Первомай (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 28

— Кошкин, — обратилась к нем моя соседка с химией. — Герой ты наш! Про трёшку не забудь! Завтра отдать обещал.

— Не забуду, — недовольно ответил тот. — Вот, Надежда, ты всегда такая! В самый неподходящий момент!

— Кошкин, — окликнул его и я. — Столовая наша когда закрывается? А то у меня кишка кишке бьёт по башке. Не ел ещё сегодня.

Он не ответил и только рукой махнул.

— Видать, действительно сильно тебе вчера звезданули, — потрясла мелкими кудряшками моя соседка. — Закрыто уж давно. Так что иди в магазин и покупай себе еду там!

— Сейчас там только завтрак туриста купить можно, — донеслось из дальнего угла.

— Ладно, пошёл, — кивнул я и толкнул дверь. — До свидания

Проходя мимо комитета комсомола, я решил зайти и глянуть на машинку, чтобы оценить ситуацию. Пришлось бы вступить в разговоры с этой Ларисой Журовой, но что делать, машинка-то была нужна.

По счастью, никакой Ларисы там не оказалось, а был только парняга с сытой рожей. Он сообщил, что Журкову вызвали в райком и будет она теперь только завтра. Дела этой Журковой меня не интересовали поэтому я покрутил головой и ушёл, не обнаружив никакой пишущей машинки.

Выйдя из управления и бросив взгляд на кумачовый плакат, закреплённый на козырьке здания, я зашагал по направлению к общаге. Выше знамя коммунистического труда! Это можно, это хорошо. Я зашёл в гастроном на углу, рядом с остановкой, откуда ездил в универмаг и обнаружил, что кроме «Завтрака туриста» тут было ещё кое-что.

Его я, конечно, тоже взял, но ещё прихватил мокрую пирамидку молока, две пачки сырковой массы с изюмом, килограмм молочных сосисок и полкило неровной «Чайной» колбасы с кусочками сала. За колбасой и сосисками выстроилась очередь, но зашёл я удачно, судя по всему.

Немного запутался, вспоминая, как устроена система, но разобрался быстро. Сначала нужно было отстоять очередь, чтобы сделать заказ. Недобрая продавщица молча и практически не глядя отрезала шмат колбасы, положила на весы лист серой бумаги потом бросила на весы и нацарапала на кусочке кассовой ленты несколько закорючек. То же произошло и с сосисками.

С этой запиской я пошёл в кассу, снова отстоял очередь, отдал почти четыре рубля и вернулся, чтобы отстоять третью очередь, и получить, наконец, свои покупки, завёрнутые в бумагу. Заодно уж я купил полкило конфет батончиков, бывших особо популярными в моём детдомовском детстве.

Выйдя из гастронома и в очередной раз перейдя перекрёсток, я зашёл в булочную. Постояв некоторое время и вдыхая аромат хлеба, купил белую плетёную булку, а в кондитерском отделе эклер, называемый «Заварным» пирожным.

Со всеми этими богатствами я двинул в общагу, но по пути натолкнулся на «Молочную кухню», и в небольшом помещении с низким потолком набросился на «ленивые» вареники, обильно политые сметаной. Они были похожи на разваренные клёцки с редкими вкраплениями творога, но вкус имели просто восхитительный.

Алюминиевая вилка у меня в руке двигалась, не останавливаясь и накалывала кубик за кубиком, а потом отправляла их в мой рот. Тёплая сладкая жидкость цвета маренго несмотря на то, что не являлась кофе, казалась довольно вкусной. «Кофе» был ячменным, сваренным на молоке и на треть состоял из густого осадка.

Насытившись и повеселев, я двинулся к общаге. Нужно было найти машинку. Это была задача номер один. Печатная машинка…

Давида в комнате не оказалось и я, не раздеваясь, завалился на постель. Через два дня должно было состояться крупное ограбление инкассаторов в Волгограде. Я, естественно, сообщил об этом в органы. Написал не слишком подробно, но достаточно для того, чтобы предотвратить или, хотя бы по горячим следам раскрыть. Теперь нужно было придумать, как выяснить, предотвратили или нет, раскрыли или нет…

Сапфир, конечно, у меня был в кармане, но он мог не знать, что происходит в Волгограде… Да и, по моим соображениям, в ближайшее время он должен был залечь на дно, в самый ил. Поэтому нужен был человек в милиции. Хороший доверенный человек. Размышляя, я незаметно отрубился и проснулся от стука в дверь.

