председателя горисполкома. Типун мне на язык, пускай Эрик Робертович живет и здравствует…

Мы остановились, и к нашему УАЗику подскочил Кулебякин. Он был в форме, но милицейский галстук нацепил на скорую руку, задом наперед.

— Ну что так долго? Ядрёна сивуха! — изображая кипучую деятельность перед высокими «гостями», Петр Петрович махал руками, показывая, что личный состав у него «вот где сидит!» со своими опозданиями.

— Пробки, — пожал я плечами.

— Какие пробки? Вышибло? — опешил шеф.

Такого слова в Зарыбинске не знали, я позволил себе лишнего с недосыпу. Ну а чего он на нас руками машет?

— Давайте быстрей шуруйте в квартиру, — Кулебякин ткнул на нужный подъезд, возле которого стояла скорая, а потом тихо добавил: — пока эти прокуроры и ответственные следы там не затоптали.

А потом взял меня за локоток и тихо проговорил:

— Ту уж постарайся, Саныч, след возьми как надо, знаю, что на больничном, но дело громкое. Сам знаешь, что Ларионов — это не хухры-мухры. Всем мало не покажется, если по горячим не раскроем. Не посрами службу, ага?

— Все сделаем, Петр Петрович, если там только следы не затоптали.

— А вы вот долго добираетесь! — снова взмахнул руками начальник и ускакал куда-то мячиком в погонах.

Мы поднялись в квартиру, продрались через толпу каких-то созерцателей в форме и в костюмах и очутились в прихожей. Хвала Марксу, дальше коридорчика из всей присутвующей высокой братии никто не прошел. Хватило ума ждать Мухтара и криминалиста.

Это гуд, значит, есть надежда, что следы живы, как дактилоскопические, так и трасологические (следы обуви, то бишь), ну и запаховые, конечно. Последние вообще особо чувствительные и долго не держатся. Любой дождь-ветер легко их уничтожит. Хорошо, что в квартире дождей не бывает, но чем больше народу тут дышит — тем нам же хуже.

Я пошел с Мухтаром первым. Загоруйко — сразу за мной вплотную, почти параллельно. Я попутно осматривал обстановку и подмечал детали, старался идти с псом по краешку коридора, на тот случай если там есть слабо видимые следы.

Валентин опытным глазом тоже изучал обстановку. Вперился очками в пол, пригнувшись и подсвечивая линолеум карманным фонариком. При этом свет основной приглушил.

Оказывается, если включить люстру, то следы не так просто разглядеть будет. Тут эффективнее фонарик и его косо падающий свет. В нём любой пылевой или грязевой след вычерчивается, так как имеет, хоть и незначительный, но осязаемый рельеф. Бывает даже так, что и следы рук можно увидеть еще до обработки их дактилоскопическим порошком.

Все эти тонкости я усвоил, плотно работая с Загоруйко на местах происшествий. Иногда даже подумывал, что, случись с ним чего, смогу и эксперта заменить на месте происшествия.

Да и сам оглядывался внимательно. Вот квартирка, на мое удивление, оказалась вовсе не шикарной и по-номенклатурному богатой. Какие-то затертые обои, старый палас и местами прокуренный диван. Вот как, значит, живет местная знаменитость. Кто он такой, черт возьми?

Я вошел в зал и увидел, наконец, труп.

Жертва распласталась в луже собственной крови. Никогда не видел столько крови. Она растеклась тягучим багровым пятном по комнате, местами уже образовались сгустки, пошел процесс свертывания.

Сам потерпевший на вид был возраста немолодого, но и не дряхлого. Застывшее лицо изрыто заметной сеточкой глубоких морщин, но, похоже, не от подступающей старости, а от разгульной жизни. Тех, кто любит причаститься каждый божий день к зеленому змию, после многих лет злоупотреблений — сразу видно. На такого глянешь и сразу скажешь, что алконавт. Вот и про мужика, что лежал в крови, так легко можно было подумать.

Единственное, что не вязалось с образом маргинала, это его халат из восточной парчи с арабскими узорами. Я в тканях не разбираюсь, пусть будет парча, хотя, возможно, это был шелк или вообще шкурка муми-тролля.

Несмотря на потертую внешность, от потерпевшего все же веяло некоторой противоположностью, отнюдь не образом алкаша, а… интеллигентностью, что ли. Мертвец гладко выбрит, усики тщательно подстрижены, лысеющая макушка зализана, будто, несмотря на разгульный образ жизни, он любил прихорашиваться у зеркала. Этакий спившийся аристократ, ну или заводской бухгалтер.

Я продолжал внимательно осматривать тело. Халат во многих местах продырявлен, отверстия щелевидной формы, из них совсем недавно стекали ручейки крови, собираясь в обширную лужу на полу. Но теперь они застыли и впитались в «парчу».

Понятно… Ножом потыкали. Способ убийства ясен. Яснее не бывает. Причем много раз и как-то хаотично порезали, будто неумело, и кромсали впопыхах или в приступе ярости, аффекта. Очевидно, что тот, кто это сотворил — не каждый день людей ножом режет. Судя по множеству колото-резаных — практики мало, и «пациент» не сразу умер.

Зрелище, конечно, не для слабонервных, но из таких чувствительных в опергруппе у нас только Ваня, а ему еще предстоит увидеть этот «пейзаж».

Мухтар и Загоруйко же только поводили носами. Первый принюхивался, второй соображал и прорабатывал план дальнейшего поиска следов. А их, на удивление, не было. По крайней мере, видимых.

Это меня озадачило — как можно было не вляпаться в кровь и не наследить, не натоптать кровавыми подошвами. Но нет, чисто, как в больничной палате перед приходом главврача.

— Ну чего вы там возитесь? Все и так ясно, — раздался голос за спиной. — Похоже на бытовуху или ограбление. Нужно проверить, было ли что похищено.

Я оглянулся на голос, там за нами маячил тип в звании полковника милиции. Немного надутый, словно индюк, важный и деятельный. Это сразу видно по его глазам, которые смотрели на бренный мир с некоторым снисхождением и иронией.

— Я бы не торопился делать такие выводы, — в задумчивости пробормотал Загоруйко, не оборачиваясь и не глядя на обладателя голоса. — Пока не будет полностью обследована обстановка на месте происшествия.

Индюк даже несколько обиделся — какой-то провинциальный молодой криминалист смеет так прилюдно возражать ему — ему, полковнику милиции, ответственному от главка. Разве он не видит, щенок, с кем разговаривает. Но Валя действительно не видел, так был увлечен работой.

То, что полковник был именно ответственный — я не сомневался. Кому еще надо нос сюда совать из высоких чинов неместных? Как рассказывал мне Баночкин, ответственными от руководства назначали разных начальников из области, что сидели в самом главке. Полномочия каждого длились дежурные сутки по составленному графику. Они должны были, как это звучит в инструкциях, контролировать процесс оперативного реагирования на заявления и сообщения о значимых преступлениях, а иначе говоря — разруливать всякие сложные моменты по дежурным суткам, принимать неотложные организационные меры к раскрытию по горячим следам и делать прочую громкую чепуху.