Очаровать дракона (ЛП) - Мило Аманда - Страница 11

Я провожу языком по ним, расплющивая их, и посасываю.

Калос резко выпрямляется.

Это заставляет меня отскочить от него, когда я падаю к нему на колени.

Он пытается снова завладеть моим ртом.

– Яйца василиска – извини! Пожалуйста, Аделла, что бы ты сейчас ни сделала…

Он смотрит на меня сверху вниз, как будто я колдую.

Хихикая, я снова прильнула ртом к головке его члена и облизала языком его причиндалы.

Калос рычит и собирает мои волосы, пытаясь разглядеть мое лицо. Когда мы встречаемся взглядами, он не может сдержать возбужденного движения бедер.

Он засовывает свой член мне в горло.

– Фффф-к черту великую Виверну! – кричит он, безуспешно пытаясь подавить свои восклицания, прикусив губу.

Затем он нежно берет меня за подбородок и оттягивает от себя, поглаживая по щеке.

– Моя милая пара, прости меня. Сделай... пожалуйста, пососи еще раз перья моего члена, умоляю тебя.

Перья члена?

– Так вот как вы называетесь? – расспрашиваю я их, когда они извиваются у меня на языке.

Однако вибрация моих слов слишком сильна для них, или слишком сильна для Калоса. Его лицо искажается, и он даже не может предупредить меня, прежде чем взрывается в моем рту.

Его сперма извергается из моих губ и стекает вниз по моей груди и рукам.

Но, как и каждый раз с Калосом, кульминация его члена – это не конец игры. Он сильнее, и я ему нужна – огонь в его глазах, когда он смотрит на меня с удивлением, говорит мне, что я собираюсь перевернуться и трахаться, пока я не пропою его имя.

Я глотаю сперму, которая умудрилась остаться у меня во рту, глотаю прямо вокруг его члена, когда он лежит на моем языке, а затем улыбаюсь ему.

Два удара сердца спустя, и моя щека прижимается к полу пещеры, а член Калоса бьется между моих ног достаточно сильно, чтобы заставить сталактиты дрожать.

Я пою для него всю оставшуюся ночь. Много-много ночей подряд. Убывание кровавой луны становится почти шоком, потому что быть сексуально изнасилованной и полностью отданной на милость дракона во время его брачной ярости, это именно так восхитительно, как вы можете себе представить. Я хочу, чтобы это никогда не кончалось.

Но когда лихорадка спадает, Калос не становится холодным или равнодушным. И мое сердце доверяет ему достаточно, чтобы заставить меня сделать самую глупую вещь.

Я начинаю испытывать к нему чувства.

Калос

Свет едва коснулся входа в последнюю пещеру, которую мы назвали домом, когда я закончил будить Аделлу, положив голову ей между ног.

Затем я лег на ее нижнюю половину, сложив руки на груди, наслаждаясь видом ее насытившегося тела, распростертого подо мной, и все ее мышцы расслабились.

Она улыбнулась мне.

– Ты выглядишь таким гордым прямо сейчас, – сказала она.

Я целовал ее живот, заставляя ее шелковисто-мягкую плоть подпрыгивать от прикосновения моих губ.

– Я очень горжусь собой. Я доставил удовольствие женщине, которую люблю.

Глаза Аделлы наполнились блеском. Именно тогда она выпалила.

– Калос, я тоже тебя люблю.

А потом она выглядела так, словно наступила на хвост старейшине. Ее глаза округлились, рот приоткрылся.

– Нет... – выдохнула она про себя, как будто не могла поверить в то, что только что произнесла.

Но она это сказала.

Она действительно так думала.

Я поспешно сажусь. И когда она пытается крабьей походкой выбраться из-под меня, я приземляюсь на нее, ловлю, хватаю за запястья и закидываю руки за голову.

Она раздвигает свои ноги, чтобы (и ей не нужно усердно работать над этим, кревк’д) побудить мой член стать более заинтересованным в том, чтобы его приветствовали внутри ее тела, а не обсуждать это развитие, о котором я молился. Против чего она так отчаянно боролась.

Но я отказываюсь отвлекаться.

(Мой член врезается в ее отверстие, и мое зрение становится сверхновым – но я лижу ее ключицу и щиплю ее, пока у меня не хватает самообладания, чтобы не войти в нее).

– Аделла, – начинаю я.

– Я вовсе не это имела в виду! – она кричит, ее глаза смотрят куда угодно, только не на мое лицо.

– Почему ты боишься признаться в этом? – спрашиваю я, искренне озадаченный, и, если честно, также стараюсь не чувствовать, как она вонзает меч между моими четвертым и пятым ребрами каждый раз, когда пытается отрицать свои чувства ко мне и дистанцироваться.

Но Аделла, должно быть, видит, как боль от ее отказа окрашивает мое лицо, потому что она морщится и крепко зажмуривается.

– Дело не в тебе, Калос. Это...

Она закусила губу и яростно затрясла головой.

– Если русалка влюбляется, она следует за мужчиной куда угодно.

Аделла хмурится, блестящие глаза встречаются с моими, выглядя почти такой же пораженной, как в тот первый день, когда я сказал ей, что я ее пара.

Я полагаю, что это почти то же самое, потому что я думаю, что Аделла понимает, что она также действительно моя.

– Я никогда больше не увижу своих сестер, – прерывающимся шепотом говорит она. – Я никогда не буду гоняться за ними по морю, как раньше. Даже если бы я могла, это уже никогда не будет прежним. Вместо этого я всегда буду хотеть быть с тобой.

Отпустив одно из ее запястий, я провожу пальцами вниз по ее лицу, убирая ее волосы от того места, где они прилипают к влажным уголкам глаз, к щеке.

– Тогда это действительно справедливо. Потому что, если бы у меня сейчас были крылья, я бы никогда не улетел от тебя. Летать с тобой, но никогда не уходить, Аделла. Ты моя, и мне все равно, если ты еще не готова это услышать, но я горжусь тем, что ты объявила меня своим.

Мои слова, кажется, ошеломили ее.

– Я не могу поверить, что у меня есть дракон.

Я наклоняюсь ближе и прижимаюсь носом к ее губам.

– И, тем не менее, ты это сделала, – самодовольно возражаю я.

Моя рука собственнически обхватывает распухшее, сочащееся медом месиво, которое она позволила мне сделать между ее ног. Снова.

– Совершенство.

Она щиплет меня за бок.

– Тебе вовсе не обязательно ухмыляться этой маленькой ухмылкой, когда ты объявляешь об этом!

– Я этого не делал.

В этом не было ничего «маленького». Во мне нет ничего маленького. Я раздвигаю ей колени, намереваясь доказать это столько раз, сколько ей захочется.

– Ты тоже! Я чувствую это на своем лице…

Я украдкой целую ее.

– Губы, – заканчивает она, стараясь не улыбнуться. И…

Я снова целую ее. Вместо того чтобы дать ей возможность заговорить, я говорю прямо ей в рот.

– Давай вернемся в твою бухту.

Аделла все еще лежит подо мной. Она даже перестает пытаться подтянуть свои бедра выше над моей спиной, чтобы мой член вошел глубже в ее влагалище.

– Что ты сказал? – она тихо спросила.

Я двигаю свои поцелуи вниз по ее горлу, целясь в мышцу, бьющуюся как дикая тварь прямо под ее грудиной.

– Если бы ты была драконихой, я бы сказал, что пришло время присоединиться к нашим семьям. Мы преданы друг другу. А пара – территориальность – это для ранней любви. Мы с тобой уже состоявшаяся пара. Теперь это безопасно.

– Преданны, – повторяет она, как будто значение этого слова означает запертую в клетку, а не преданную верность между любящими супругами.

Но теперь я знаю, что моя пара не дракониха, чтобы напоминать себе об этом. Мы провели вместе много дней, много разговоров. Она не собирается сразу же думать, как женщина-дракон, или приходить к каким-либо выводам, которые я считаю естественными.

Но она все еще женщина.

Она все еще моя женщина.

И она, наконец, заявила, что любит меня.

Я целую ее сердце, мои глаза закрываются, когда ее пальцы пробегают по моим волосам, ее ногти скользят вверх по моей голове, даже если ее движения немного отрывисты, опровергая ее неуверенность в глубине своих чувств ко мне, ее страх. Но от моего стона Аделла расслабляется. Она целеустремленно щиплет меня и, обожженная овца с лимонной цедрой! Мне нравится, когда она так делает.