Ангел по имени 112 - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/61
• Следующая

Во-первых, он обнаружил, что прикован ржавой цепью к спинке солдатской койки, а напротив этого жесткого ложа терпеливо сидят четыре уродливых пса с белесой шерстью и глазами прирожденных убийц.

Во-вторых, вокруг тошнотворно воняло псиной, кровью и прогорклым салом, и это наводило на самые неприятные мысли.

В-третьих, пришел похожий на мертвеца старик и с ходу объявил Славика врагом народа. На старике был мундир НКВД, а на поясе висел пистолет в кобуре, так что шутки с ним были плохи.

Славик попытался доказать, что врагом народа не может являться в принципе, потому что сам попал в беду. Но старик его не слушал. Он бубнил что-то свое про великого вождя и учителя, про немецких диверсантов, которые способны принимать любые обличья, и про возмездие, которое неминуемо настигнет врагов народа, под какой бы личиной они ни скрывались. Славик понял, что весь этот бред имеет к нему самое непосредственное отношение и возмездие витает совсем рядом.

Но настоящий ужас охватил его чуть позднее, когда старик отстегнул цепь от солдатской койки и прямо так, на цепи, повел Славика на экскурсию. Пока шли, он ни на минуту не прекращал устную политработу, славил вождя и учителя, проклинал врагов и грозил Славику беспощадной, но справедливой расправой.

Привел он своего гостя в тот самый собачий загон, укрепленный колючей проволокой. Здесь хозяин завел какой-то допотопный движок, работавший то ли на мазуте, то ли на солярке. Помещение осветилось мутно-желтым светом. Лампочек под потолком было много, но прямо на глазах у Славика они перегорали одна за другой, поэтому с каждым мгновением в зале становилось все темнее. От собачьего духа, от вида копошащейся мохнатой массы Славику стало дурно. И он уже во второй раз потерял сознание, когда старик указал ему на какой-то странный мешок, валявшийся на полу перед загородкой из колючей проволоки.

– Вот так мы уничтожаем врагов, – торжествующе проскрипел старик. – Как бешеных собак.

Когда Славик присмотрелся, то обнаружилось, что врагом на этот раз оказался не кто иной, как Боб, который был теперь мертвее мертвого и, кажется, в таком качестве предназначался на корм собакам. Видимо, заблудившись в подземных коридорах, бандит нарвался на «лейтенанта» и схлопотал от него пулю. Старик, впервые за много лет столкнувшийся с настоящим врагом, был на седьмом небе от счастья и намеревался оттянуться по полной программе. В его безумном мозгу рождались мысли, одна безумнее другой. Сообразив все это, Славик мигом хлопнулся в обморок.

Очухавшись во второй раз, Славик получил хорошую оплеуху, еще один урок политграмоты и порцию какого-то вонючего варева с каменной галетой в придачу. Варево он есть не стал, поскольку после первого же глотка его вывернуло наизнанку, а политграмотой заинтересовался. Он быстро уяснил, что, зазубрив несколько диковатых, но несложных формул из лейтенантского лексикона, можно наладить с ним если не контакт, то хотя бы некое подобие контакта. Видимо, учитывая юный возраст нового «врага», старик не спешил отправить Славика в расход, а вознамерился по-своему перевоспитать его. Попугайское повторение Славиком его нехитрых истин обнадеживало «лейтенанта». Он даже сообщил однажды, что планирует в конце концов призвать Славика на военную службу и выдать ему настоящую форму. Просто для этого нужно доказать, что он безоговорочно заслуживает доверия.

Как это сделать, Славик не знал. Вообще-то ему хотелось удрать, но цепь, на которой он был постоянно прикован, и собаки, которые безотлучно его сторожили, заранее ставили крест на этих мечтах. Однако отчаиваться Славик не спешил. Он твердил вслед за стариком здравицы вождю, жрал галеты и просил выдать ему форму. Ему казалось, что вместе с формой он получит свободу. Нельзя же держать на цепи солдата – какой от него тогда толк?