— Не заперто, — крикнул я, открывая глаза. — Заходи не стой.

Зашла Настя. Она сразу подбежала ко мне и внимательно осмотрела.

— Всё нормально, — усмехнулся я и начал вставать.

— Лежи-лежи! — с заботой в голосе воскликнула она. — Я тут кое-какие продукты прихватила, чтобы ужин сварганить. А то ты не ел, наверное, целый день.

— Ел я, ел, не переживай. Вон угостись колбасой.

Настя быстро развела хозяйственную деятельность и, пока я возлежал на ложе, она начистила в миске картошки и поставила её вариться на электрическую плитку. Засекла время и за пару минут до выключения бросила в кипящую воду сосиски.

Пока она суетилась, всё было легко и непринуждённо, но, когда мы сели к столу, темы для разговоров вдруг внезапно исчезли и повисла пауза. Моё здоровье, выполнение плана и успехи отечественного кинематографа мы обсудили ещё в процессе готовки, а теперь вот и поговорить не о чем оказалось. Я, к тому же, не ел, не успев проголодаться после «Молочной кухни».

Впрочем, вскоре появился Давид и разрядил обстановку. Он с удовольствием набросился на еду, но прежде достал бутылку с чачей и заставил нас пропустить по рюмочке. Вернее, никаких рюмок у нас в хозяйстве не нашлось, поэтому разливал он в эмалированную кружку, и пили мы из неё по очереди. Почти, как в армии, хотя там кружка была у каждого своя.

— Александру Петровичу нельзя! — начала было протестовать она, но мы с Давидом быстро объяснили, что чача благотворно влияет на всасываемость препаратов.

В общем, спать я лёг так ничего и не решив. Денёк был напряжённый и меня сморило, несмотря на то что разница во времени была на моей стороне. Утром, поскольку на работу можно было не ходить, я занялся зарядкой и принял контрастный душ. И только потом, безо всякой спешки вышел из общаги и направился в сторону фабрики.

Идти было недалеко, и я шагал по морозному утру, глядя на чистое синее небо, залитое солнечным светом. Скоро весна, скоро тепло. В воздухе ощущалось это ожидание, чирикали воробьи, прохожие улыбались. То, что за мной кто-то идёт, я почувствовал не сразу. Шёл не оглядываясь и не ожидая никаких неприятных сюрпризов.

Но потом явственно ощутил на затылке тяжёлый и внимательный взгляд. Я остановился, подойдя к киоску «Союзпечати». Сделал вид, что разглядываю газеты и журналы, но на самом деле пытался увидеть в отражении, следит ли за мной кто-нибудь. Точно сказать было трудно…

«Работница», «Крестьянка», «Крокодил» и другие обложки, знакомые с детства… Купив «Комсомольскую правду», я резко обернулся и увидел непонятное движение, будто кто-то резко отвернулся или кинулся в сторону. Но в том то было и дело, что «будто». Уверенности не было. Тогда я ускорил шаг и решил сократить маршрут.

Я свернул во двор и быстро пошёл по утоптанной снежной тропинке, ведущей наискосок. Она вела мимо высаженных во дворе голубых елей, создающих небольшой скверик и заворачивала за трансформаторную будку. Скользкая и почерневшая, тропинка была неудобной для пешеходов, но вполне подходила для моих целей. Я посмотрел на часы и прибавил шагу, типа сообразил, что опаздываю.

Но вместо того, чтобы пройти мимо ёлок и двигать дальше, я свернул и спрятался за деревьями. Затаился и прислушался. Приближались шаги. Ну что же, может, это случайное совпадение, а у меня просто разыгрались нервишки. А может…

Я резко выскочил из-за ели и оказался прямо перед человеком, спешащим по тропинке. От неожиданности он поскользнулся, но сохранил равновесие, а у меня не осталось никаких сомнений, этот хрен шёл именно за мной. И я его знал.

Я пристально посмотрел на своего преследователя, засунул руки в карманы и, подражая Глебу Жеглову, прохрипел:

— А теперь — Зубатый! Зубатый! Я сказал!

Он восстановил равновесие и холодно улыбнулся: