Сезон охоты (СИ) - Царенко Тимофей Петрович - Страница 32

— Хорошо… Это может действительно получиться. Я спрошу, я сейчас спрошу….

Меня снова накрыли ладонью, и уже гораздо сильнее. А потом Леший завопил. Просто заорал. На всех возможных частотах. У меня снова вытекли глаза и лопнули барабанные перепонки. Вопли продолжались и продолжались, пока наконец не стихли.

Я с осторожностью поднялся. И едва не сверзился с высоты, на которой меня держала ладонь адмирала. Счастливая морда пятиметрового великана пугала гораздо больше, чем всё что я до этого наблюдал.

— Она сказала «да». Она сказала, что если я сдамся, то смогу пройти круги очищения! Мне сказали, что капитуляцию у меня может принять ближайший игрок. Капитуляция должна быть публичной.

— А эти, закладки, нычки и всё остальное?

— О, не обижайте старого параноика, молодой человек. Уже всё готово. Лет сто как готово.

— И что, неужели у тебя не возникло такой идеи раньше?

— Возникло. Я каждые три года регулярно прошу. Только в этот раз что-то изменилось. В этот раз система согласилась! Таких испытаний не было раньше, что-то поменялось.

Меня поставили на землю, а я наблюдал как ландшафт пришёл в движение, от горизонта до горизонта. Глаза успели отрасти заново к тому моменту. А ещё огромное облако камер летело в нашу сторону.

От них даже как-то темнее стало.

В итоге Леший снова оказался передо мной.

— И что делать? — я задал вопрос громким шёпотом.

— Предложи мне сдаться, чтобы ты смог сохранить мою жизнь, — мне ответили поверхностью камня, на котором я стоял.

— Игрок Леший, твои преступления… гхм… неисчислимы, жестоки и гхм… короче так себе преступления. И я э… великий и могучий игрок Живой, предлагаю тебе: сдавайся, иначе я, эээ… уничтожу тебя, и не останется даже памяти от тебя! Расщеплю на атомы! Я страшен в битве, и ты не имеешь ни единого шанса мне противостоять! Смири гордость и сохрани жизнь!

— Я, игрок Леший, склоняюсь перед игроком Живой и вверяю свою жизнь в руки правосудия!

— Аминь?

— Вызывай системный дрон. Он должен доставить меня к месту наказания.

Леший улыбнулся, и как-то скукожился. Стал на добрый метр ниже.

— Система, система, я тут Адмирала пленил. Теперь его надо в тюрьму отправить. Пришли, пожалуйста, транспорт?

Запрос отправлен в ближайший отдел правопорядка. Место ареста будет оцеплено. Ожидайте.

— А где моя награда?

Игровое событие будет считаться завершённым после отправки игрока Леший к месту наказания.

Следующие полчаса я отчаянно травил анекдоты. Старик знал их не меньше, правда не слишком смешные, но я смеялся над всеми как истеричка. Я думаю, зрители меня поймут.

Двадцать минут спустя в небе застрекотало. В нашу сторону летело сразу два десятка системных дронов, десять остались кружить вокруг нас, ещё десять зависло прямо над нашими головами. Три спустились рядом.

Аппарель одного из них распахнулась, и оттуда выскочили полицейские, вооружённые какими-то огромными пушками. Пару фигур я опознал. Того, кто к нам направился, в том числе. За десять метров фигура открыла забрало, и я смог насладиться вытянутым и полным охреневания лицом майора Молчуна.

Он посмотрел на адмирала. Потом на меня. Потом снова на адмирала.

— Как? Как ты это провернул?

— Этот молодой человек угрожал мне насилием. Пришлось подчиниться, — вежливо прояснил ситуацию гигант.

— Чем?

Голос Молчуна дал петуха. Не думал, что у него живые связки.

— Насилием.

— Каким к чёрту насилием? Живой, что ты с ним сделал?

— Насилием угрожал, сексуальным, — не дал мне выступить Леший.

Интересно, а можно ли довести киборга до инсульта? Майору, судя по лицу, сделалось очень плохо.

В кабине летающего танка, на котором подвалила администрация Кайнозой-сити, помимо меня сидели трое. Майор Молчун, Болтун и какой-то тощий то ли механизм, то ли игрок с латунной сферой в районе затылка. Антропоморфный, весь покрытый серыми пластинами.

Хронос 317.

Летописец.

Не съедобен.

При этом вокруг не было ни одной камеры.

— Вы, наверное, хотите узнать, зачем я вас тут всех собрал?

Молчун только тяжело вздохнул. Остальные не пошевелились, только продолжали смотреть на меня. Хотя, может, и не на меня. Я дважды моргнул, изменяя видимый спектр зрения, и стал разглядывать пищеварительную систему Болтуна, у киборга она оказалась четырёхкамерной.

— Скажи, Молчун, а почему киборги до последнего цепляются за пищеварительную систему?

Я снова нарушил молчание. И снова долгая тишина. Я было хотел что-то ляпнуть, но неожиданно для меня заговорил Болтун.

— Время. Для машин нет времени.

Голос киборга оказался вполне живым, глубокий бас.

— Неужели все настолько плохо?

— Да.

Я откинулся в кресле.

— Уважаемые зрители! Раз мне тут никто ничего не объясняет, то давайте сделаем ставки на то, чтобы…

Номерованный Хронос чем-то щёлкнул и подался вперёд. Его шея вытянулась вперёд, и безглазая маска зависла в двадцати сантиметрах от меня.

— Я не веду трансляцию, Живой. Моя миссия в другом.

— И в чём твоя миссия, железка?

— Искореняю парадоксы. Но ты можешь говорить что хочешь. Твои слова любопытны.

Желание говорить хоть что-то пропало. Но потом на горизонте появились Кайнозой-сити и посадочная площадка. Турбины разрывали туманную завесу, отчего мы словно падали в тёмный колодец, сердце бури. Через мгновение стало ясно, что стенки колодца не туманные. Это камеры. Огромный гудящий рой техники. А внизу люди. Много людей. Тысячи. И мне казалось, что все эти люди смотрят на нас.

— Джентльмены, я требую подробностей, в противном случае у меня случится приступ паники. Ну или дайте доступ к бортовому пулемёту. Он так удобно под брюхом у вас висит.

— Гражданин, сейчас вы будете подвергнуты принудительной ментальной коррекции. Ваша ценностная система будет модифицирована. Ядро личности претерпит изменения, — заговорил Хронос.

В голосе машины было полно скрытой издёвки, хотя болван целиком железный. Фотонный процессор ярко выплёскивал волны инфракрасного света в бочкообразной груди.

— Прозвучало так, словно вся эта веселая компания пустит меня по кругу.

Из груди вырвался смешок.

— Хуже, Кель, гораздо хуже, — Молчун посмотрел на меня с таким виноватым выражением на лице, что я положил ладони на рукояти револьверов. — Эти люди внизу… Леший убил их близких, друзей, соратников. Там, внизу, всё отделение полиции, со всего города. Ты спрашивал почему такие молодые сотрудники у нас? Лучше спроси куда делось прошлое поколение.

Я уставился на железку.

— Парадокс? Вчера меня ненавидели зрители, а сегодня я общий герой? Погодите, погодите, а разве люди не делают так постоянно? Неужели Леший не убил достаточное число подонков? Кто-то же был до него?

— В том, что ты описал, нет парадокса. Станция меняет правила. Что-то поменялось в тот момент, когда ты появился тут, Кель Хендрикс. Но человек не может быть причиной.

— А что может быть причиной?

— Чьи-то решения. Только решения мы можем наблюдать. Только они что-то меняют. Ты не принял ни единого решения. Значит, их принял кто-то ещё, — голос робота лишился человеческих ноток.

Мы зависли над центром воронки.

— Система собственной персоной? — я посмотрел на Молчуна и кивнул в сторону Летописца.

Майор кивнул.

— И весь этот флешмоб устроил он… она?

Ещё один кивок. Интересно, а что бы сказала по этому поводу Лизи?

— Скажи, Болтун, а что такое боль?

— Изменения в структуре, которые порождают потребность в адаптации.

— Ты помолилась. Ты на самом деле помолилась! — я ткнул пальцем в железку.