Старик не говорил ничего определенного, но зато он стал брать Славика с собой на обход владений. Правда, цепь никуда не делась. Она по-прежнему бренчала у Славика на запястье, а другой ее конец был намотан на руку «лейтенанта». Собаки и те чувствовали себя свободнее.

Зато старик стал доверять своему спутнику лампу. Славик освещал ему путь, шагая впереди с лампой в руках. Он был похож на дрессированную обезьянку.

Занимались они со стариком омерзительными делами – проверяли капканы, подбирали крысиные трупы, нанизывая их на веревку, и тащили в собачье логово. Кроме того, старик был помешан на безопасности и горючем. Поэтому он повсюду разбрасывал мотки колючей проволоки и методически обшаривал помещение за помещением в поисках запасов бензина, мазута или технического масла. Однако Славик заметил, что в отношении горючих материалов у старика имелся странный бзик – найдя их, старик очень сильно радовался, рисовал на стене особый знак для памяти, а через минуту начисто забывал о найденном месторождении. Конечно, требовать от него ясной памяти было жестоко и несправедливо. Славику даже представить было жутко, сколько может быть этому человеку лет.

Как-то раз, улучив момент, Славик из любопытства и сострадания попробовал выяснить, как могло случиться такое, что старик оказался заперт на долгие годы в подземелье. «Лейтенант» в первую минуту растерялся, а потом сурово и с большим пафосом пролаял, что каждый обязан исполнить свой долг там, куда его поставил великий вождь и учитель. Славику показалось, что старик просто забыл, что на самом деле произошло с ним когда-то, превратив его в вечного пленника подземного бункера.

Из жалости Славик попытался внести в мироощущение «лейтенанта» некоторую ясность. Он вкратце, вуалируя самые щекотливые подробности, рассказал о победе над фашизмом, о завоевании космоса, о новых технологиях, одним словом, преподнес курс новейшей истории в несколько утрированной форме. Это был своего рода комикс на историческую тему, яркий и совершенно безобидный. Однако, как выяснилось, старик благополучно пропустил все мимо ушей, а вскоре перевел разговор в привычное для себя русло и приказал Славику собираться на проверку крысиных капканов. Похоже, он даже не задумывался над тем, откуда мог появиться в подземелье Славик, откуда появился Боб. Его совершенно не интересовал вопрос освобождения. Он ни разу не заговаривал со Славиком о том, чтобы подняться на поверхность. Его больше заботил обратный процесс – во что бы то ни стало не допустить проникновения врагов на секретный объект.

Однако враги проникали. Отделить в словах старика правду от вымысла было непросто, но у Славика создалось впечатление, что люди попадали в бункер и раньше. И год, и десять лет назад. Но обратно они не возвращались. Об их судьбе старик не распространялся, а Славик даже боялся спросить, что с ними случилось.

И еще он заметил, что «лейтенант» избегает появляться во многих участках бункера. На них словно было наложено какое-то табу. Чем это было вызвано, наверное, не знал и он сам. За долгие годы многое стерлось в его памяти и перемешалось, оставалась только голая схема, которой он придерживался неукоснительно. Может быть, именно по этой причине он так и не добрался до того места, где укрылись Макс со Смагиным.

Но он о них знал, или, по крайней мере, чувствовал их присутствие. Это было видно из постоянного горячечного бреда, который извергался из его уст. Он говорил, что враги совсем близко, что нужно предпринимать чрезвычайные меры, что нужно крепить бдительность. Ему чудились какие-то тени в коридорах, диверсанты в защитной униформе, он слышал топот фашистских сапог за стенами, лязг затворов и грохот выстрелов.

Пожалуй, и Славик кое-что слышал – какие-то неясные отзвуки, какое-то странное эхо. Он вслушивался в эти звуки с затаенной надеждой. Макс, наверное, считает его теперь дезертиром и полным придурком, но он все равно будет его искать! В теперешнем положении Макс представлялся Славику почти полубогом, античным героем. Только на него Славик мог еще надеяться. Оттого и вслушивался в отдаленные шумы с не меньшим интересом, чем его мрачный тюремщик, но, разумеется, с совершенно иными чувствами.

• Предыдущая
• 42/61
• Следующая