Первомай (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 43

— Ты раньше времени его не вскрывай, — тихонько бросил Афон первому бандосу. — Голод хочет сам ему сердце вырвать.

Голод уже не молод, не вырвет, а вот эти псы вполне справятся. И выбывшего Керна легко заменят в заплечных делах. Не уехали, значит… Ну, да, куда тут ехать, если нужно беглеца ловить. Ловить и колоть. Колоть и валить. Душегубцы. Доберусь я до вас, до всех доберусь.

Что-то в последнее время много бандитов вилось вокруг меня. Каждый день кто-нибудь, да поджидал. Вчера те дурачки подкатили, которые вроде как с Сапфиром, но пришли мстить за личные обиды. Ещё немного и путаться начну. Это были те самые, что возили меня к Голоду, в смысле, в гараж к Храпу.

— Давай, вяжи ему грабли, — сказал первый второму и добавил, глядя на меня. — Повернись, чухан. Руки назад тяни.

Для убедительности он поиграл финкой, покрутив её в руке. Пижон. Я с ними ещё не дрался, в прошлый раз всё прошло спокойно, меня окружили и засунули в тачку. Но теперь ситуация была в корне иной. Теперь я слишком хорошо понимал, о чём идёт речь. Ставка — жизнь. А вот они, понимали ситуацию чуть хуже.

Поэтому, не давая закрепиться, собраться с мыслями или вызвать подмогу, я резко, без замаха, без демонстрации подготовки толкнул стоящего передо мной жонглёра. Просто в грудь. Толкнул левой рукой, с силой, но без разрушительных последствий, естественно. И одновременно, ударил того, кто был чуть правее, Афона.

Первый не ожидал удара и отлетел назад, выронив из руки нож. Вернее, он его схватил, но неловко, порезался и тут же разжал пальцы. А вот Афон успел среагировать. Я метил ребром в кадык, но он успел выставить блок и уйти в сторону. Бывалый, урод.

— Борзый кент, — бросил Афон.

Первый же не проронил ни звука. Он чуть присел, согнув ноги в коленях и расставил руки. Кровь стекала на снег, делая его вид более зловещим, как если бы он был демоном. Второй, тот который Афон, чуть отклонился, готовясь нанести удар и, размахнувшись его нанёс.

Он ударил ногой, но я был готов. Уделить ему столько времени, сколько было нужно, я не мог, потому что первый урод тут же бросился бы на меня, но ногу его отбил и даже чуть провернул его, так что он закрутился по инерции.

Пропустить такой момент я, конечно, не мог, тут же рванул вбок и обрушил локоть ему на затылок. Но и первый кент тоже не мог этого пропустить. Он, сука, в одно мгновенье просчитал, что я буду делать и бросился на меня. В итоге мы втроём полетели в голый, без листвы, но с ягодками и колючками, куст шиповника.

Раздался громкий треск. Афону было не позавидовать, он летел мордой вперёд, в самую гущу шипов. Но и у меня позиция была не ахти. В полёте я умудрился долбануть того, кто был надо мной кулаком в висок. Получилось отлично и, когда мы завалились, я саданул ещё раз. Но и сам я хорошенько приложился затылком.

Лучше всего было то, что, падая, я согнул в колене ногу, подставляя под окровавленного бандоса и теперь откинул его, с силой её выпрямив. Я поднялся на ноги. Было это не очень элегантно, поскольку упал на спину, а со всех сторон меня тянули и цепляли колючие ветки. Но встал я раньше первого упыря.

Встал и с размаха прописал ему носком ботинка в чайник. Послышался хруст, и чувак полетел в кусты. А я вырвал из-под снега здоровенный кусок ветви, похожий на палицу. Она была тяжёлая и я уж было пожалел, что взялся за неё, потому пропустил, как из куста вылез Афон.

Вся рожа у него была покрыта царапинами и мелкими порезами и, соответственно, каплями и струйками крови. Он зарычал, как раненый оборотень и пошёл на меня. И тут уж мне ничего не оставалось, как воспользоваться палицей.

Эй, дубинушка, ухнем!

Эй, зелёная, сама пойдёт!

Подёрнем, подёрнем,

Да ухнем!

Я рванул её вверх, вздымая над головой, и обрушил на врага. Она, гадина, была тяжёлая и враг успел увернуться. Он отклонил голову и подставил руку, но вес орудия снёс эту защиту, и толстенная дубина угодила ему по ключице, разрывая и размалывая человеческую плоть.

Он, застонал, повалился вбок и, не долетев до матери сырой земли, повис на прогнувшихся ветвях кустарника, оставаясь дальше неподвижным и безмолвным. За спиной послышался треск и я, не оглядываясь, развернулся всем корпусом, прочерчивая дубиной смертельную окружность. Как метатель молота.

И это я сделал хорошо. Моё богатырское оружие нашло врага. Удар пришёлся по голове. Не такой уж и сильный был этот удар, но моему измотанному противнику хватило. Он рухнул, как подкошенный и уткнулся лицом в снег.

Я тоже был измотан. Времени вся эта возня заняла не слишком много, но силы забрала все, что были. А они мне могли ещё пригодиться. Если на подступах к турбазе были вот эти двое, то и у корпуса, естественно, меня тоже поджидали неприятности.

Снова раздался шум двигателя. На этот раз ехал автобус. Я выглянул из-за кустов и увидел уже его хвост. Автобус был тот самый, что привозил нас в пятницу вечером. Блин. Если бы вышел на дорогу чуть раньше, они бы меня подобрали и вместе бы мы сейчас мчались по направлению к городу.

Правда, в случае возможных разбирательств с властями все бы подтвердили, что подобрали меня именно здесь, где лежали два неподвижных тела. Какое совпадение. Впрочем, я надеялся, что тела всё ещё живы, хоть и не особо подвижны. Мне эти парни не нравились, но и лишать их жизни по своему произволению мне не улыбалось.

Осмотревшись по сторонам, я решил двигать в обратную сторону. Прошёл снова через дыру в заборе и дальше — в сторону железнодорожного профилактория. Но теперь я не шёл, а бежал. Когда этих вурдалаков найдут, за мной сразу снарядят погоню. Тут всё ясно. И деться особо некуда. Тропинок да дорожек — раз два, да обчёлся. А ещё и просматривается всё очень неплохо. Кустарники и молодая поросль, конечно, дают кое-какую защиту, но влететь очень легко.

Не попадаясь никому на глаза, я проскочил мимо профилактория и повернул в сторону деревни. Голосовать на остановке было невозможно, потому что вероятность тормознуть своих преследователей была довольно высокой. Поэтому я решил в направлении уехавшего грузовика. Вариант был не идеальным, но всё лучше, чем стоять на трассе.

Дорожка, как и сказал водитель, была разбитой, с большими лужами и ледяными накатанными участками. Воздух пах сладостью и свежестью, но мне было не до романтики. Я шагал по краю дороги, то по льду, то по раскисшей грязи, и постоянно прислушивался, чтобы в случае приближающегося шума мотора успеть сигануть в сторону и залечь за бровкой, в канаве или под кустом. Никто, к счастью, не ехал ни в том, ни в другом направлении и минут через тридцать я оказался в деревне. Здесь была остановка и там стояло несколько человек, ожидая автобус в город.

Я прошёл мимо. Во-первых, меня могли искать и здесь, а, во-вторых, видок у меня был тот ещё. Помятый, поцарапанный, с надорванным рукавом и по колено в грязи. Рукав, похоже, во время падения в шиповник пострадал. На попутку в таком виде рассчитывать было самонадеянно. Я прошёл по центральной улице, ведущей от реки и свернул в небольшой проулок.

Снял пальто, встряхнул, убрал веточки и прилипшие листья. Почистил ботинки, обтирая их об мокрый тяжёлый снег. Брюки тоже потёр снегом, набирая его в ладонь. В общем, насколько мог, привёл себя в порядок. Тем не менее, идти на остановку я не рискнул, потому что оттуда, в случае чего, бежать было некуда. А то, что мои преследователи заглянут и в деревню, было вполне возможно.

Чёткого плана не было, и я пошёл по боковым улицам, в надежде найти кого-нибудь, кто собирается ехать в город и попроситься в попутчики. Что-то же надо было делать. Вот я и пошёл. Шёл, шёл, никого не встретил, но увидел грузовик. Тот самый зилок, на котором приехал на турбазу. Не знаю, можно ли это было назвать удачей. Он стоял у маленького покошенного магазина и, возможно, вскоре должен был ехать обратно.

Я хотел войти, но остановился. Если те две гиены, что напали на меня всё же окочурятс,я и это получит огласку, водитель обязательно меня вспомнит. И то, что довёз практически до места преступления и, несомненно, вспомнит, что вёз обратно, но уже из деревни и вид у меня был такой, будто я побывал в переделке.